Архимандрит Алексий (Вылажанин): Со смирением нести немощи свои надо, и это тоже уже подвиг

Первый вопрос: что такое искушение, как его распознавать и как с ним бороться? Или вовремя не переступить черту...

– Искушение – это то, что идет вразрез с волей Божией; оно соблазнительно – и хотелось бы это сделать, но делать этого, если мы считаем себя христианами, не стоит. Допустим, не положено есть рыбу Успенским постом, а есть искушение: увидел кусок вкусной красивой копченой рыбы – и хочется вдруг ее съесть. Это искушает враг. У тебя есть возможность выбора – или съесть это, или воздержаться.

Так и во всей нашей жизни: пригласили тебя на день рождения или юбилей, ты вроде бы отказаться не можешь, должен пойти. Как себя там вести? Можно исходить из того, что старцы говорили: раз тебя пригласили, раз пришел, значит, можно и все есть, и веселиться, и радоваться. А можно себя все-таки держать в рамках: ты пришел, чтобы не обидеть человека, поздравил его, сидишь за столом. На столе всегда можно что-то выбрать – можно есть соленые огурцы, а можно кусок мяса в рот положить; можно плясать в угаре, а можно внутренним, духовным состоянием быть радостным – и необязательно поддаваться искушению. Право выбора у тебя: или поддаться ему, или нет. Искушение – это когда тебя искушают, ты знаешь, что этого нельзя делать, но тебе предлагают: давайте это сделаем… Как-то надо преодолеть… Мы знаем, кто враг, глава искушения, искуситель, который нас искушает, – это на протяжении всей истории человечества есть.

Вопрос телезрительницы: «Не смогла приехать на похороны матери и отца – не с кем было оставить детей. Молюсь за них в церкви. Совершила ли я грех, не простившись со своими близкими?».

– Что сожалеть сейчас о случившемся? Вы же молитесь – это уже огромное счастье. У нас, к сожалению, понятие молитвы о своих близких такое: зашли в храм, подали записочку, поставили свечку… И многие считают, что это молитва, что этого достаточно.

Но ситуации разные бывают. Иногда люди вообще находятся в разных концах земного шара и физически не успевают приехать на похороны к своим близким. Если человек ходит в храм, если исповедуется и причащается, является настоящим членом Церкви, настоящим христианином, наверное, он искренне будет молиться за своего усопшего не только когда подает записку, но еще и дома, на своих утренних молитвах – по крайней мере, по церковному Уставу в утренних молитвах есть поминовение о здравии, и это хорошо.

Думаю, в сложившейся ситуации никакой вашей вины нет. Ничего страшного, что вы с ними не простились: у Бога нет мертвых – у Бога все живые. Самое главное – это через молитвенное общение причащаться Святых Христовых Таин, когда частичка об упокоении погружается в Тело и Кровь: это как бы Причащение от единой Чаши не только нас, живых, но и усопших, грехи которых омываются Кровью Христа. Так что не надо здесь особо думать, что было, надо более чутко относиться к живым, пока они живы, поминать своих усопших.

Вопрос телезрителя: «У святых отцов есть высказывания, что самое страшное – это привыкнуть к вере. Во время богослужения все время повторяется одно и то же, и человек к этому привыкает, наступает момент, когда таинства становятся привычным делом… Когда наступает таинство начинает становиться механическим исполнением обряда? И как этого избежать?».

– Замечательный вопрос. Когда начинается? Когда в нашем сердце появляется равнодушие. Священное Евангелие – тоже ничего нового в нем нет, казалось бы, чтения в течение года каждый раз одни и те же, ничего нового для себя открыть невозможно. Но ведь каждый раз, когда читаешь, ты для себя находишь что-то новое. Если, конечно, не застопорился в своем духовном развитии. Если живешь как овощ – бездушно, безразлично, тогда ничего не обрящешь, а если в твоей жизни все-таки есть и падения, и взлеты, то начинаешь в разные моменты жизни по-разному ощущать это. Господь тебе открывает через Священное Писание то, что нужно.

