Священник Константин Корепанов: Христианство – это радость и любовь, плач и молитва, это жизнь с Богом – радость обретения Отца

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника из 1-го тома «Добротолюбия». Прочитаем 78-й абзац этих «Наставлений»: «Человек предлагает (слово) ближнему, насколько знает, Бог же действует в слышащем, насколько он верует».

Что бы человек ни говорил, он говорит в меру, ему доступную, ему открытую: как понимает, как знает, как умеет, так и говорит. Это очень редко свидетельствует о каких-то особых духовных качествах человека, это не значит, что он праведный, совершенный или, как мы привыкли говорить, святой. Он говорит как знает и как умеет, но сила, произведенная словом, зависит не от говорящего, а от Бога: если речь дает эффект, оказывает какое-то воздействие, если произносимое слово остается в сердце человека или как-то его вдохновляет, то это есть действие Бога, а не того, что находится в говорящем человеке. По воле Божией и немощное, и ограниченное, и даже неправильное слово человеческое может оказать очень сильное воздействие на слушающего, ибо оно находится во власти Бога.

Например, известен случай, когда некий заблуждающийся человек прочитал ложную книгу и вычитал в ней, что все религии равны и в какой храм ходить разницы нет. Поэтому он пошел в первый храм поблизости, а это оказался православный храм. И, только войдя туда, он получил опыт встречи со Христом; его жизнь изменилась, переродилась почти так же мгновенно, как это произошло с преподобной Марией Египетской, хотя и сам он был в заблуждении, и книга, что он читал, была ложная. Но Бог взял это слово и с его помощью призвал к Себе человека – сына Своего, которого долго искал и ждал.

Часто даже какая-нибудь речь или книга человека, чуждого христианской вере, может обратить равнодушного человека к Богу, ко Христу, к покаянию, к исправлению жизни (и часто очень возвышенные слова людей-проповедников, христиан, священников ничего не производят с сердцем слушающих людей).

Слово находится во власти Бога, и восприятие этого слова зависит от человеческой веры. Когда человек верует, что говоримое – от Бога, когда всем сердцем старается услышать слово, которое изменит его жизнь, и напряжен всем сердцем (буквально исполняет на деле «Вонмем!»), тогда он слышит и воспринимает слово очень глубоко, и оно переворачивает всю его жизнь, хотя говоривший, может быть, излагал или запутанно, или невыразительно, а может, негромко или неправильно… Человек верил, что это – слово, и по этой вере получил то, что искал, – ответ на мучающий вопрос. Так совершенно случайно услышанное слово (мы не знаем человека, который сказал его) перевернуло жизнь Антония: мучаясь тем, что ему делать, как спастись, он оставил все и ушел в пустыню – и стал Антонием Великим. И так происходило со многими людьми.

Много было людей в конце ХVIII века, удивительных по своим духовным качествам, но только преподобный Серафим Саровский, получив слово от инока Досифея, монаха Успенского Киево-Печерского монастыря, стал тем, кем мы его знаем: Прохор стал преподобным Серафимом Саровским, хотя не он один ходил в пустынь к преподобному Досифею и не он один тогда в Курске собирался изменить свою жизнь, не один он стал монашествующим. Но слово, сказанное ему подвижником Киево-Печерского монастыря, изменило всю его жизнь: он получил именно то наставление, которое принял всем сердцем, и никогда его не забывал.

Или, скажем, будущий преподобный, тогда еще просто Семен Антонов, придя на Афон, исповедал сложности, которые он встретил, переживания, страсти, проблемы, духовнику. И духовник ему сказал одну вещь: «Ты просто никогда блудные помыслы не принимай, и все». И он никогда больше их не принимал – он принял это слово как завет на веки вечные и никогда уже не принимал тех помыслов: хотя он был физически сильный и отнюдь не испорченный человек, он никогда не имел блудной брани и прожил мирно в этом отношении на Афоне многие десятилетия, став преподобным Силуаном Афонским, – ибо он с верой принял насаждаемое слово.

