Протоиерей Александр Рябков: Бог, в которого я не верю

Можем ли мы сказать, что есть Бог, в которого мы не верим?

– Без всякого сомнения, такой вопрос вполне законен, может быть задан и должен быть осмыслен. Но этот вопрос очень многогранен, и ответ на него тоже будет многосторонним.

Чтобы понять, в Какого Бога мы веруем, мы можем обратиться к нашему богослужению и к простейшей, но самой любимой детали нашего богослужения – акафисту. Пребывая в храме на чтении (или пении) акафиста Господу Иисусу Сладчайшему (или Богородице, или любому святому), мы можем заметить, что в акафисте присутствует очень мало прошений именно о материальных сторонах нашей жизни. Мы молимся о покаянии, о прощении наших грехов – даже не только о формальном, юридическом прощении, а больше именно об изглаживании из нашего сознания последствий, навыков и привычки к греху. Еще мы можем увидеть, что огромное внимание в акафисте уделяется просьбе, чтобы Господь с нами был всегда, но не как палочка-выручалочка, а присутствием Его Личности в моей личности, присутствием Его Духа в моей душе, в уме, сознании, сердце. И только где-то на последнем месте маленьким вкраплением присутствует просьба о земных, житейских потребностях.

Это касается и акафиста Богородице: мы просим у Нее ходатайства за нас о наших грехах, о прощении их, о том, чтобы мы могли их победить, чтобы Она стала проводником нас к Господу и проводником Духа Господня в наши души, чтобы Она помогла нам приблизиться душой, сердцем, умом к Богу. И только на втором, третьем фоне идет молитва и просьба о разрешении житейских вопросов.

Возьмем акафист святому Пантелеимону – особенно актуальному святому для нас, переживающих о своем здоровье. В акафисте в основном просьба о духовном здоровье, о том, чтобы душевные очи наши были чисты, светлы, исцелены от греха, от страстей.

Церковь всегда учила и учит, что телесные наши болезни связаны с нашими духовными болезнями – страстями. Мы видим, что Господь через богослужение призывает нас к покаянию, к приближению к Нему и к жизни в Нем, напоминая нам, что Царствие Божие внутри нас есть. Все материальное, по слову Евангелия, должно приложиться к тому Царствию Божиему, которое в нас устрояется через церковную жизнь.

Вопрос телезрителя из Москвы: «У меня такое рассуждение – я верю в Бога доброго, неравнодушного, Который любит людей. Не верю в того, который не любит людей. А Вы в какого Бога верите?».

– Я думаю, что и Глеб Борисович, и я тоже верим в такого же Бога. Но не хотелось бы упрощать картину. В нашем сознании (как и в богослужении, и в нашем обиходе) присутствует такое понятие, как наказание, которое может исходить от Бога – и здесь есть определенная ошибка: Бог нас не наказывает, зачастую мы себя сами наказываем.

Есть заповеди Божии, которые мы очень часто попираем ради сиюминутных земных реалий, целей и планов. Что такое заповеди Божии? В нашей земной жизни тоже много правил: например, правила дорожного движения, на любом производстве есть правила по технике безопасности – если их попирать, нарушать, презирать, то рано или поздно или сам себя покалечишь или, не дай Бог, покалечишь или даже убьешь другого человека. Так и заповеди Божии – если нарушать, равнодушно к ним относиться и попирать ради сиюминутных, преходящих целей, тогда мы себя калечим очень сильно, деформируя свое сознание, и даже, может быть, калечим (духовно и не только духовно) своих ближних.

Когда нас настигают последствия наших грехов, мы вдруг говорим: «Бог меня наказал». Это не совсем верно: во многом мы себя сами наказали – и не только тем, что последствия наших страстей на нас обрушились, но и тем, что мы отдалились от Бога, а, отдалившись от Бога, мы себя приблизили к темным силам, и они стали нами обладать. Воздействие их мы воспринимаем как наказание Божие, хотя здесь во многом наша вина.

Само слово «наказание» мы, к сожалению, путаем со словом «казнь», «кара», но это совсем другое понятие: это «наглядный урок» – поступая так, ты получаешь такой-то гарантированный результат. На самом деле, надо признать, грех всегда дает гарантированный результат. Добродетель, подвиг не всегда гарантированно дает то, что мы запланировали, но всегда нас устремляет и приближает к Богу, а грех всегда гарантированно несет урон, кораблекрушение в нашей ложной вере в себя, в свои силы, в людей, в материальные блага – разочарование нас постигнет всегда.