Так же и Божественная литургия. Если бы мы понимали, что каждая Литургия в нашей жизни может быть последняя, каждое богослужение последнее! Если бы мы сопереживали и понимали вообще, что происходит в храме во время службы, во время вечернего богослужения, которому мы часто тоже не придаем особого значения!.. А ведь оно само по себе очень красиво и смысл глубокий в нем заложен – оно подготавливает нас к великому таинству Евхаристии, которое совершается за Божественной литургией. Когда мы начинаем это осознавать, никогда не придет равнодушие. А если мы начнем охладевать, если не будем сопереживать, тогда, конечно, для нас все это будет повседневной рутиной. Так же, как молитва: если мы молитву пропускаем через себя, то мы ее переживаем, и она звучит в нас каждый раз искренне, идет к Богу, а если мы ее просто «читаем», то это повседневная рутина.

Вопрос телезрительницы: «Мне 81 год, множество заболеваний – диабет, анемия. Мне хочется попоститься, но ничего не получается. Что-то хочется для Бога сделать. Что бы Вы мне посоветовали? Может, лишнюю главу из Евангелия читать или что-нибудь? Очень переживаю всегда, когда пост».

– Замечательно! Не зря ведь в Священном Писании предписано: жизнь человеку – семьдесят лет, аще же в силах, восемьдесят лет, а дальше труд и болезнь. Поэтому все дальше – по силам. Есть возможность поститься – надо поститься. Господь ни от кого не требует чего-то лишнего, но краткую молитву вы можете совершать – не оставляйте ее, совершайте. Можете читать лишнюю главу – возьмите для себя в этот момент лишнюю главу из Священного Писания, хотя и со зрением бывает иногда в этом возрасте не все хорошо...

Пост – это ограничение себя. Можно себя в чем-то ограничить – допустим, отказаться от какого-то одного вида продуктов: можно есть молочное, но отказаться от мяса. Ищите свой подвиг, по силам. И хорошо иметь рядом батюшку, который вас знает и сможет, исходя из вашей ситуации, дать вам совет: дать «общий» совет очень сложно. В любом случае подвиг должен быть посильным для человека. Господь укрепит и поможет, но для этого должна быть глубокая вера.

Я помню, как однажды по молодости ходил на Крещение, за городом служил. Мы ходили на иордань, ночью освящали, собирался народ, купались после этого. Подошла женщина и спросила: «А можно ли мне купаться? Мне сделали не так давно операцию, поставили клапан в сердце». Вот как дать человеку совет, как взять на себя такую ответственность? Я говорю: «Если вы сомневаетесь, не надо, не купайтесь. Если у вас нет сомнения никакого, если верите, что Господь вам поможет, вот тогда…». Какая счастливая она вышла из этой купели!

Каждый для себя должен сделать выбор, насколько он любит Бога и насколько готов ради Бога пострадать. И до маразма доводить тоже не надо. Вот, я буду страдать от болезни и умирать, когда есть предписание, есть возможность этого избежать. Лучше съешьте что-то, чего нельзя есть в этот момент, но молитесь Богу и имейте чистую душу. Сделайте для себя подвигом не расстраивать своих близких: иногда мы вредничать начинаем – не вредничайте, имейте любовь, не раздражайтесь. Вот эти подвиги духовные как раз по силам нам – независимо от наших немощей. Со смирением нести немощи свои надо, и это тоже уже подвиг.

Вопрос телезрительницы: «Меня интересует Шестопсалмие. Передо мной книга «О поклонах во время богослужения» (из методик Клиросной школы при Свято-Троицком Ионинском монастыре), и тут написано, что во время Шестопсалмия не делают поясных поклонов и крестного знамения, ибо оно символизирует Страшный Суд. Как правильно: действительно стоять как на Страшном Суде – не креститься и не кланяться, на колени не вставать?».

– Здесь, наверное, даже не столько Страшный Суд, сколько творение мира происходит в этот момент. Опять же, это благоговение, о котором мы говорим… Почему-то у нас считают, что раз Шестопсалмие началось, значит, можно расслабиться, посидеть поговорить друг с другом, и неважно, что там читается.

