«Ее много лет ангелы вели»

Памяти матушки Вероники Зудиловой

Когда для родного человека тает солнечный свет, когда все реальное становится призрачным, а невидимое – реальностью, когда его земная жизнь иссякает, переходит ту самую границу и вливается в жизнь вечную, что остается его близким? Остается память – и благодарность, и немеркнущий душевный след, и безусловная любовь, и новое прочтение Евангельских строк, что Бог же не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы.

День, когда мы приехали в Первоуральск, выдался самым холодным за зиму. Не случайно вся семья иерея Василия Зудилова принялась дружно растапливать большой домашний очаг. Отец Василий – настоятель нескольких приходов в Первоуральске: Архиерейского подворья Иверской Иконы Божией Матери при городской больнице №1, еще двух прибольничных храмов и одного воинского. Сыновья Вячеслав и Матвей и дома, и в храмах – помощники папе и защитники Насти и Ксюши. Девочки – названые сестры ребят. Они – дочери Анны Савельевой, сестры милосердия, которая по благословению Владыки Кирилла служит помощницей в доме отца Василия.

Такой домашний коллектив сложился 5 лет назад, когда тяжелобольная жена священника матушка Вероника уже не могла без помощницы вести дом и ухаживать за любимой семьей. Она и приветила Аню с девочками, приняла их как родных. Почти 17 лет матушка прожила неся крест болезни. Покинула этот мир в октябре 2018 г., но невидимо осталась рядом с теми, кого любила и кому служила здесь, на земле.

Матушка Вероника родом из Мичуринска. Когда-то в этот город к новому месту службы приехала из Забайкалья семья военнослужащего Геннадия Яковлевича Зудилова. Сын Василий пошел в 6-й класс школы, Вика училась там же во 2-м. Отличник и гордость педколлектива, Василий Зудилов занимался с интересом, с ним считались учителя. Эрудированный, остроумный, свободный в общении. Перемены проводил с друзьями в пионерской комнате, вход туда был разрешен самым достойным.

Иерей Василий: – Однажды двери пионерской открылись со страшным шумом (чуть не вылетели из петель), и забежали четвероклашки, девочки. Я попытался их урезонить: «Вы куда? Ну-ка, стой!». Одну я выкинул, вторую выкинул, а третья подбегает, уперлась головой мне в живот и давай бить по бокам... И еще ногами успевает пинать. Я голову ее отстранил и говорю: «Кто же ты такая-то?» (это была моя будущая жена); она кричит – и дальше... Пионервожатая говорит: «Вика, Вика, успокойся. Все нормально, это свои». Все, я ее заметил.

А вскоре заметил, что эта девочка, вопреки его ожиданиям, не проявляла к нему никакого интереса. К нему, понравиться которому старались все ее подруги. Он тоже, конечно, не проявлял: подумаешь, четвероклашка. Но однажды друг позвал Василия с собой на день рождения девушки – предмета своей любви.

Иерей Василий: – Ее младшей сестрой оказалась та, которая меня пинала. Я понял, что это – не просто так, такого не бывает. Я начал разглядывать: как они живут, как она относится к маме, слушается ее или нет. Она слушалась маму, слушалась папу – может быть, возраст был такой; и мне стало понятно, что нужно делать предложение сейчас, чтобы она тихонько начала слушаться и меня.

Сын военного и сам собирался стать военным. А у военного должен быть надежный семейный тыл, и создавать его надо с ранних лет. Так учила мама – Зоя Ивановна. Ее наставления Василий принял как программу действий и начал завоевывать Вику.

Иерей Василий: – Я ей признался в любви, причем письменно, на немецком языке. Она заплакала и убежала, я ее догонял. Она сказала: «Не надо так шутить. Ты такой большой, а я такая маленькая. Ты не можешь так мне говорить». Я говорю: «Могу, именно потому, что я старше тебя». Она говорит: «Я пока не знаю, что тебе ответить». Тогда я спросил, можно ли донести портфельчик до дома...

