Иеромонах Макарий (Маркиш): Все мы – любимые дети нашего Небесного Отца

Наша передача посвящена ответам на вопросы телезрителей. Вопрос: «Как делать добрые дела, чтобы они были угодны Богу? Как правильно молиться, чтобы молитва была богоугодной?».

– Вопрос, казалось бы, очень понятный, но тут есть как бы зацепка, заусенец: слово «угодный». Бог бесстрастен, неизменен, Он не имеет никаких эмоций. Само понятие угодности применимо к человеку: одному угоден чай, другому – кофе, одному угодна музыка громкая, другому – тихая и так далее. Бог лишен всего этого. Это изменчивое качество человеческой природы не применимо к неизменному Богу.

Да, мы употребляем это слово, оно фигурирует в нашей нравственной, религиозной жизни, но надо его понимать. Если мы о нем призадумаемся, тогда и будет ответ более-менее понятен.

Угодный Богу – значит, добрый, приносящий добрые плоды. Кому? Богу? Нет, нам, каждому из нас в отдельности и всем вместе, по возможности. Если пьяница просит у меня 50 рублей на выпивку, угодно ли будет Богу, а, точнее, нам, если я буду его подпаивать? Или скажу: «Парень, давай лучше бросай пить, я тебе ничего не дам, ведь ты на Страшном Суде меня спросишь: что ж ты меня спаивал, священник (или кто бы то ни было)?». В таком духе приблизительно.

Иными словами, если мы будем наши поступки, направления нашей воли и реализацию нашей воли соизмерять с добром, общим благом всех людей, каждого человека в отдельности или с ситуацией, – значит, будем делать угодное Богу. На самом деле Бог творит этот мир, творит нас самих ради добра, ради доброго результата, ради спасения, вечности. Содействуем мы этому или противодействуем? Это наши поступки, направление нашей воли, нашей мысли. Вот, пожалуй, и будет правильный ответ.

А что касается молитвы?

– Молитва – осознанное действие человека, волевое действие. В молитве мы мысленно, ментально, духовно выстраиваем направление нашего движения: направление нашей воли реализуется в молитве – если я молюсь Господу о добром деле в покаянии о своих грехах, в устремлении к доброму результату, в воспоминаниях о Его благодеяниях, в благодарности, значит, это что-то хорошее. Стоит только мне в эту молитву допустить что-то ошибочное (недоброе начало, или самовлюбленное, или гордое) или просто даже невежественное, значит, дело плохое, ты уже допустил это в своем волевом устремлении. Все здесь ложится в одном направлении.

Важен изначальный посыл, намерение?

– Намерение и результат. В молитве – намерение, в действии – результат.

Вопрос телезрителя: «По каким критериям определяется чревоугодие? Такой пример: один человек посты не держит, ест что хочет, но не объедается. Другой, наоборот, посты держит, перед молитвой никогда не ест (по правилу “сытое брюхо к молитве глухо”), но во время молитвы старается быстрее ее закончить и пойти поесть. Кто из них чревоугодник?».

– А нам не нужно на этот вопрос отвечать, кто из них. Это Господь решит, кто из них, а мы с вами (вы совершенно правильно сформулировали) видим ошибки и того, и другого: и один не прав, и другой не прав, но один не прав в одном направлении, а другой – в другом. Один не прав, что пост не соблюдает, тем самым отходя от Церкви, пренебрегая церковным устроением, другой – по-другому портит жизнь себе и близким. Ясное дело, что и тому, и другому надо исправлять направление жизни. А как назвать, дорогие друзья? Как говорится, хоть горшком назовись, только в печку не ставь.

А мораль сей басни очень проста: надо двигаться не от названий, а от реальности, от жизни, от того, что происходит, а не от того, как это дело назвать. А у нас распространенное заблуждение – «это вот чревоугодие» или еще какая-то особенность, которой люди любят найти какое-нибудь слово, и когда находят, на этом успокаиваются.