По-моему, или в Октоихе, или в Триоди Постной есть указание по поводу Псалтири: написано, что во время чтения Шестопсалмия да не чихнет никто! Даже чихнуть не разрешалось: «…глаголем Шестопсалмие со всяким вниманием и страхом Божиим, яко Самому собеседующе Христу Богу нашему невидимо, и молящеся о гресех наших». С каким благоговением и трепетом мы должны в этот момент сосредоточиться на нашем предстоянии перед Богом, когда совершается, допустим, таинство миросоздания – шесть дней творения Божия...

Вот, опять же, понятие: молиться – значит, начинаем креститься. Но ведь молиться и креститься – это разные вещи: надо вообще осознать, что это такое – крестное знамение. Вы на себя наносите символ Креста, на котором Господь страдал за нас с вами. И не надо до бесконечности себя крестить, от этого благодати не прибавится. А часто и благоговения-то в крестном знамении не бывает – иногда рукой машут – как мух гоняют, а ведь надо фиксировать каждое движение: это же те места, куда гвозди вбивались, – в руки и ноги Христа Спасителя. Об этом помнить надо, тогда крест нас ограждать будет: это не махание рукой вокруг себя.

Надо в какие-то моменты сосредоточиваться. Допустим, Евхаристический канон: «Всякое ныне житейское отложим попечение» – и отложите все; может быть, и креститься в этот момент лишний раз не надо – сосредоточьтесь на завершении таинства. Тогда мы начнем чувствовать Литургию, тогда мы не будем к ней привыкать – каждый раз для нас будет как что-то новое.

Вопрос телезрительницы: «Где-то я вычитала такую фразу: монахи – возлюбленные чада Божии. Это действительно так? Я думаю, что многие христиане где-то в душе хотели бы быть монахами, но не каждому этот путь подходит. Чем монашество нынешнее, века нашего, отличается от монахов первых веков? Есть ли отличия и сходство?».

– По большому счету, монашество теперешнее от монашества прошлого само по себе не отличается ничем. Другое дело, что монахи отличаются от тех. Иногда возникает чувство, что идя в монастырь, человек идет не столько служить Богу, сколько ищет для себя комфортное место пребывания.

Когда в монастырях при наличии 3-х – 4-х священников служить некому (затруднение, что батюшка не может служить, ему тяжело), тогда, спрашивается, для чего все это нужно? Я не говорю, что мы все такие, везде есть замечательные монастыри – читаешь тех же псковских старцев… Всегда рекламирую книжную серию «Подвижники ХХ века» – подвижники благочестия, в Сретенском монастыре издавалась, как раз в основном о псковских старцах. Люди, которые по 60 лет не выходили с территории монастыря (старец Симеон пишет: за 60 лет пребывания в монастыре в отпуске был один раз, и то жалею), а попробуй теперешнего монаха не отпустить в отпуск – это же скандал будет. Поэтому идем ли мы служить Богу или ищем комфортной жизни? Должно быть у нас так, как в миру? Не должно быть в монастырях как в миру. На Афоне про отпуска не думают – там приезжают Богу служить, несут послушания: дают послушание – выполняешь; положено по послушанию куда-то поехать – едешь, не положено – сидишь на месте, занимаешься чем положено. Самое главное в монашестве – найти монастырь, в который ты пойдешь, или старца, который благословит тебе, куда пойти, и принять эту волю Божию, если ты хочешь быть монахом и научиться подчинять свою волю воле более мудрых наставников.

Опять же, идти в монашество надо только из любви к Богу, ни по каким другим причинам. Вы говорите, что многие хотели бы… кто хотел, тот пошел, а кто не хотел, многие потом уже начинают говорить: какое счастье, что ты монах. А кто ж тебе мешал быть монахом? Везде хорошо, где нас нет: везде свои трудности, свои проблемы, своя борьба идет, которую нужно преодолевать.