Так что Бог, конечно же, не карающий. Хотя есть понятие страха Божия – очень объемное, многогранное понятие. Во-первых, это страх наказания, но правильно понимаемого наказания. Во-вторых, это благоговение, трепет, удивление, что Бог для нас совершил: Он родился невинным, беззащитным, слабым Младенцем, Который доверился нам, жил бездомно, бесприютно на земле, претерпел страшную казнь на Кресте, смерть и сошел Своей душой в ад. И сегодня, приходя на Причастие, мы снова видим, как Господь снисходит в ад нашей жизни, в глубины ада нашей души, где царствуют страсти. Вот в какого Бога мы веруем…

Мы говорили об акафисте. Из того, что мы просим у Бога в акафисте, можно сделать вывод, в какого Бога мы веруем: в любой молитве, тем более в такой многогранной, многоцветной, как акафист, мы просим Бога даровать нам бескорыстную сыновнюю любовь к Нему, умение бескорыстно любить Его и ближнего своего так же, как Он всех нас бескорыстно любит.

Многим покажется, что это очень расплывчатая вещь – невозможно подержать в руках любовь, а кто-то скажет: «Но я не просил у Бога любви». А как ты живешь без любви – полноценна ли твоя жизнь без нее? Тем более, если ты считаешь себя православным христианином. Полноценна ли твоя жизнь, если ты, веруя в Бога, Который есть любовь, сам любовью не обладаешь, ее не ищешь, не просишь, не желаешь? Значит, ты неверующий человек. Жизнь полноценна только тогда, когда во мне есть любовь, но я сам в себе ее не генерирую – я могу только получить ее от Бога, Который есть любовь.

Земное счастье, которого мы ищем, связано не с вещами, карьерой, материальным успехом, достижениями – они забываются даже на следующий день, но только лишь с благодарностью. Когда мы не ищем благодарности, ее не имеем – мы несчастные, бедные, нищие люди (нищие, разумеется, душевно, духовно). Именно благодарность, умение благодарить делает человека счастливым, а не достижения, не слава, не успех, который проходит. Но и благодарность я в себе не генерирую – она рождается от молитвы к Богу о ней или когда я себя ощущаю погибающим грешником и постоянно молюсь Богу: «Помоги, поддержи, укрепи». Или признаюсь Богу: «Я не могу держать себя в руках, Господи, – держи Ты меня в своих руках Отчих и не отпускай меня на распутье греха». Если есть эта искренняя, смиренная молитва, то я каждый день ощущаю: Бог меня поддерживает, помогает мне и благословляет, но не в мелких делах, а в спасении моей души – самом главном деле.

Мы сказали о смирении. Мы просим Бога о смирении, но это христианское качество часто неверно понимаем. Мы сейчас не будем вдаваться в этимологию этого слова – она разная, и разные есть толкования, но как оно помогает нам сегодня жить и где применимо в нашей жизни? Это очень важное проявление, когда мы умеем прощать и умеем просить прощения.

Мы просим Бога о любви, о благодарности, о смирении как умении прощать и просить прощения не только у Бога, но и у своего ближнего. Почему это важно? И в семье, и на работе, и даже в храме среди прихожан нам очень важно иметь хороший духовный климат, чтобы на нас никто не обижался и чтобы мы не были обидчиками кого-либо: мы знаем, что нельзя подойти к Чаше, будучи обидчиком и будучи обиженным на кого-то.

Смирение – мостик, что нас ведет к благодати. Смирение очень важно, оно связано с Богом. Нам кажется, что Бог нас заставляет смиряться, что Он унижает нас. Нет, Он нас не унижает, Он нам только говорит через смирение, что в этой Вселенной, в этом мире Бог один – Он. Мы – не боги: проблема ложного понимания жизни – когда я считаю, что я – бог. Может быть, я так не говорю, но я так считаю, моя жизнь это показывает: когда я считаю, что я – бог, то я думаю, что окружающие меня люди – это пешки на моей шахматной доске, или актеры в моем спектакле, а я режиссер, и если они не выучили роли и не ходят по клеточкам, я на них смертельно обижаюсь, что они плохие актеры и плохие шахматные фигуры.

Не будет никаких обид, если я буду помнить, что я – не Господь Бог и не режиссер этого спектакля. Смирение – это правильная мера о самом себе, о своих силах. Надо уже давно признать, что я – не вседержитель, не всемогущий, не всезнающий; всезнайка – да, конечно же, но не всезнающий. Считая, что я всезнающий, всемогущий и должен все успевать, уметь, знать, я постоянно натыкаюсь на то, что чего-то я не знаю, чего-то не могу, чего-то не умею – и, вместо того чтобы признать, что я не всезнающий, я ищу виноватого – ближнего своего или даже Бога, Который мне не помогает в реализации моего всемогущества.

