Протоиерей Димитрий Предеин: Граница между ревностью о своей вере и уважением к убеждениям другого человека

Мы живем в многонациональном и полирелигиозном обществе, где каждый день нужно учиться отстаивать свои интересы и уважать интересы другого. Где граница между ревностью о своей вере и уважением к убеждениям другого человека? Что такое веротерпимость?

– Веротерпимость – понятие, которое на протяжении десятилетий меняло свой смысл. Оно довольно активно использовалось в начале ХХ века, когда в Российской империи вышел соответствующий закон о религиозной терпимости. Тогда этот термин имел главным образом юридическое наполнение. Он описывал, как именно государство будет относиться к представителям других религий (кроме Православия): в государстве, где одна из религий – официальная (как в Российской империи православное христианство), остальные имеют статус негосударственных, но признаются, государство относится к ним лояльно и терпимо. Границы терпимости как раз были обозначены этим законом.

Сейчас, как правило, термин «веротерпимость» имеет больше социально-психологическое звучание и касается уже не отношения государства к разным религиозным конфессиям, а отношения человеческого общества к религиозным группам и частных лиц к другим религиозным исповеданиям (и их носителям). Вот об этой веротерпимости мы и будем сегодня говорить.

Вопрос веротерпимости напрямую связан с большим количеством религий. Почему Бог допускает такое их количество?

– Мы можем вспомнить ситуацию, которая была до появления в мире христианства. Тогда все было понятнее: были язычники, хотя языческие культы были очень различные, но их можно было объединить. И была истинная вера в народе Израилевом. Было понятно, что язычество – это искажение правильного богопознания, помрачение ума человеческого ложью и вторжение в сознание людей разного рода ошибочных представлений, которые в том числе и по бесовскому действию внедрялись. Но когда в мире появилось христианство – универсальная спасительная религия, предназначенная для всех народов мира, – ситуация усложнилась. И иудейство осталось, хотя изменило свой характер, превратилось в талмудический иудаизм. Кое-где и язычество осталось, хотя этого уже очень немного. Тем не менее, распространились другие религии, некоторые из них появились даже после христианства (например ислам), у них сотни миллионов последователей. Возникает вопрос: почему же Господь не устроил так, чтобы все люди убедились в правильности христианской, в частности православной, религии? Даже в христианстве мы видим разделение, нет единства.

С одной стороны, Господь позволяет людям самим выбирать, что им ближе. Если бы Господь сделал так, чтобы для всех было понятно, что вера истинная одна и только ее нужно исповедовать, это было бы даже какое-то насилие над человеческой свободой. А так, когда есть альтернативы, пусть даже неравноценные, человек должен сам руководствоваться голосом своей совести, своего разума и ответственно подходить к этому выбору. Я бы вспомнил еще высказывание известного философа Ивана Александровича Ильина из его книги «Аксиомы религиозного опыта», где он пишет, что, может быть, не все народы вообще способны (а может быть, не все достойны) исповедовать православное христианство.

Догматы веры – то, что необходимо свято хранить. Почему?

– Преподобный Силуан Афонский очень верно заметил (и это записал его биограф архимандрит Софроний (Сахаров)), что, если что-либо изменить в своем религиозном мировоззрении, обязательно в соответствующей мере изменится и образ нашего духовного бытия: вера и жизнь связаны очень тесно. Невозможно иметь ложную веру, неправильные представления о Боге и при этом вести абсолютно чистую, духовную святую жизнь. Повреждение будет так или иначе ощущаться.

Конечно, здесь есть довольно широкий люфт, как мы можем это понимать, насколько это прямая зависимость. Допустим, были у нас такие богословы, как святитель Игнатий (Брянчанинов) или Алексей Степанович Хомяков, которые вообще считали, что даже конкретный догмат Filioque сразу повредил духовную жизнь римо-католиков. Соответственно, можно говорить так и о других вещах – протестантских конфессиях, их искажениях. Есть те, кто на это смотрит более либерально. Но, тем не менее, все равно мы чувствуем, что невозможно терпеть погрешность в вере и при этом думать, что у тебя ничто не изменилось в отношениях с Богом. Господь, Бог твой, Бог ревнитель – так об этом говорится в Писании. Если Он дает нам чистый, незапятнанный талант настоящей, подлинной веры, то мы должны его беречь.

