Протоиерей Димитрий Смирнов: Ни один человек не может стать святым. Святых соделывает Святой Дух

Батюшка, добрый вечер! Начну с маленького личного вопроса: многие знают, что Вы болели, – как Вы сейчас себя чувствуете?

– Превосходно.

Я думаю, что это успокоит тех, кто о Вас молился и волновался.

– Волноваться нечего, это вещь обыкновенная, что люди болеют. За то, что молились, конечно, очень благодарен.

Один наш прихожанин задает такой вопрос: «Прочитал житие великомученицы Варвары и задался вопросом: значит, можно прийти к Богу, познать Его вне Церкви? Вот она взирала на красоту мира, созданного Богом, и у нее появилась к Нему любовь – к Тому, Кто сотворил всю эту красоту. И она возжелала остаться с Ним, отвергнув всех земных женихов, став невестой Христа. Значит, человеку это возможно?»

– Конечно, возможно. Перед тобой сидит такой же человек. Мне было лет 5, а в церкви я, может, был раза два, меня бабушка водила причащать, но я не понимал, что такое Церковь, что такое святое Причащение, хотя помню, что что-то давали вкушать (и запах ладана помню с детства). Но вот возникла проблема у 5-летнего мальчика. Я, глядя на небо, стал молиться Богу, и Господь мгновенно мне помог. И у нас с тех пор с Ним такая непосредственная связь. Я никогда не был атеистом или куда-то обращался бы. Некоторые люди обращаются к Богу.

Вот у Вас при виде этого удивительного творения Божьего – звездного неба возникло желание молиться. Многие люди наблюдают эту красоту, но у них такого желания не возникает.

– Конечно. Но дело в том, что в моем воспитании, в частности, моя мать большое внимание уделяла изобразительному искусству. Наш дом всегда был набит художниками, стены комнат в нашем бараке были сплошь завешаны картинами. И я как-то в этом произрастал, поэтому, может быть, душа стала реагировать на красоту. Помню августовское небо, я первый раз был в деревне летом – это привело меня в настоящий экстаз. Так что красота природы может воздействовать. И не я один такой. Я от огромного количества людей видел такое отношение. Даже знаю случаи, когда человек, вскрывая человеческое тело в анатомическом театре, приходил в восторг от того, как устроен человек внутри, насколько все умно, понятно, логично. Хотя для обычного человека вид раскроенного человеческого тела вызывает все-таки...

Страх, наверное?

– Желание отстраниться. Сложное очень чувство. Просто человек сейчас удалился от природной жизни, люди сгрудились в города: земли не видно, один асфальт, лошадей нет, так все стальные кони ездят. И все как-то уходит.

А в городе даже в августе звездного неба не увидишь...

– Увидишь, но они все равно меленькие. Взвеси пыли в атмосфере закрывают. Это в деревне густое небо, ультрамарин с фиолетом, хочется в руку взять – такое необычное зрелище.

Следующий вопрос: «Как люди становятся святыми?»

– Никак. Ни один человек, даже если сильно-сильно захочет, не может стать святым. Святых соделывает Господь Святой Дух, если подходит к человеку и обретает в нем для Себя обитель, где Он может поселиться. И Дух Святой приходит в сердце человека и соделывает этого человека святым. Но это в любую секунду человеком может быть потеряно, а шевельнется ли Он еще раз – это в чем-то зависит и от человека. Но все равно решение принимает Сам Господь Святой Дух.

Нередко люди спорят...

– Люди спорят, не понимая ничего.

Спорят, достоин ли тот или иной человек прославления в лике святых.

– Да, есть ряд людей, которые знают лучше всех – лучше Патриарха, лучше епископов, они заранее все знают. Особенно мне нравятся люди, которые в церковь не ходят, но очень желают, чтобы кого-то из людей, не причисленных Церковью к лику святых, канонизировали по их желанию. Все время с этим сталкивался раньше, сейчас редко. Есть такие люди, желающие сами вершить и за Духа Святого, и за Церковь: настолько они умные, что знают лучше всех.

Следующий вопрос: «Почему Иисус Христос говорит, что Он пришел не мир на землю принести, но разделить людей друг с другом? Это в Евангелии от Матфея. А в Евангелии от Луки – «мир храните между собой». Почему такая разница?»

– Одно другому не мешает. Я много знаю людей, совершенно равнодушных к вере. У меня был друг, он был даже некрещеный – я его не так давно отпевал, отпевал в том смысле, что мысленно молился о нем: когда на кладбище стояла толпа, помолился о нем. Очень хороший человек, его мама моя очень любила. Он был старший друг, ему уже было за 80. Поэтому ничего противоестественного нет.