Здесь мы подошли к проблеме, когда нам кажется, что Бог нам не помогает, забывает нам помогать. Мы так и говорим: «Он мне не помогает». А где мы отвели место для Него в своей жизни? Об этом надо тоже подумать. В какого Бога я верю? В моего помощника. Надо признать, что мы зовем Его только тогда, когда мы считаем нужным Ему вмешаться, а очень часто мы считаем, что в моей жизни Богу делать нечего – есть много сфер в моей жизни, где Богу нечего делать. А вот когда у меня экзамен, тогда: «Господи, иди и помоги мне! Где Ты там запоздал, Господь Бог? Иди, помогай», или: «Мне нужно найти новую работу – иди сейчас и помогай мне».

А когда у меня была учеба в школе, почему я к Нему не обращался: «Помоги, наставь, поддержи, дай мне смирение, послушание, прилежание»? Нет, мне это было не нужно – мне нужно только экзамен сдать хорошо, а вовсе не прилежание, послушание. Вот какая ситуация: мы Богу указываем Его место и где Он должен помогать. В какого Бога мы верим? Вот об этом надо подумать.

Даже в наших финансовых делах мы говорим: «Помоги мне здесь» – но почему мы не спрашиваем Бога: «Господи, приди сейчас в мою жизнь, проясни мой ум: честен ли я в финансовых делах, в семейных отношениях?». Мы просим: «Помоги мне, чтобы мои проблемы разрешились» (а проблемы – от того, что ты жил без Бога, в свою жизнь Его не звал, с Ним не советовался и не сопоставлял с Евангелием свои шаги, поступки, желания). Это очень важно.

Вопрос телезрителя из Белгорода: «Известно, что без воли Божией даже волос не может упасть с головы человека. У меня практический вопрос. Допустим, погибает человек в аварии, в катастрофе. Иногда тело человека вытаскивают по частям, что невозможно даже его опознать. Или, например, человек пропал без вести, а когда его нашли, труп уже неузнаваем. Таких людей хоронят в закрытом гробу, и родственники не могут даже проститься нормально. Если это Промысл Божий, для чего такая жестокость? Или это проделки лукавого? Но опять же, Бог это попускает. Получается, куда ни кинь – везде клин».

– Вопрос очень интересный… Каждый случай имеет индивидуальную окраску и индивидуальные особенности – например, почему человек пропал без вести, оказался вне дома, вне семьи? Очень часто люди выходят из дома не просто так, а из-за домашнего конфликта, оттого что сам человек конфликтный (я не говорю про каждого человека, но причин много, и они разные).

Что касается катастроф, наводнений, землетрясений, техногенных катастроф. Технический прогресс, который развился в конце XIX – начале XX века шел рука об руку с атеизмом, человечество и общество заявляли: «Мы разгадали все загадки этого мира, мы подчинили себе, поработили все законы природы, нам никакой Бог уже не нужен – мы шагаем семимильными шагами к счастью, к новому быту, где Бог уже не играет никакой роли. Мы летаем под небесами, спускаемся под воду, можем летать, плавать, быстро передвигаться – мы уже боги» – так говорило человечество. Но если мы боги, то мы и должны решать многие проблемы, которые нам несет техника: зря мы Бога обвиняем, что сломалась машина, упал самолет.

Например, известно было испокон веков, что какая-то местность сейсмоопасная, и поэтому люди там жили в маленьких домиках, но пришли современные люди и посчитали, что на этом сейсмически опасном месте они могут строить высотные дома. Потом выясняется, что эти постройки были непрочными, необдуманными. «Я человек, я не тварь дрожащая, а право имею» (по слову Достоевского). А потом, когда начинается землетрясение, опять виноват Бог.

Или в местности, где не надо строить атомную станцию, люди строят атомную станцию, и потом совершается землетрясение. Или строится большой город там, где бывали наводнения, а претензии человека опять к Богу: это Он неправильно все сделал, неправильно распорядился чем-то.

Вернемся к трагическим событиям в жизни. Убийства, насилия совершает не Бог. Как мы говорим, Бог попускает, но именно потому, что Он – не жандарм, Он не может бить каждому по рукам и не может каждого держать дома. Человек, в принципе, понимает, что в какой-то момент лучше сидеть дома и не быть в каком-то месте – например, очень много насилия и убийств совершается, как мы выражаемся, «в злачных местах» (хотя на церковнославянском языке это слово имеет совсем другое значение). Люди очень часто ропщут на Бога, когда совершается трагедия, хотя человек иногда бывает виновником этой трагедии – это никогда нельзя упускать из виду, если мы хотим правильно понимать пути Божии и сопрягать свои пути с путями Божиими.