Если человек призван с искренностью, c жаром хранить свою веру, как должна выражаться ревность по ней?

– У нас есть часть церковного сообщества и даже клириков, которые очень воинственно воспринимают ревность о вере: они думают, что обязательно нужно взять бейсбольную биту или, как минимум, быть готовым к кулачному бою, чтобы доказать, что вера наша более правильная, наша Церковь более истинна. Конечно, я считаю, что это крайности.

Для того Господь нам дал разум и дар речи, способность убеждения и познания Божественных догматов, чтобы мы могли словом подействовать на своего собеседника, на оппонента. В конце концов, есть дипломатия – люди должны уметь договариваться друг с другом.

Бывают случаи, когда приходится буквально принимать на себя удары за чистое исповедание, за подлинную каноническую церковность, – но они никогда не могут быть общим правилом. В целом нужно стремиться настолько владеть материалом, настолько хорошо знать историю и свое собственное вероучение – и вероучение своих оппонентов, чтобы мы могли показать нашу правоту без употребления физической силы. Как показывает история, именно такой способ доказательства будет наиболее действенным.

Какие средства православный христианин может использовать для защиты своей веры?

– Это вопрос апологетики. Мы можем посмотреть на историю Древней Церкви, средневековую историю. Надо уметь использовать те аргументы, которыми мы обладаем. Мы должны четко осознавать, что мы носители истинной, самой правильной веры на планете Земля. Чувствуя за собой правоту, мы просто должны уметь ее аргументировать, доказывать. Если мы этим правильно пользуемся, этого достаточно – не нужно дополнительных хитросплетений, дополнительных способов, средств, чтобы нашу веру утверждать огнем и мечом. Мы в этом не нуждаемся.

Я помню интересный случай в житии святого Григория Паламы. Он попал в плен, оказался у арабов, у мусульман – какое-то время он там находился, потом они его отпустили. И в плену он вел богословские дискуссии с мусульманами. Его голос звучал очень уверенно, он сумел с достоинством представить все истины нашей веры. Неизвестно, кого он сумел обратить – цель-то была не в этом: они хотели продемонстрировать свое превосходство, и им это не удалось. Но был эпизод в полемике, когда напряжение достигло такой точки, что святой почувствовал: надо его снять. И он очень мягко и красиво ушел от дальнейшего нагнетания обстановки, понимая, что ничего не добьется, если его просто здесь убьют за то, что он показал большую правоту нашей веры. Но даже на точке, где он остановился, было понятно, что им нечего противопоставить.

Есть ли золотая середина в веротерпимости?

– Ее не так просто бывает нащупать. Мы чувствуем, где находится опасность, чтобы нашу веротерпимость не превратить в соглашательство.

Безусловно, мы должны понимать одну очень важную вещь. Любой православный человек есть апостол, проповедник православного христианства, это касается не только клириков, но даже мирян: мы все – представители царственного священства.

Христианство – религия не для домашнего, не для келейного употребления, оно для того, чтобы ее нести в мир. И когда мы видим, что наша вера терпит поношение, мы должны ее защищать. В этом проявляется наша ревность о вере. Когда мы пытаемся отвечать на вопросы людей, мы должны постараться максимально убедительно, точно и аргументированно ее представить – это тоже проявление нашей ревности о вере. Мы должны стремиться, чтобы наша Церковь становилась сильнее, распространялась, была более авторитетной, и всеми способами этому содействовать. В этом наша ревность о вере.