К Богу люди относятся как к воплощению добра, а здесь: «не мир, но меч...» – не союз, а разделение.

– А меч разве не добро? У нас в Москве Салават построил прекрасный памятник князю Владимиру, он стоит с огромным мечом. Этот меч в руках князя Владимира – разве зло? Этот меч в виде креста самое что ни на есть драгоценнейшее добро. А в день святой великомученицы Варвары праздник Ракетных войск стратегического назначения. Наши ракеты с разделяющимися ядерными боеголовками – разве это зло? То, что мы сейчас существуем, – исключительно благодаря РВСН.

Христос принес разделение. Да, этот мой дружок так и не стал христианином, хотя тяготел к этому всю жизнь. У меня есть другой друг, крещеный, который исповедует того усопшего как христианина: он общался среди христиан, многое воспринял, но последний шаг не сделал. И пожалуйста, – в его жизни, высказываниях, даже в его картинах христианская любовь сквозит. Вот в таком виде он это засвидетельствовал, а там уж Господь каждого будет судить. Даже вот, я помню, он пришел на отпевание моего отца. То есть мы были разделены: мы – члены Церкви, а он нет, но он присутствовал при таких важных моментах жизни нашей семьи. Христос для всех: хочешь – прими всем сердцем, не хочешь – да мало ли есть всяких конфессий, условно говоря... И внутри христианства и разные религии, и отсутствие всякой религии...

То есть в таком важнейшем вопросе человеческого бытия, как будущая жизнь, Господь дает выбор самому человеку?

– Вообще во всем: в жизненном пути, в выборе супруга, какую систему для воспитания своих детей выбрать. Господь дает полную свободу, лишь бы ты это делал во славу Божию. А разделение? Христианин отделен от всего мира. Христос говорит: «Не любите мира, ни того, что в мире». Что мир предлагает? Современное искусство нашего мира – это сатанизм грязной воды, не чистой. Все нечисто: наряды, музыка, световые эффекты – ничего хорошего. А Господь предлагает человеку некую чистую линию жизни, которая заключается не во внешнем, а именно во внутреннем. Чему научает человека современная эстрада? Или что разумного, доброго, вечного предлагает нынешний русский театр? Кроме мерзости, ничего. И так далее. Во всем. И в этом разделение.

Или вот мне предлагается рождественское и новогоднее убранство Москвы с этими лампочками. Ну как мне, человеку, который любит Вермеера Дельфтского и Диего Веласкеса, могут нравиться эти огонечки? Если бы можно было ехать на автомобиле и не смотреть, я бы это делал, но есть опасность для окружающих. Что я могу сделать? Только смириться. Это вкус тех, кто этим занимается, а все остальные терпят. Нас никто не спрашивал. Но то, что кому-то это нравится, – безусловно. Что уместно на каком-то катке где-нибудь на окраине жилых домов – это одно, а совсем не на центральных площадях.

Это никак не связано с архитектурой, просто разрушает эстетику города: такое ощущение, что это делали люди, далекие от изобразительного искусства. Ну и что тут сделаешь? Я-то воспитан на церковной архитектуре – Третьяковская галерея, музей Пушкина, в Эрмитаже сто раз бывал... И мне предлагают лампочки. Это если для коровника – веселенько так, молодежненько. И в этом разделение.

Но это не значит, что мы должны враждовать из-за разности вкусов. Нет. Мне и современные прически не нравятся, и современные каблуки, больше похожие на копыта… «А мне, – говорит, – нравится». Что тут сделаешь? Но это не значит, что я должен ненавидеть этих людей, модельеров, или кидать «коктейль Молотова» в эти бутики. Совсем нет. Разделение – это меч, о котором говорил Господь, это то, что христианство родило другую этику, другую эстетику. Но нас сейчас стало так мало, что мы ни на что не влияем. И тот хаос, который внутри нашей жизни, и то, что мы видим вокруг, – мы никак не можем на это повлиять. У нас есть некоторая такая ниша. Слава Богу, это есть. Мы за время советской власти от этого вообще отвыкли.

Вопрос телезрительницы: «Возможно ли мирянину молиться за свой почивший род? Одна из наших прихожанок привезла с крестного хода молитву за свой почивший род – от Адама и всех прочих – у нас тут такое разделение: наш приходской батюшка благословил нас читать эту молитву, но одна из наших прихожанок, будучи недалеко в монастыре, с этой же молитвой подошла к монаху, и он ей сказал, что не положено мирянину читать за свой почивший род. Что Вы мне скажете на это?»

