Протоиерей Георгий Иоффе: О хранении веры в современном мире

Хранение веры в современном мире – тема необъятная: очень разные храмы, наши разные воззрения или ведут нас к спасению, или отводят от него. Какие самые главные опасности для Православной веры?

– Вопрос настолько обширный, что стоит начать издалека. Мир после Вознесения Спасителя – это мир, имеющий перспективу Небесную: возвращение Спасителя – Его Второе Пришествие. Это эсхатологическое ожидание присуще всей Церкви, особенно явственно и ревностно оно было в апостольскую эпоху, и видно, когда читаешь весь корпус новозаветных посланий и Четвероевангелие, которые говорят о скором Пришествии Христовом. «Последнее время», как его определил апостол и евангелист Иоанн Богослов, всегда имеет место в бытии христиан. Эсхатологическое ожидание всегда современно, и если мы хоть чуть-чуть будем вспоминать об этом в нашей обыденности, то вопрос о сохранении веры и способах ее хранения может отпасть, ведь мы ежедневно ждем: ежедневно говорим «да приидет Царствие Твое», и это в том числе обозначает эсхатологическое ожидание исхода и встречи со Христом. Однако суета, которая иногда захлестывает нас, наши житейские попечения мешают нам, и мы порой забываем о главном, составляющем предмет нашей веры, надежду, о которой мы молимся ежедневно.

Вызовы современности сейчас особенные: лет 20–25 назад мы вступили в новую информационную эпоху – она абсолютно сократила расстояния, в режиме реального времени показывая все мировые события, и экранная культура вытесняет письменную и порой заболачивает наши умы гигантским переизбытком информации.

Что с этим делать? Наверное, пытаться видеть главное и снова и снова обращаться к основам нашей веры, данным нам в Священном Писании, богослужении, Евхаристии – это самое главное, что у нас есть. Тогда смещение центра внимания с главного на суету перестанет быть для нас фатальным.

Говоря о суете, мы представляем себе какие-то сериалы, пустые разговоры и т.д. Но когда нашу жизнь затрагивают события, так или иначе заставляющие задуматься о жизни и смерти, возникают вопросы, насколько справедливы этот мир и Господь. Ведь мы же часто говорим, в какого бога не верим, в том числе говорим, что хотим справедливости, но не верим в нее, даже приписывая Господу необходимость Его справедливого Суда или несправедливое отношение к нам. Насколько это помогает нам в нашей вере, в нашем уповании и спасении?

– Всегда есть область нашей собственной ответственности. И в рамках того, что нам поручено в этом мире, в рамках власти, которую каждый из нас имеет на своем месте (в семье, на работе, приходе, в каких-то обстоятельствах), мы обязаны руководствоваться Евангельскими принципами и жить в потоке Священного Предания, в потоке Духа Святого.

То, что вне нашей власти, вне нашей ответственности, мы принимаем иногда с болью, иногда со слезами, иногда с тяготой и душевной мукой, но мы не ответственны за это – здесь надо четко принимать пределы собственной компетенции и не валить на Бога то, с чем мы не можем справиться сами, а принимать обстоятельства и пытаться их исправлять, если это возможно.

Связано ли это с тем, что мы созданы Господом как свободные люди?

– Безусловно. Оправдание существования зла в этом мире связано с внутренней, онтологической свободой человека. Вспоминаю житие святого Антония Великого, египетского пустынника самого начала монашества (IV– V века). Однажды ему пришла мысль о несправедливости этого мира, и он стал молиться, вопрошая со слезами у Господа, почему существуют войны, смуты, почему благоденствуют негодяи, бедняки беднеют, почему умирают дети? Он молился долго, со слезами, и Господь явился ему в видении и сказал: «Антоний, себе внимай».

В этом, наверное, и заключен источник тезиса о собственной ответственности. Попробуй сделать лучше мир вокруг себя в своей семье, в своем приходе, на своей работе: попробуй привнести туда немножко благодати – через молитву, слово, через какое-то христианское дело. Тогда мир пусть на волосок, но изменится, и мы увидим, что Господь с нами. Люди, делающие маленькое Божие дело на своем месте, всегда спокойны и не затронуты всеобщей суетой.

Вы упомянули явления нашего мира, которые могут сильно отвлечь, но могут стать и поводом для раздумий. Собственно, культура масс-медиа тоже разнообразна и рассчитана на очень разную аудиторию; в этой области встречаются определенные интересные явления, заставляющие нас задумываться; все можно сделать поводом для размышлений и поводом для молитвы.

Получается, все происходящее в нашей жизни мы можем использовать и во зло, и во благо и спасение, все зависит от нашего отношения к происходящему?

– Конечно, есть безусловные грехи, просто непредставимые для христианина. Все остальное в этом мире, в том числе достижения техники, технологий, явления культуры, – это лишь средства, чтобы использовать их так или иначе.

У нас часто бывает так, что частное мнение человека тиражируется настолько сильно, что, если вернуться к нашей теме сохранения веры, возникает особый аспект, касающийся того, что мы слышим о Церкви и что мы сами в ее ограде должны или не должны говорить о ней.