Часто такое происходит с людьми. Наверно, каждый из нас встречался с таким поразительным эффектом, когда, слушая проповедь, лекцию, беседу какого-нибудь совершенно невзрачного человека, мы вдруг понимаем, что ведь это он про нас говорит: это же именно к нам относится, именно это надо взять на вооружение. Это не потому, что говорящий – святой, праведный или уж тем более прозорливый, а потому, что мы слушали с верой, мы открылись, доверились этому человеку и ждем, что через него Бог скажет, что нам делать. Бог и говорит – Он Сам дает слово говорящему, чтобы утешить мятеж душ наших, и направление его мысли, чтобы слушающие его с верой могли получить просимое – то, чего им не хватает для решения сегодняшних проблем: принять, внимать этому, чтобы жизнь их изменилась...

Если человек верует, что и через такого человека он может получить пользу, всего этого все равно недостаточно. Чтобы действительно наступило перерождение жизни, необходимо еще одно условие: чтобы слышимое с верой и воспринятое с верой было осуществлено в жизни человека. Об этом пишет в 86-м абзаце преподобный Марк Подвижник: «Оставивший дела и удовольствовавшийся одним знанием, вместо обоюдоострого меча держит тростниковую трость, которая во время брани, по Писанию (Ис. 36, 6), поранит руку его и, вонзившись в нее, вольет прежде врагов яд надмения».

Священное Писание говорит: не слушатели закона праведны пред Богом, но исполнители закона оправданы будут (Римл. 2, 13). Так цитирует Ветхий Завет апостол Павел в Послании к Римлянам. И апостол Иаков про замечательный образ говорит: Ибо, кто слушает слово и не исполняет, тот подобен человеку, рассматривающему природные черты лица своего в зеркале: Он посмотрел на себя, отошел – и тотчас забыл, каков он. Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действовании. Вот так же – человек, который пытается слушать слово Божие и ничего не делать (ведь как мы все хорошо знаем, вера без дел мертва есть). Вера влечет меня поступать так, как я прочитал в слове Божием, – на то она и вера. Как дар Божий, она влечет меня сделать то, что я услышал, как волю Божию.

Например, молитесь за обижающих вас: на самом деле это ведь не размышление по поводу нравственности, духовных вещей каких-то, по поводу смирения, или по поводу любви, или социальных взаимоотношений, – это вообще не рассуждение, это требование, которое должно определять поступок, привести к действию. А я прочитал, по-думал – и ничего не сделал.

Читаю дальше – Евангелие, слава Богу, на этом не закончилось... «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». Но я и здесь ничего не сделал – и таких «ищите», «молитесь», «любите», «благословляйте», «прощайте», «служите» (и так далее) в Евангелии очень много.

Можно долго размышлять – это будет очень правильно, очень хорошо: мы читаем, скажем, Евангелие от Иоанна и размышляем, что значит «Я и Отец – одно», что значит «Я свет миру», «кто ходит днем, тот не спотыкается, потому что видит свет мира сего», или «Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец» – это достойно переживания, размышления, наблюдения.

Но в Евангелии есть очень много требований. Если к ним присоединить еще требования апостольских посланий, будет очень много – и ни одно из этих повелительных требований мы не исполнили, живем себе дальше...

Таким образом, ни одно Божественное повеление, ни одно воление Божие не станет поступком меня самого, ни одно из побуждений не превратится в жизнь, не войдет в жизнь мою, не станет действием для меня. Тогда Евангелие для меня умрет. Получится, что я держу в руках мертвую Книгу жизни: оно – Книга жизни, но для меня она умерла. Я, конечно, читаю ее и открываю ее, смотрю в нее, прочитываю каждый день по главе.. Две – три? Не имеет значения: я просто ее читаю, она для меня стала книгой, которую надо прочитывать; если бы я читал что-нибудь другое, точно так же бы ничего не изменилось. Если я перестаю жить Книгой жизни, она умирает: она живет только для меня – если для меня как источник жизни она не нужна, она умирает.