При этом нужно помнить, что не надо пытаться самоутверждаться за счет других – это явно ошибочный путь. Есть ли образцы веротерпимости в Священном Писании, чтобы зафиксироваться на камне веры?

– Есть очень интересный случай из Книги пророка Ионы – на него мало обращают внимания, потому что главный смысл Книги не в этом, но к веротерпимости он относится напрямую. Когда моряки на корабле (с ними плыл пророк Иона) увидели, что погибают, они бросили жребий. Жребий пал на Иону. Он признал это, сказал: «Возьмите меня и бросьте меня в море, и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря». Вот тут самое интересное: казалось бы, жребий брошен, понятно, кто виноват, Иона сам не против, признает свою вину, даже причина понятна – надо сразу бросить его и решить свои проблемы: «Как здорово, теперь будем плыть дальше спокойно!». Но они пытались грести изо всех сил. Они делали все возможное, чтобы избежать его смерти: они не хотели спасти свою жизнь ценой смерти пророка, пусть даже он и виноват – вина-то его была перед Богом, а не перед ними. Он никого не обидел, никому ничего плохого не сделал, поэтому они не хотели его погубить. Только когда он уже настоял («или все погибнем, или погибну один я»), тогда они смирились.

Я считаю, что это прекрасный пример веротерпимости этих людей, простых моряков, которые пытались спасти жизнь чуждого им человека, представителя другой религиозной традиции – они понимали, что он живой человек. Если они могли спастись все вместе, они хотели бы спастись вместе с ним.

Меня поражает случай апостола Павла, хвалившего язычников: «По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны»…

– Да, в афинском Ареопаге он начал проповедь с этого. Это была не лесть, а признание, что там были по-настоящему благочестивые люди: хоть у них вероисповедание было неправильное, но стремлении к истине в их душах присутствовало и борьба со страстями тоже имела место (если мы возьмем школу стоиков, это абсолютно очевидно).

Есть пословица – «молчанием предается Бог». Где заканчивается веротерпимость и начинается грех предательства своей веры?

– Совесть – главное мерило, которое нам подскажет, где мы должны возвысить свой голос. У преподобного Феодосия Печерского есть замечательный афоризм: «Кто чужую веру хвалит, тот свою хулит». Если мы слышим, как кто-то говорит что-то хорошее о другой религии, мы какое-то время можем никак на это не реагировать. Но если при этом начинается хула на нашу веру, ясно, что мы должны этому воспротивиться. Или даже если нас пытаются вовлечь в прославление чужой веры, говорят: «А ты что думаешь? Скажи, на самом же деле здорово, что буддисты такие миролюбивые, мусульмане такие ревностные» и прочее. Тут надо уметь дипломатично, спокойно, но при этом твердо сказать, что все эти лучшие качества присутствуют и в нашей религии, даже в большей степени.

Это наша вина, что мы, к сожалению, не используем богатство дарований, что Господь предоставляет членам всей нашей Церкви. Поэтому и случается парадокс – я с этим уже не раз сталкивался в жизни: когда наши люди бывают где-нибудь в Таиланде в отпуске, первое, что им бросается в глаза, насколько тайцы добрые, миролюбивые, неагрессивные люди. У них религия располагает абсолютно лояльно, спокойно, миролюбиво относиться к любому человеку. Когда наши люди начинают на них кричать, возмущаться, они даже не знают, как на это реагировать – у них это вообще не принято. А у нас, к сожалению, принято: у нас очень агрессивное общество.

Возникает вопрос: почему? Не потому, что у нас вера агрессивная – вера у нас как раз очень добрая, прекрасная и миролюбивая, а потому, что у нас уровень воцерковленности общества крайне низкий. У нас внешне – большинство крещеных православных христиан, но сколько из них регулярно посещает храм, постоянно читает Библию, вообще стремятся жить по заповедям? Незначительное меньшинство.

Почему веротерпимость не распространяется на молитву? Почему каноны запрещают вместе с еретиками, инославными, иноверными молиться?