Вопрос телезрительницы из Воронежской области: «Меня волнует вопрос о свободе человека. Я верую в Бога, я знаю, что Он есть: очень много подтверждений этому. Я прошу в молитве: «Да будет воля Твоя». Говорится, что человек свободен. В чем я свободна? Я не могу понять… Я согласна исполнять волю Божию, но в чем заключается свобода верующего человека?».

– Вопрос очень хороший. На самом деле свобода в христианстве – это не вседозволенность и не право творить все, что взбредет в голову. Есть свобода выбора у христианина, и может показаться, что эта свобода, по сравнению с жизнью внешней, очень ограниченная. У нас есть свобода выбрать два пути: как говорили древние апологеты в начале христианской эры, путь жизни и путь смерти.

Да, наша свобода по сравнению со свободой грешников и внешней мирской жизнью вроде ограничена: у нас только два выбора – путь жизни или путь смерти (путь жизни с Богом и путь жизни с грехом). И грех, и мир нас все время смущают, что на этом втором пути, оклеветанном христианством, вся свобода: хочешь – ешь, хочешь – пей, хочешь – кури, хочешь – блуди. Но там и начинается несвобода: человек уже не хочет пить алкоголь, – а не может не пить, он не хочет курить табак, – а уже не может не курить; он не хочет быть наркоманом, но уже не может не быть наркоманом. Вот какая страшная несвобода, и пришла она через ложно понятую свободу.

Свобода души, духа может быть в любом месте – у святых мучеников свобода была даже в застенках. Апостол Павел говорит: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? как написано: ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» – Бог со мной всегда, я свободен общаться с Ним где угодно (в застенках, пустыне, в келье, в своей квартире несмотря на то, с кем я живу, с кем делю кров)… Я свободен – эта свобода может быть только в Боге: свобода жить, творить, искренне любить человека возможна только тогда, когда я Богу сказал: «Боже, я очень слаб, у меня есть только одна свобода – сказать Тебе: „Возьми меня в руки Свои и не отпускай, как бы я не сопротивлялся. Если я буду сопротивляться, Ты можешь дать мне даже подзатыльник, чтобы я опомнился, ведь за пределами Твоего Царства меня ждет не свобода, а ад кромешный, страшная несвобода, порабощенность страстям, греху и дьяволу и работа раба на пленившего его врага”». Вот что такое свобода и несвобода, на мой взгляд.

Удивительное пространство свободы, которое дает Господь, когда мы каемся, просто удивительно! Эту свободу мы приобретаем каждый раз, когда обращаемся к Господу – свободу от греха...

– Вы сейчас сделали очень важную ремарку о покаянии. Именно Исповедь и покаяние нам возвращают свободу. Но почему? Это тоже надо осмыслить: в покаянии я признаю, что согрешил я – моя свободная воля была ошибочна, я направил ее на ошибочный путь. Этим я признаю, что у меня есть свобода.

Когда мы отстраняемся от покаяния, мы говорим: «Я не виноват – так живут все», или: «Я не виноват – у меня было такое воспитание. Я не виноват – было такое время. Я не виноват – я работаю там-то и там-то, там такие порядки». И получается, что я абсолютно несвободен, я просто щепка или какой-то мусор, который мутный поток жизни несет куда-то в геенну огненную – я не личность, я соринка, которую несут воспитание, время, эпоха. Но когда вдруг я останавливаюсь и говорю: «Нет, это согрешил я – не тот, кто меня соблазнил, научил, подтолкнул, а лично я», мне возвращается, даруется моя личность. Я понял, что я самостоятелен: я делал это сам, а теперь этого делать не буду и себя вручу Богу, чтобы Он направлял меня на путь истинный.

Поэтому надо молиться каждый день, каждый час: «Наставь меня на путь Твой! Да будет воля Твоя». Но это довольно страшно и неприемлемо для современного человека – чтобы исполнялась не его воля: хотя он всегда говорит, что «это не я», «с волками жить – по-волчьи выть», «это меня так научили», «так все живут», но при этом он хочет, чтобы исполнялась его воля (причем страстная, греховная, неразумная).

Когда человек кается и просит, чтобы Бог его держал в Своих руках и направлял на тот путь, который надо, просит, чтобы через него исполнялась благая воля Божия, чтобы она была полезна не только ему, но и другим, тогда к нему возвращается понимание его личности – не индивидуальность (что у него нос, борода, уши другие), а личность, как образ и подобие Божие, возвращается человеку через покаяние.

Самое главное – мы можем в своей свободе сказать, что Бог – Живой (если Он – неживой, тогда все бессмысленно). Господь жив, и все в нашей жизни меняется.

– Бог Живой – и наша вера тоже живая: это не партийность, не теория, не абстракция философская, а живая жизнь – живое общение с личным Богом.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475