Вопрос телезрительницы: «Недавно хожу в церковь, начала исповедоваться. Заметила, что повторяются одни и те же грехи. Как быть – прибегнуть к литературе и выписывать оттуда грехи из списка либо говорить только те грехи, которые касаются лично?».

– Из литературы не надо. Конечно, надо говорить те грехи, которые касаются лично. Важно тут другое: вопрос, касающийся собственных грехов, исповедания их, – в общем-то, вопрос для Исповеди. По телевизору во время передачи или даже в интернете не получается обсуждать; некоторые люди пытаются это делать – пишут мне и другим священникам: «У меня такой грех, я на Исповеди хотела сказать так, а как нужно говорить?»... Друзья мои, так не полагается. Исповедь у нас тайная, это таинство: мы не можем разглашать и не разглашаем никаких подробностей Исповеди, но это еще таинство – таинственный процесс восприятия Божией благодати. Поэтому не надо устраивать себе репетицию Исповеди, это никуда не годится. Повторяются грехи – расскажите священнику, что вам мешает жить.

Тривиальное дело: человек не может бросить курить. Он собирается бросить, но не может, не хочет, и в конце концов, если он сознательно к этому подходит, он курить бросит – с Божией помощью, при пастырском совете священника (может быть, и при медицинских средствах, которые помогают людям избавиться от никотиновой зависимости): в конце концов победа над грехом достижима. Помните, раз уже об этом зашел разговор: некоторые грехи, точнее, греховные качества, остаются с нами навсегда – это можно гарантировать (например, такие качества, как гордость, самомнение, невнимание к ближнему, к сожалению, присущи человеческой природе; мы можем сказать: раньше я выпивал лишнего, а теперь алкоголь не принимаю совсем – можно сказать? Да, слава Богу. Но кому из вас придет в голову сказать: «Я раньше был гордым, а сейчас стал смиренным»? Это просто смех сквозь слезы – такое невозможно). Значит, помните об этом, это надо принимать в расчет.

Следующий вопрос: «Последнее время чувствую охлаждение к молитве и к храму. Как вернуть теплое чувство в духовной жизни и укрепить свою веру?».

– Тут, друзья мои, ключевое слово – «чувство». Мы помним, что человек, личность имеет три составные части своего душевного строя, или три душевные силы: это сила интеллекта, или рассудка, сила волевая, волевое направление, и эмоциональная, чувственная. Так вот, у каждой из них есть свои особенности.

Чувственная часть характерна тем, что мы ею не управляем – ни изнутри, ни снаружи. Господь над ней властен в любом случае, но сказать «я хочу исправить свои чувства» – это без толку: все равно как исправить погоду или время года. Это вне нашей власти, мы должны чувства правильно воспринимать, оценивать и правильно на них реагировать. Многообразие чувств всем совершенно очевидно – начиная от вполне известных нам чувств в сексуальной области и кончая совсем простыми. Вот я хочу спать, например. Как мне избавиться от этого чувства? Можно выпить два стакана кофе, а сплошь и рядом этого совершенно не нужно делать, надо просто потерпеть. Звонит будильник, я хочу спать. Но надо встать, идти и заниматься своим делом, а не рассуждать, как мне избавиться от того, что я хочу спать. И так далее. Вот пост наступил, а я хочу мороженого. Один человек скажет: хочу – потерплю, вместо мороженого съем яблоко. А другой будет сидеть и рассуждать, какой он плохой, почему он хочет мороженое в пост. Не нужно этого делать.

Задача человека – независимость от чувств: у человека нет задачи избавления от чувств, есть задача независимости от чувств, свободы, ибо независимость есть свобода. Восстановление или укрепление человеческой свободы и дает нам возможность жить и не быть рабами наших чувств.

Вопрос телезрителя: «Я был во многих краях и областях. Не кажется ли вам, что Церковь сегодня сидит у себя в церкви и не выходит в народ?».