– Вы знаете, Глеб Борисович, я читаю интернет, читаю разные сайты – не только наши официальные церковные, но и светские, где есть достаточно жесткие высказывания самых разных людей. Чаще всего они анонимны, но иногда человек не скрывает своего имени и распространяет тот или иной не нравящийся ему факт или эпизод на всю церковную структуру.

У Церкви несколько измерений: внешнее, видимое обществу (есть иерархия, церковные организации, храмы, приходы, есть священнослужители) – и таинственное, невидимое глазу Тело Христово, которое мы являем в этом мире. И если оно стоит у нас не на первом месте, то получаются вещи, которые становятся камнями преткновения, и эти камни можно в нас бросать, что, собственно, многие и делают при существующей свободе информации. Если такие случаи есть, видимо, стоит на это реагировать тем людям, в сфере ответственности которых находятся те или иные персоналии или события; реагировать в том числе и публично.

Имеет смысл разговаривать с людьми в таких случаях?

– Конечно. Если мы перестанем разговаривать с людьми, слышать их беду, нужду, печаловаться о них (что составляет одну из функций земного устроения), что же тогда останется?

Вопрос телезрителя Евгения из Белгорода: «В Евангелии от Иоанна Христос говорит: Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине; ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Если перенести эти слова на современный мир, то как они осуществляются? Каждая конфессия видит себя в духе и истине, а православные еще из-за этого и переругались. Как все это совмещается?».

– Пророчество Христа в беседе с Самарянкой (4-я глава Евангелия от Иоанна) безусловно говорит, что поклоняться Богу можно только в истине. «Что есть истина?», – спросил Пилат у Христа, хотя Истина была у него перед глазами – Сам Христос. И истина – в Церкви, ведь мы не можем придерживаться протестантских или постпротестантских взглядов, что Церковь как-то «размазана» в нашем земном пространстве и ее являют отдельные христиане (это тезис евангельских христиан-баптистов).

Для православных христиан Церковь едина – она одна. Если мы находимся в расколах и разделениях, это боль, это наша беда, и нам нужно делать все, что от нас зависит, для их преодоления. Мы не имеем права ставить себя на место Бога: это в большей степени дело Божие. Мы в духе поклоняемся Богу и просим, чтобы Дух Святой вселился в нас и очистил нас от всякой скверны, и это касается не только нашей личности, но и нашего церковного сообщества.

В одном из посланий евангелиста Иоанна сказано: «Они вышли от нас, но не были наши: ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли, и через то открылось, что не все наши». Это сказано о тех, кто в том числе раздирает Хитон Христов, и это наша боль и то, с чем мы, к сожалению, живем уже на протяжении двух с лишним тысяч лет. Человеческие разделения постоянно терзают Церковь, но хранение веры – в воспоминании, что Господь силен всякую рану исцелить, в том числе и церковную, созданную нашей человеческой неправдой. Все-таки здесь надо надеяться на помощь Божию.

Если не касаться глобальных вопросов, и внутри нашей Православной Церкви мы часто сталкиваемся с простыми явлениями, которые могут нам казаться маловажными или малоудивительными, когда, например, есть приход, – но нет общины, есть Литургия, – но нет причастников. При этом мы говорим о сохранении веры. Как у нас такое происходит?

– Это тоже вопрос на целую лекцию, если не на целый курс. Происходит это по разным причинам, в том числе и по историческим. Церковь существует в истории, и Промысл Божий в разные эпохи представляет определенные исторические условия. В том числе, видимо, и для какого-то ее сохранения и очищения. Времена гонений – это не только первые 3 века христианства, не только страшный XX век: времена гонений так или иначе существуют всегда, иногда они очевидны, как в XX веке, когда могли расстрелять только за принадлежность к сословию или взять в заложники, потом расстрелять. Иногда гонения бывают как бы с обратным знаком: имперский период Церкви, когда вроде бы тишь, гладь и Божия благодать, был очень плодотворным для храмового строительства, гимнографии, для развития богословской мысли. Однако Церковь тогда потеряла эсхатологичность своего бытия, по крайней мере в массах: все стали искать земного устройства. Это обличали великие святители (Иоанн Златоуст претерпел за это гонения, будучи архиепископом Константинополя, был сослан по ложному обвинению и умер в ссылке).

Так что гонения могут быть всякого рода. Можно называть их искушениями или как-то по-другому, но они присутствуют всегда. Мы всегда находимся на переднем крае борьбы за главенство Христа в нашем сердце.

Приход – это на самом деле территориальная единица, а община – единица церковная. Как перейти от территориальной общины к единице именно церковной, как эту общину создать, как ее вырастить?

Выращивается она только вокруг Христовой Чаши – больше никак. Только когда Евхаристия делается центром жизни каждого прихожанина, каждого верного, когда мы приходим к Чаше с трепетом и благоговением («со страхом Божиим и верою», как мы говорим словами Иоанна Златоуста), когда она становится для нас источником жизни и центром всякого богослужения: и вечернее богослужение, и всенощное бдение, и иное наше литургическое пребывание в храме становятся всего лишь подготовкой к главному – к встрече со Христом, с Его Телом и Кровью.