Еще раз говорю, не надо искать монашества в миру. К сожалению, у нас тоже такое бывает, сейчас у молодежи есть такое: вот я сейчас приму монашество, меня рукоположат – и поеду служить на хороший приход… В советское время это было оправдано – человека постригали и, за отсутствием монастырей, отправляли служить на приход (к сожалению, я прошел этот путь) – не было тогда такого количества монастырей, куда можно было бы пойти. Потом уже уйти в монастырь сложно, мы привыкаем к тому образу жизни, который есть, но он далек от идеальной монашеской жизни, к которой мы должны были бы стремиться.

Скрыться от себя за стенами монастыря тоже не всегда получится: борьба есть везде. Но монах должен быть в монастыре – особенно сегодня человек, желающий идти монашеской жизнью, должен понимать, что он приходит в обитель и в этой обители может провести свою жизнь до последнего воздыхания, а не с надеждой на то, что завтра он станет архиереем, займет административную должность и будет продвигаться по служебной церковной лестнице. Не для этого надо идти в монастырь. Только если вы из любви к Богу пошли. На Афоне «круто» быть просто монахом, а не священником даже... Там это ограничивается еще законодательством: не разрешают – есть штатное расписание, которое невозможно преодолеть, правительство не разрешает иметь больше духовенства, чем положено.

Вопрос телезрительницы: «Как совершается поминовение на проскомидии, за кого совершается и что символизирует?».

– Мы знаем, что по традиции Русской Православной Церкви проскомидия совершается на 5-ти просфорах. 1-я называется агничная, из нее вырезается Агнец – хлеб, который впоследствии (по нашей молитве, мы верим) пресуществляется в Тело Христово. 2-я просфора, из которой вынимается частица, – в честь Пресвятой Богородицы, так называемая богородичная просфора. Укладываются частицы на дискос рядом с агнцем, вырезанным из агничной просфоры, в воспоминание и память Матери Божией, через Которую совершилось для нас таинство Боговоплощения.

3-я просфора вынимается за святых угодников, так называемая девятичинная – мы поминаем пророков, Иоанна Крестителя, пророческий чин, апостольский чин, святительский чин, мученический чин, преподобных, бессребреников, равноапостольных и святых дня. Последняя частица вынимается в честь святого, чья Литургия в этот день совершается: если Литургия Иоанна Златоуста – в честь Иоанна Златоуста, если Литургия Василия Великого – в память о Василии Великом.

И две последние просфоры – одна заупокойная, другая заздравная. Из них вынимаются частицы о здравии и упокоении тех, кого поминают в этот день. Подаются записки, и положено за каждое имя вынимать частичку (или за одну записку вынимать частичку) за тех, кто сегодня поминается: отдельно просфора о здравии, отдельно об упокоении. Надеюсь, я ответил на этот вопрос, если там другого подтекста не было.

Предлагаю подытожить нашу сегодняшнюю встречу.

– Христос сказал: ищите прежде всего Царствия Божьего, – из этого все остальное в нашей жизни будет вытекать. Очень тяжело идти по современному бушующему миру, очень много соблазнов у нас бывает, очень много искушений. Кажется порой, что мы недооценены бываем и близкими, и начальниками, что достойны большего… Всегда помните, что есть Тот, Кто любит нас больше всех, – это Господь, Который пострадал ради нас, ради того, чтобы дать нам возможность наследовать Царствие Божие.

Священное Писание нам говорит, что Господь лучше нас знает, что нам надо, и будет посылать нам то, что нужно. Это не значит, что мы должны сидеть, ничего не делать и ждать, пока благодеяния Божии будут на нас валиться. Конечно, мы должны трудиться, выполнять послушания, которые ложатся на наши плечи, честно, добросовестно, – и помнить, что любящий Господь никогда никого не оставит, только если мы будем хотя бы немножко приоткрывать свое сердце для Него. Так давайте откроем сердце для Бога, научимся любить Его так, как любит Он нас, принимать Его волю, которая не всегда, может быть, соприкасается с нашей волей. Его воля ведет нас от жизни временной к жизни вечной, а наша воля, к сожалению, порой ведет к погибели. Ищите прежде всего в жизни своей воли Божией и, как говорил Владыка Питирим, старайтесь ей не навредить.

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475