– На самом деле вопрос серьезный. Наш вопрошатель буквально затрагивает тему, о которой говорили и покойный Патриарх Алексий II, и ныне здравствующий Патриарх Кирилл: что Церковь должна двигаться вовне своего сегодняшнего бытия. А почему это так, почему именно сейчас такая проблема возникла? Были времена большевизма (конечно, уже 25 лет прошло, даже больше, а для Церкви-то это совсем небольшой срок) – мы, Церковь, были со страшной силой зажаты, принуждены оставаться в очень узких рамках приходов, приходской жизни. Скажем, такое элементарное дело, как приходская школа, было немыслимо во времена большевизма: можно было в тюрьму залететь за организацию приходской школы, а родители могли лишиться родительских прав, что время от времени и происходило. Но с тех пор внешние ограничения сняты, а внутренние ограничения, неспособность движения вовне (которое, кстати, присуще многим инославным конфессиям, в том числе римо-католицизму, некоторым евангелическим конфессиям) у нас остались. Причин тому много, но задача такая действительно есть.

Хорошо говорил Патриарх Кирилл (и не раз), что слово «приход» – ключевая единица христианской жизни: место, куда люди приходят. А Патриарх говорит: пора уже движение в приход, прихождение в Церковь заменить движением на выход, чтобы Церковь, прихожане и духовенство выходили за рамки прихода, двигались по всем направлениям нашей общественной жизни, нашего общества, нашего народа. Что, скажем прямо, нравится не всем. Это и при большевиках не нравилось, мягко выражаясь, просто нам не давали такой возможности. Сегодня еще остаются люди, мнения и суждения, иногда идеологии, которые нам пытаются это запретить: «Религия – личное дело каждого, сидите в своих приходах, своих храмах, нечего нам тут указывать».

А мы ничего не указываем, но когда Церковь говорит, то люди воспринимают это всерьез, а недоброжелателям Церкви это не нравится, и они пытаются подать дело так, что Церковь начинает людьми управлять. Церковь говорит: прекратите внебрачные половые связи. «А вы нам указываете...». Нет, мы вам не указываем, мы рассказываем, мы вам советуем, что брак должен быть браком, а внебрачные связи присущи скотам.

Мы никому ничего не указываем, просто напоминаем. Но им это не нравится: совесть-то есть у людей – совершают грехи, а совесть-то жива. Они хотят, чтобы совесть спала. Мы движемся своим путем, они своим, поэтому наш телезритель был совершенно прав. Мы должны употреблять все наши усилия вслед за священноначалием Церкви. Вслед за епархиальными преосвященными, за духовенством каждый мирянин заботится о том, чтобы выходить из пределов своих приходов, семей, православных сообществ во все сферы общественной жизни.

Вопрос телезрительницы: «У меня сын сильно воцерковленный, если есть такое понятие. 15 дней ему осталось, он подается в монастырь, на Валаам, ему пришло пригласительное письмо – трудником для начала. Но я как мать плачу. Я понимаю, что разлука будет не на день, не на два, а, возможно, и навсегда... Для меня и дорого туда ездить. Как мне это принять? Как христианка я понимаю: он идет служить Богу, благое занятие, не каждому такое счастье дано, – но как мать плачу».

– Женщине Господь дал дар слез, и это очень хорошо. У нас, мужчин, их нет, а у женщин они есть и дают женщине возможность легче воспринять неприятности. Для матери не очень приятно, что сын выбрал монашеский путь. Вы говорите: как принять?

А что принимать? Это уже факт жизни... Очень хорошо, это же доброе дело делает сын. Вы же не будете его отговаривать или грозить. Скажите: «Сынок, молодец, слава Богу, Господь с тобой. Обо мне только не забывай, молись, а там уже увидим, как с тобой встретимся и что к чему». Вы материнских слез не смущайтесь, не стесняйтесь, это нормально для женщины, для матери – пусть ваш сын запомнит материнские слезы, пусть он их помнит, когда будет о вас молиться: его молитва будет сильнее, активнее, эффективнее. Будет он вас помнить, будет вам писать, звонить – слава Богу, в наше время техника работает (я помню свое детство, какие-то были фантастические истории про видеотелефоны, когда человек может говорить по телефону и при этом видеть своего собеседника!), а сегодня только ленивый не пользуется смартфонами, где он сразу видит всех подряд. А вспомните: еще пару поколений назад, 3–4 поколения, сама возможность говорить по телефону тоже была сказкой. Так что все возможности есть, развитие нашей техники дает вам прекрасные возможности и способности остаться с вашим сыном в добром общении, сохранить все то доброе, что между вами есть. Так что все прекрасно.