И я по-прежнему прочитываю главу за главой, уже несколько раз прочитал Евангелие «от корки до корки», но я ничего в нем не услышал, не понял – я на самом деле ничего не знаю, я пуст: тот след, который могло бы оставить Евангелие во мне, слово Божие, оно не оставило. По причине того, что я не дал это сделать, я не исполнил ни одно из евангельских повелений. Поэтому я вообще ничего не знаю в Евангелии. Просто не знаю.

Так, например, когда я 5–8 раз прочитаю Евангелие и меня спросят, Кто такой Христос, я не смогу ответить: я не знаю. И не смогу назвать ни одной заповеди. Или на вопрос, какая самая главная заповедь в Евангелии, скажу «поститься», или, например, «давать милостыню нищим» – что-нибудь, совершенно не соответствующее Евангельскому тексту: я ничего в нем не знаю и не понимаю.

Но в этом виновата не сложность Евангелия – это простая Книга. Причина в том, что я категорически не делал ничего из того, к чему побуждало меня Евангелие. Или бывает такой вариант, и нередко (на него тут указывает и Марк Подвижник): я не знаю Евангелие, а, наоборот, знаю очень много и просто умничаю. Я хожу и много рассуждаю на Евангельские темы, могу говорить хорошие проповеди, поучать людей, возвышенно рассуждать о природе Христа или о природе Церкви, о даре говорения на языках разных, могу вообще книги писать, могу все что угодно.

Но в моей жизни Христа нет и не будет до тех пор, пока я не исполню хоть одну заповедь.

Но если Книга книг, Книга жизни – Евангелие перестала меня животворить, то и вера тоже умирает: без дел она становится мертвой. Если вера не привела к тому, что я попытался осуществить хоть одну заповедь Иисуса Христа, то она умрет, она становится бездейственной. Она может жить только тогда, когда я ее привожу к осуществлению заповедей Божиих.

Если я не исполняю заповеди Божии, но в силу разных причин хотя бы немного молюсь в храме – действительно молюсь, взываю к Богу, если я иногда даю проходящему, – то чуть-чуть веры во мне есть. Но, бывает, и этого нет: я в храме просто стою, слушая службу, наклоняю голову когда надо, крещусь когда надо, ставлю свечи когда надо, подхожу к Чаше когда надо. И милостыни не подаю: «А кому подавать? Зачем подавать? Сами небогато живем, а эти люди по преимуществу нехорошие – деньги на выброс: они, скорее всего, их пропьют, поэтому давать я им ничего не буду». Так человек буквально достигает состояния, когда веры в нем нет – остается некая рациональная схема, убежденность, может быть, что Бог существует. И убежденность, что нужно делать некоторые вещи, раз Бог существует («вычитывать правила», «вычитывать» Евангелие, ходить причащаться).

Но все это будет только внешним, формальным и будет приводить только к надменности, как и сказал здесь Марк Подвижник, к фарисейству, к превозношению над другими, ненависти к грешникам. Мы станем совершенно чуждыми Христу. Мы станем унывать постоянно: нам скучно, мы не понимаем, зачем мы это делаем – зачем пост, зачем читать Евангелие, зачем Исповедь, зачем Причастие, если кругом такая тягомотина и все это уже достало и никакого просвета я не вижу?

В чем тогда христианство? Христианство – это радость и любовь, плач и молитва, это жизнь с Богом: это радость обретения Отца, это жизнь, истощающая себя в любви, и жизнь, непрестанно питающаяся любовью, жизнь любви. Но все это можно почувствовать только когда ты начинаешь исполнять слово, написанное в Евангелии, начинаешь исполнять слово Божие. Пока ты его не начал исполнять, все остается мертвым.

На самом деле, так и должно быть: чтобы человек, читая, слушая, внимая слову, пытался его исполнять со всем усердием, со всей ревностью. Если это не так, то, как говорит Марк Подвижник, ссылаясь на пророка Исаию, само слово Божие станет для нас тростью, которая пронзит нас и отравит, хотя оно для нас должно было стать источником жизни. И если мы не исполняем слово Божие, нам же от этого хуже.