– Я считаю, что надо разделиться на две кучи и устроить хорошую драку. Кто победит, тот и будет читать. Потому что вопрос детский. «Можно, нельзя, за род...». Особенно мне нравится: «от Адама». Хорошо, не забудьте только всех помянуть, а то кого-нибудь пропустите от Адама, и остальные обидятся. Надо уж всех.

Телезрительница: «Вот так составлена молитва».

– Ну, это понятно. Мало ли, у нас вообще народ творческий. Вы мне лучше дайте молитвослов, где с благословения Святейшего Патриарха или местного митрополита есть такая молитва, – тогда да. А это народное творчество не всегда бывает...

Телезрительница: «...полезно?»

– Да не то что полезно, а там содержится обычно какая-то мысль, которая показалась весьма полезной самому автору, но с точки зрения церковного творчества бывает так, что чушь собачья. Но почему-то народ выбирает скорее чушь. Я думаю, это связано с тем, что в голове чушь, – и человек узнает свое, родненькое. Вот с этим связано. А как неразумные дети решают вопросы? Они обычно дерутся. Поэтому я и здесь предлагаю составить хорошую драку.

Иногда молитва даже в виде какого-то стишка. Такое сочиняют и говорят, что бабушка им такое читала...

– Ну конечно! Чтобы сочинять стихи, нужно быть либо человеком чрезвычайно талантливым (как Маяковский, Есенин), чтобы слышать, чем поэзия отличается от не-поэзии (и это редко бывает), либо уж не писать. А тут дерзают молитвы писать. Это как всякий графоман, который пишет от гордости. Он хочет таким образом на что-то влиять. И обычно там бывает так: ни складу, ни ладу...

А вспомним Иоанна Дамаскина, церковного автора...

– Ну, это гений. Но, к сожалению, у нас большинство наших прихожан не в состоянии там ни одного абзаца прочесть: это им не по уму, и им даже неинтересно читать великую церковную литературу, которой 2 000 лет, если включать и русскую. Что делать? Как вот наш народ забыл народные песни и все эти великие песни, которые вообще у меня всегда слезы вызывают, которые настолько глубоки, музыкальны, чем заменили? Частушками. Всякой похабенью. Это то же самое. Это творчество, к сожалению, очень низкого качества. Это очень печально. Опять же, это нас разделяет; не могу это никак принять, – но это же не Христос разделяет. Человеку легче, приятнее оставаться в невежестве, чем поднимать свое «вежество», углублять.

Вопрос телезрительницы: «Я сейчас читаю святителя Игнатия (Брянчанинова), и в статье „О чтении Евангелия” он говорит, что не надо дерзать самому истолковывать Евангелие, а надо пользоваться толкованием святых отцов, но не называет ни одного. Кого Вы можете порекомендовать для чтения мирянам?»

– Я могу порекомендовать всех – Иоанна Златоуста, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Кассиана Римлянина, Ефрема Сирина, Исаака Сирина. Могу даже Игнатия (Брянчанинова) порекомендовать.

Телезрительница: «Игнатий (Брянчанинов) говорит, что для монахов это могут быть одни святые отцы, а для мирян другие».

– Я знаю, что Владыка Игнатий имел в виду. У нас все святые отцы условно подразделяются на две группы: отцы-учители и отцы-аскеты. И для монахов Владыка Игнатий рекомендует отцов-аскетов, монахов – там рассказывается исключительно о внутренней жизни, о молитве, о борьбе со страстями, как раз о том, чем профессионально занимаются монахи. А отцы-учители истолковывают сам смысл. Их писания – догматического плана, то есть они излагают основы нашей веры.

Но что лучше? Брать более древних авторов как более весомых и авторитетных?

– Нужно брать тех авторов, которые человеку по уму.

Вообще, неплохо начать с книги Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться» – это как некое начало. Там замечательно разобраны эти моменты.

– Он, во-первых, читал и переводил множество святых отцов, как бы сам через себя все эти Божественные тексты пропустил и адаптировал их к читателям XIX в., которые к нам довольно близко. Мы же Пушкина и Лермонтова без труда читаем – кажется, что это просто наши современники.

Следующий вопрос: «Если гордость – это мать всех пороков, то имеет ли смысл молиться только об избавлении от нее и больше ни о чем другом?»