Вопрос: «Для чего нужна церковная иерархия и что об этом говорится в Евангелии?».

– В Евангелии говорится очень просто: «...поставить тебя епископом», – пишет апостол Павел Тимофею. Апостолы, епископы (наследники апостолов), пресвитеры, диаконы, служители – разные задачи выполняют люди в Церкви.

Помните, друзья, что сам по себе человек перед Лицом Господа стоит независимо от своего церковного ранга, сана или дохода, (или, как мы говорили, массы тела или роста): все мы – любимые дети нашего Небесного Отца. Но любимые дети – не значит, что мы здесь одинаковы: нет одинаковых людей, все люди разные. Это отличие равноправия, или равноценности, от равенства часто упускают из виду, из-за этого много всяких неприятностей. Равенства нет: люди все разные, все уникальные.

В обычной семье – у кого трое-четверо, у кого и больше детей. Мама их любит? Любит. Она может сказать: этого я больше люблю, а этого меньше? Нет, нормальные родители любят всех детей одинаково, причем самоотверженно, без ограничений. И все дети разные, они тоже этому не удивляются ни капельки. У одного есть способность к музыке, у другого к баскетболу, у третьего к кулачному бою, у четвертого к иностранным языкам. И это никого не удивляет. Почему же мы должны видеть нашего Небесного Отца по-иному? Та же самая картина. Поэтому разница всех этих людей не должна вас удивлять.

Вопрос: «В чем отличие смирения перед Богом и перед людьми? Слышала, что истинное смирение может быть только перед Богом, а смирение перед людьми – ложное».

– Тут, конечно, опять формализм, такая словесная игра… Как понять, что такое смирение? Смирение, я бы сказал вместе с церковными авторитетами, – поставить себя на второе место (или на последнее) и перед Богом, и перед людьми. Всегда ли это надо делать, – вот вопрос этой женщины.

Перед Богом мы всегда стоим на последнем месте. Перед людьми всегда ли? Если вы бригадир, а ваши подчиненные, вместо того чтобы копать яму или разгружать вагоны, сели и водочку квасят – извините, ваше смирение будет очень неуместно: вместо того чтобы задать им трепку как следует, вы смиряетесь, может, с ними вместе еще и опрокинете по стаканчику? Это будет очень неуместно. Если вы командир взвода спецназа, а ваши солдаты начинают вами управлять, вместо того чтобы вы ими управляли, это очень неуместно. Вот так.

Так что ставить себя на последнее место или позади других людей – вопрос обстановки, вопрос обстоятельств. Ставить себя после Бога – вопрос абсолютный, неизменный, это всегда необходимо, всегда исполнять Его волю. Вот, наверное, такая простая разница поможет понять, в чем дело.

Вопрос телезрительницы: «Характер у меня такой, я все спешу, пытаюсь везде успеть, тысяча дел, работа, внуки, семья. Я выражение услышала – „дьявольское поспешение”. Меня это очень взволновало: что это такое?».

– «Поспешение» в этом выражении – это содействие дьяволу, «поспешествующий» – значит «содействующий». Я надеюсь, дорогая Людмила, что вы дьяволу не содействуете, это было бы слишком круто, а что касается вашей способности быстро, толково, оперативно делать разные добрые дела – это прекрасно. Благодарите Господа за эти возможности. И вот только что мы говорили о трех компонентах человеческой личности – употребляйте ваш рассудок, чтобы все соизмерять: если вы сразу возьметесь за 10 дел, сообразите, что 5 вы успеете сделать, а вторые 5 отложите на потом, и будет у вас добрая и прекрасная жизнь.

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475