Не могу не задать еще один вопрос, который все равно поступает к нам на обсуждение: о понимании литургического, то есть церковнославянского языка. Насколько Вы считаете правильными размышления, что в каких-то из наших церквей может быть Литургия на русском языке?

– Знаете, на обычном языке не получится: будет церковнорусский...

Какая разница, на каком языке? В тех Литургиях, которые мы служим (а служим мы Литургию Иоанна Златоуста, Василия Великого, и крайне редко – Литургию святого апостола Иакова, раз в году, и то в одном-двух храмах в Петербурге или Москве) церковнорусский язык будет настолько же сложен для слышания нашим прихожанам, как и церковнославянский, ибо литургический язык – это исповедание богословских истин.

Язык богословия (по-русски он звучит, или по-церковнославянски, или на каком-то ином языке) должен быть растолкован. Во время Литургии для этого совершенно нет времени. Есть, конечно, попытки специальных миссионерских Литургий, где после каждого прошения, ектении, или перед Евхаристическим каноном рассказывается о структуре Литургии, прошениях, молитвах, которые мы произносим вслух или тайно в алтаре, но это крайне долго и крайне затрудняет восприятие. Думаю, здесь нужны специальные литургические занятия, и это для многих будет выходом из непонимания происходящего. Думаю, что в хороших общинах всегда делается упор на образование прихожан. И здесь мы сталкиваемся с еще одним способом создания сплоченных общин – через обу-чение, через знания, которые они приобретают. Пусть иногда они будут казаться отрывочными и неструктурированными, но если человек действительно интересуется происходящим в храме на службе, тогда они обязательно станут ключом понимания и способом нашего дополнительного духовного образования, помимо самих таинств и священнодействий.

Вопрос телезрителя Виталия: «В Евангелии говорится, что Бог послал Своего Сына Иисуса Христа с приказом к людям, и самый главный приказ – возлюби врага своего, чтобы на земле был мир, чтобы сохранить созданное Богом. Этот приказ не выполняется, и потому столько страданий. Почему так мало людей следуют этому наставлению – возлюби врага своего?».

– Виталий, приказом в Евангелии это не названо: скорее, это заповедь – не приказ, а предложение Бога нам, которое, в общем-то, переворачивает все естественные человеческие представления, ведь «врагов надо ненавидеть», а Нагорная проповедь Спасителя говорит, что врага надо возлюбить. Слово «возлюбить» очень серьезное, ведь мы привыкли понимать любовь именно в естественном контексте. Мы любим свою семью – это безусловно? Конечно. Мы любим своих друзей, они нам симпатичны. Молодых людей и девушек влечет друг к другу – это тоже естественно. Но есть вещи сверхъестественные, они даны в заповедях Божиих.

Любовь, которая предлагается нам Спасителем, – это некий волевой акт, когда мы переходим от ненависти к доброжелательности. Мы можем быть вежливы даже с теми, кто нам не нравится. Но вежливость – это все-таки маска, личина, и под ней может клокотать котел, у которого едва не сносит крышку. А вот доброжелательность и молитвенность по отношению к людям заблуждающимся (может быть, даже к направляющим на нас какое-то оружие), – это свойство уже совершенно христианское. Спаситель дал нам пример – Он молился за Своих распинателей: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают». Мы иногда ведаем, что творим. Контролировать это внутреннее наше ведение и будет тем путем к миру, к которому нас призвал Господь.

Когда мы говорим о хранении веры, у меня возникает мысль, что каждый человек, в силу своих талантов, знаний, возраста или жизненного опыта, имеет то или иное знание о таинствах Церкви, спасении, сотериологии, эсхатологии и т.д. Одно дело молодой человек, способный получить знания, и другое – человек, который пришел в Церковь в очень зрелом возрасте, когда мы не накладываем на него обязанность знать о вере глубоко.

– Есть прекрасные церковные способы мягкого просвещения самых разных людей – например, выпуск приходских листков с текстом отрывков из Писания, которые читаются на Литургии. А на обратной стороне могут быть напечатаны проповедь хорошего известного проповедника или житие святого, память которого мы празднуем, какое-то разъяснение литургических реалий, с которыми соприкасается наш уважаемый прихожанин во время службы, объяснение литургических песнопений или праздника – того, с каким эпизодом Священной истории, истории мира или Церкви он связан. Поле очень большое. Это такая мягкая форма просвещения, когда не надо ходить на занятия или лекции, но этот листочек лежит во время службы в храме, каждый может его взять совершенно бесплатно, отнести домой и дома спокойно почитать.

Мы снова пришли к той мере ответственности, которую берет на себя каждый из нас: мы должны веровать не бездумно, а сознательно, для этого нам нужны усилия – само собой это не происходит, нам нужно все время пробиваться ко Христу через суету и рутину нашей жизни. В Церкви нет никакой магии и никакого шаманства.

Господь да благословит всех вас, дорогие друзья, дорогие единоверцы, и те, кто просто решил посмотреть эту передачу. Храни всех Господь.

Записала:
Ксения Сосновская

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475