А дома поговорил с родителями девочки, рассказал о своих планах на жизнь, пообещал, что не обидит ее. Родители ему поверили и доверили дочь. Василий по-прежнему учился отлично, шел на медаль, а в свободное время ходил вместе с Викой в музеи, театры, помогал девочке в учебе.

Иерей Василий: – Я приходил, например, в лаборантскую по физике, вызывал туда учительницу и спрашивал: «Как там Вика?». Она говорила: «Вася, все нормально, но что она пишет? Я сейчас принесу тебе тетрадку, ты проверь с карандашиком». И приносила Викину тетрадь. Она знала про наши отношения, верила мне, знала, что я проверю и сделаю все, чтобы Вика потом выучила это на пятерку.

Они поженились, когда Василий был курсантом Свердловского высшего военно-политического танко-артиллерийского училища, а Вика училась в медицинском. Вскоре у них родился сын Дмитрий. С ним, грудным, молодая жена последовала за мужем-лейтенантом к его первому месту службы в Забайкальский военный округ.

Иерей Василий: – Жены полковников учили ее на лестничной площадке паяльной лампой разогревать кастрюлю с супом. И варить суп для мужа, который придет через полчаса.

На излете советского времени будущий политрук достиг такого уровня в восточных единоборствах, что дальше видел для себя духовный рост в буддийском монастыре. А из Забайкалья до буддистов – рукой подать. Он действительно попал в заветный монастырь на границе с Монголией, накупил там амулетов на любой случай жизни, привез их жене: «Носи!». Она, православная христианка, плакала, не понимая, что происходит с любимым.

Иерей Василий: – Только попросила меня со слезами сделать две иконы – Николая Чудотворца и Богородицы. Когда я делал рамки, просто не мог не смотреть на лики. Я то вставлял их, то вынимал, смахивал с них пыль... Я постоянно имел то, что надо иметь христианину (то есть трепет). Сделал иконы – и все, амулеты сам выбросил. Я понял, что обижал ее, обижал ее чувства, ее веру. Понял, что обидел Бога: пошел в какой-то буддийский монастырь (крещеный христианин).

Лихие 1990-е продолжали ставить молодого офицера перед выбором: что дальше? А дальше был рапорт об увольнении из армии, потом – доходный бизнес в Екатеринбурге, потом – дефолт 1998 г., который ударил не только по бизнесу, но и по личным отношениям. Невидимым щитом для него оставалась молитва жены Вики. Настал момент, когда он сам понял: надо идти в церковь и на коленях отмаливать свои грехи. Пути Господни привели его в больничный храм Целителя Пантелеимона в Екатеринбурге. Службу в тот день вел отец Евгений Попиченко. То, что произошло потом, отец Василий объясняет только Божиим Промыслом. Сразу после службы – разговор со священником, полный понимания и любви. Потом – встреча с настоятелем храма отцом Димитрием (Байбаковым), который ему – незнакомцу – доверил изготовление дорогостоящего киота для главной храмовой иконы.

Иерей Василий: – Мне страшно было. Вы понимаете: от меня такой чистоты ожидали, какой я не имел внутри. Мне доверили, а я не был так чист (да я и сейчас не такой)… Вот такая штука. Больше мне никто не мог сказать, что в Церкви воры. Я им никогда не поверю. Никогда.

В тот памятный день словно были сорваны скобы с его души, чтобы туда хлынул свет. За год с небольшим Василий Зудилов прошел путь от старосты храма до священнослужителя.

Иерей Василий: – Я помню беседу с Владыкой Викентием в маленьком алтарике старого Пантелеимонова храма, где он спросил меня по нескольким пунктам моих грехов. Я на все кивал: «Да, да, да...». Он говорит: «Ты понимаешь, что не можешь быть священником?». – «Понимаю». – «Но ты будешь… Это тебе громадный аванс. Когда ты его отработаешь, я не знаю». И все, я стал батюшкой. Где-то неделю или полторы был диаконом (в Троицком меня рукоположили), а потом стал священником... С тех пор я хотя и недостойный, но благословленный. Господь восполняет недостоинство человека.