84-й абзац: «Не говори: я не знаю должного и потому невиновен, если не делаю оного. Ибо если бы ты делал то добро, которое знаешь, тогда последовательно открылось бы тебе и все прочее…».

Человек говорит: «Я не знаю, что мне делать, как молиться, как жить по-христиански. Не знаю, что такое жить духовной жизнью, и не знаю, как на нее настроиться. Я не знаю вообще ничего и не понимаю ничего, сколько б ни читал Священное Писание. Пытался: 15-й раз открываю Евангелие от Марка – и ничего не понимаю: что делать, с чего начать, как жить… Как жил, так, собственно говоря, и живу». Человек, который так говорит, просто свидетельствует, что именно в этом состоянии, описанном Марком Подвижником, он и находится. Если бы человек делал добро, которое знает, он бы жил и делал это дальше – если он ничего не знает, значит, он никогда не делал то добро, которое сознавал. И такой человек жалуется, сокрушается, плачет, говорит: «Вот так, не знаю, с чего начать, все из рук валится. Что делать, не знаю». Ему говоришь: «Читай Писание». Он говорит: «Так читал – уже не раз». – «Ну, исполни хоть что-нибудь». – «Не могу я исполнить хоть что-нибудь».

Значит, дело не в том, что человек не знает (таких людей, наверно, нет) – он прекрасно знает, что делать, если он хоть раз открывал Священное Писание: там четко сказано, что делать. Иногда, читая апостольские послания, порой поражаешься: это почти пошаговая инструкция, ясно сказано, что, зачем, для чего, как должно происходить. Просто открыв в любом месте Новый Завет, мы можем увидеть это повеление. Это будет ответом на наш вопрос, что делать: иди и молись, иди и прощай, иди и терпи или отвергнись себя – это всегда четкое руководство, четкое повеление, что делать.

Но человек говорит: «Я не могу. То, что требуется, я не могу». Значит, дело не в том, что ты не знаешь, что делать. Ты знаешь: открой Писание – там написано. Иди в храм – там на проповеди ты услышишь, что делать, в любой проповеди, какая бы она ни была – даже если говорит самый необразованный батюшка самого отдаленного прихода (ты приехал туда навестить столетнюю прабабушку, случайно зашел в храм и увидел, что человек заикающийся говорит какие-то слова, но в этих словах ты услышишь повеление, что надо делать). Скажет: «молитесь за своих родственников», – иди и молись за своих родственников. Или скажет, что надо приходить и исповедоваться в своих грехах, – иди и исповедуйся в своих грехах. Начни делать хоть что-то!

Но мы все время говорим: я не могу. Значит, дело не в том, что мы не знаем – дело в том, что мы потеряли веру. В Писании даны очень четкие указания, и они безусловны: они должны исполняться всегда, всеми, обязательно и непререкаемо, в любых совершенно обстоятельствах человек должен всегда их исполнять. Требования эти носят характер максимы: это безусловные требования.

Ты просто должен молиться всегда за обижающего человека – неважно, кто тебя обидел, почему, когда, как. Это не имеет значения. Ты должен за него молиться. Заповедь безусловна – размышлять, «должен или не должен», «за этого или за того», «когда и при каких обстоятельствах», здесь не работает.

Евангелие очень простое, требования там выражены безусловные – человек может просто начать это делать. Но он потерял веру потому, что, прочитав Евангелие, не исполнил прочитанного. Или услышав проповедь, не сделал то, на что, загоревшись, ответило его сердце. Поэтому если у нас на сердце мрак и непонятно, что делать, – это потеря веры. Вернуть ее можно – читай и исполняй хоть что-нибудь из того, что там написано. Это будет универсальным ответом, подходящим любому человеку. Темно, запутался, уныл, устал, не знаешь, как жить дальше? Открой Евангелие в любом месте, прочитай до любого места, где есть повеление, – и иди его исполняй. И вера вернется.

Записала:
Инна Корепанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475