– Такой вопрос выдает лентяя. Смысл есть во всем. Что рассуждать? Главное – молиться. Потому что гордостью совсем не все глубоко одержимы. У большинства людей (99%) это тщеславие – самая маленькая дочка гордости.

Но вот о гордости многие святые отцы пишут как о серьезной духовной проблеме. И люди начинают подмечать в себе...

– Естественно, начинают подмечать.

Такое ощущение, что не хочется как бы лишнего делать.

– Вот я и говорю: прямо сквозит лентяйство. Не хочешь молиться – да не молись. «А можно не читать, а пластинку слушать?» «А можно читать, когда я устала, лежа на боку?» Дальше остается одно: «А можно в бане? Одновременно моюсь и молюсь». Ну и вообще как-то... Можно вообще устроить себе жизнь спокойную, веселую и счастливую, один раз прочитать одну молитву – и все. Все можно: нам все позволено, но не все полезно.

Вопрос телезрительницы: «Нас пригласили на свадьбу, а мы посмотрели по календарю – это Петров пост. И вот как объяснить, чтобы они как-то перенесли свадьбу? Но они уже договорились и с местом проведения. Как быть?»

– Никак нельзя переменить. У нас с вами пост, мы постимся, это наше дело, а у них свадьба – это их дело. И ваше дело такое: либо на свадьбу идти и там есть то, что дадут, только умеренно (а то можно так воспользоваться тем, что пришли, и объесться, что на «скорой помощи» увезут), либо не ходить. Вопрос-то не ко мне. Это мой вопрос к вам: пойдете или нет? Вот и все. Подумаешь, проблема...

Человек увидел в этом действии некий грех и хочет другого остановить от его совершения, удержать.

– Какой же грех для неверующего человека? А если корова родила теленка и его отпаивают постом молоком? Это теленку грех? А корова?! Уж не могла на пост перестать доиться? А она молоко дает – это ж грех! Люди неверующие ни про какой Петров пост и слыхом не слыхивали. Им говорят: давай постись, свадьбу передвигай. Там уже договорились с ресторанами, с массовиками-затейниками, выкуп невесты. Давай завязывать, деньги сюда кидать, «проходите – давайте», в бубен бьем, орем со вздутыми жилами на шее: «Горько! Сахар несите мешками» – все чин чинарем. Подъехала машина с лентами, шарики трещат, на радиаторе кукла (хорошо – не вверх ногами) – и все нормально, уже все и пьяные, и довольные. А тут – какой-то пост. Какой пост? Я в армии был, на посту стоял... Чего тут к людям приставать? Не хочешь – не ходи. Из всего делаем проблему, а проблемы тут нет.

Следующий вопрос: «С годами все дальше отдаляюсь от Бога – просто с высоты знаний, жизненного опыта, науки все кажется бредом, все эти религиозные сказания. Но в глубине души как-то нет от этого всего радости. Посоветуйте, как мне быть?»

– Я даже не знаю. Могу только пожалеть этого человека и пролить о нем горячую слезу на молитве.

Для меня, наоборот, бред – современная жизнь с ее наукой, инженерией, с падающими космическими кораблями, с тем, что люди, вместо того чтобы жить на природе и слышать пение птиц, сгрудились в асфальтовые джунгли и там сидят, дышат незнамо чем, едят какой-то (давеча по телевизору говорили) рис из полиэтилена, который горит, если его поджечь на конфорке. Вот чем питаются. Зачем? Непонятно. Поэтому кто в бреду? Это, как раньше говорили, еще бабушка надвое сказала. Согласиться с этим не могу – для меня жизнь церковная совсем не бред, и я в ней вижу огромный и единственный смысл. Но не всем же дано.

Сегодня с одним мальчиком мы говорили о геометрии. Я говорю: «Какой предмет в школе тебе кажется самым трудным?» Он отвечает: «Геометрия». – «Да как же так? Там же все наглядно». Ну вот как-то... то ли совсем уж абстрактного мышления нет. За этим, конечно, тоже стоит леность мысли. А тут вот проявляется еще гордость, человек говорит: «С высоты знаний...». Я знал нескольких академиков (до десятка, может, чуть больше), но ни один из них не дерзнул сказать «с высоты моих знаний...». Тут проблема, которая называется так: шибко о себе человек понимает. Поэтому ему и скучно, ему кажется, что религиозная жизнь – это бред.

А таким Бог противится.

– Ну, во всяком случае, человек делает невозможным познание Бога. А Бог гораздо ближе, до Бога расстояние – один вздох.

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475