– Здесь совсем другая тема. Мы говорим о веротерпимости, и она состоит в том, что мы, считая свою веру правильной, истинной, богооткровенной, уважаем убеждения другого человека: хотя понимаем, что в них есть некоторые ошибки, погрешности, несоответствия истине, мы с уважением относимся к его выбору, его убеждениям. Но если мы становимся на молитву с человеком другой религиозной принадлежности или другой конфессии даже христианской, мы тем самым признаем, что эта молитва так же доходит до Бога: и его Господь услышит, и меня в общей молитве. То есть я приравниваю его религиозный опыт к своему, а этого я делать не имею права никоим образом. Получается, я свою веру буду предавать – я со своего уровня спускаюсь на его уровень, а это называется прямо духовным блудом у святых отцов. Есть каноны, которые прямо запрещают молиться с иноверцами, и я считаю, что мы ни под каким предлогом не имеем права этих канонов нарушать.

Как в обыденной жизни вести себя с иноверными, инославными?

– В обыденной жизни мы должны с человеком общаться по-доброму. Я бы даже сказал, общаясь с представителями других конфессий, религий, мы должны быть требовательнее к себе: мы должны быть ответственнее, деликатнее и внимательнее. Они по нам судят о нашей Церкви, о нашей вере. Когда мы устраиваем междусобойчики, общаемся с людьми Церкви и вдруг сделаем что-то плохое, люди скажут: ну, он такой, ведь у него плохой характер, плохое воспитание или он просто был не в настроении и сделал что-то некрасивое, недолжное. А вот если мы сделаем то же самое по отношению к представителю другой конфессии, другой религии, он может подумать: «Что с него взять? Он же православный христианин – они все такие»... Получится, что только потому, что я поступил недостойно, неправильно, хуле подвергнутся наша вера, наша Церковь. Мой грех сразу многократно усугубится – это будет уже не просто грех грубости, хамства или невнимания, а грех, который ляжет на меня как на человека, опорочившего имя своей Церкви.

Я полагаю, что мы должны себя очень четко контролировать: должны помнить, что каждый из нас – представитель истинной веры, истинной Церкви. В глазах других людей, даже если ситуация вообще, казалось бы, никак не связана с религиозным исповеданием, это именно так и может выглядеть.

Какие примеры веротерпимости дают нам святые?

– У нас есть прекрасные, причем разнородные, примеры, как святые Божии угодники проявляли свою веротерпимость. Можно вспомнить преподобного Серафима Саровского, чудотворца, который очень лояльно и терпимо относился к старообрядцам, отношение к которым в то время было намного напряженнее, чем сейчас, и со стороны общества, и со стороны государства особенно: с них взимались двойные налоги, их не допускали к более или менее значимым должностям в государстве... Можно вспомнить преподобного Силуана Афонского, который в споре с богословом-миссионером прямо сказал, что любовь не может понести мысли, что инославные, иноверцы погибнут только потому, что они не православные, что нужно молиться Господу, просить Его о милости.

Ясно, что мы не знаем, где пределы Божественного милосердия. С точки зрения догматики – да, есть границы Церкви, но, с другой стороны, мы не можем так прямо говорить, что человек погибнет только потому, что он не член Православной Церкви. Это противоречит нашей любви.

Можно вспомнить и святого исповедника, праведного Иоанна Русского, который, находясь в турецком плену и будучи исповедником православного христианства, пострадал за свою веру, претерпел мучения, страдания, но никогда ничего плохого не говорил о мусульманах, о мусульманстве. Даже когда его хозяин совершал хадж (паломничество в Мекку), Иоанн совершил чудо передачи ему блюда с пловом прямо туда, в Мекку, чудесным образом, с ангельской помощью. Это говорит о том, что человек, который истинно старается угождать Господу, найдет в своем сердце место для любви и для терпимости по отношению к представителям любого религиозного исповедания.

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475