Жене Веронике и привыкать не пришлось к тому, что она – матушка. «Ее, – говорит отец Василий, – много лет ангелы вели к этой стезе».

Иерей Василий: – Она пошла в школу и с 1-го класса сидела за партой с дочкой священника: она знала, что такое церковь, кто такой батюшка – она была у них дома, батюшка их (двух девчонок) кормил, поил; кормил их молитвенными семечками. Он ночью очень много молился, читал Иисусову молитву – и на каждую Иисусову молитву у него была очищенная руками семечка. У него за ночь были стаканы очищенных семечек, и когда девочки забегали из школы в дом, он звал: «Девчонки! Семечки!», и они бежали, все эти «молитовки» кушали. Особым образом, в том числе и через это, матушка как-то пропитывалась духом благодати Божией из рук священника, который всю ночь молился и чистил семечки, а сам ни одной не съел...

С детства пропитанная словом Божиим, матушка Вероника продолжала жить молитвой и творить в душе любовь, даже узнав о своей болезни. Ей было всего 29, когда врачи вынесли заключение: онкология. Для неверующих людей – приговор, для верующих – Божье благословение.

Иерей Василий: – Месяц плакали, два... Сколько можно плакать? Все вокруг нас (духовники, Владыка Викентий) говорили: «Так это же дар Божий. Радуйтесь». – «Да как радоваться? Плакать хочется». – «Так вы уже поплакали. Радуйтесь теперь». И мы начали радоваться. Если Он с улыбкой, теплом, с каким-то серьезным (именно серьезным!) любящим сердцем нам это протягивает, то мы должны это взять не дрожащими руками… Должны просто взять это твердо, спокойно и понести. Сколько понести? 2, 3, 5, 10 – сколько лет? 16 лет.

Болезнь вела себя наступательно: несколько операций, облучение, химеотерапия – и каково же было смятение семьи, когда на фоне болезни Владыка Викентий благословил их взять на воспитание приемных детей, сначала одного, потом второго.

Иерей Василий: – Так наша семья пополнилась двумя маленькими ангелочками. Матушка говорила: «Женщина рожает из животика, а мы родили своих младших деток из сердечка».

С Иисусовой молитвой семья помогала матушке Веронике нести крест болезни, а вместе с этим возвращалось ощущение тихой радости, ведь все они – сотворцы воли Господа, Который всегда прав.

Иерей Василий: – Внутри все цветет и ароматизирует каким-то внутренним неведомым духом. Вот такая радость для нас была привычна, мы пребывали в ней, ощущая удары болезни. Болезнь для нее была развитием перспективного взаимоотношения с Богом. Она развивалась вместе со мной, вместе с детьми, вместе со всеми, и с Аней, и с ее детьми. Они все вошли в болезнь матушки, они все знали, как нужно ходить, что не нужно кричать, когда нужно принести водичку, еще что-то. При кровати матушки все стали как-то чувствительнее к чужой боли, чужому стону… Стали слышать.

Послушнее спутницы в мире найти невозможно. Она такая послушная, такая покладистая! Мне рассказывали расхожую байку, какой матушка должна быть. Если вдруг батюшка когда-нибудь скажет: «Матушка, а бурундучок – птичка», – матушка должна, склонив взор, сказать: «Конечно, бурундучок – птичка…». Для меня это было абсолютно не смешно – я знал, что она скажет: «Птичка». Вся ее жизнь была доказательством этого: она всегда считала так, как считаю я. Даже если я считал, что в куриную лапшу нельзя класть картофель, – значит, класть картофель в куриную лапшу нельзя никогда. И вот из таких мелочей была соткана ее жизнь. Она была послушная. Боюсь сказать, что на 100%, но на 99 – да. Это было что-то потрясающее! Это была крепость вокруг меня, просто крепость. И она стоит до сих пор... Я в это верю.

Матушку Веронику отпевали в храме Святителя Николая, который рос на ее глазах. Она ушла, оставив любимым свой немеркнущий свет и безусловную любовь, и осознание того, что у Господа действительно все живы.

Записала:
Людмила Ульянова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475