Протоиерей Георгий Гуторов: Путь христианина – это путь креста

Наши телезрители присылают вопросы, вот один из них: «С чего начинать воцерковление?»

– Это очень непростой вопрос, но, думаю, сердце, жаждущее Христа, прежде всего должно стремиться к живому общению с Господом. И немыслимо, невозможно осуществлять воцерковление без покаяния. Мы вспоминаем, что проповедь святого Иоанна Предтечи, Крестителя Господня, начиналась именно этими словами, обращенными к сердцам людей: покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное. Проповедь нашего Спасителя тоже начиналась этими словами, и она была обращена к тем, кто следовал за Христом. Наконец, апостолы, посланные Господом для осуществления Евангельской миссии, тоже проповедовали прежде всего покаяние – именно с этого начиналось: не с призыва уверовать, быть милосердными, сострадательными и так далее (это все, безусловно, необходимо). Но это путь христианина, который, осознав свой грех, свою неправду, свое беззаконие, прежде всего примирился с Богом. Мне кажется, с этого необходимо начинать путь воцерковления. Это очень непросто. Путь к Богу – это всегда путь, исполненный препятствий, искушений. Для каждого человека это совершенно очевидно. Для церковного человека тем более.

Думаю, каждый христианин, каждый человек, посещающий храм, вспоминая свои первые шаги в Церкви, понимает, насколько это было непросто, как тяжело себя приучить к чтению вечерних и утренних молитв. Мы уже на первых шагах своего воцерковления сталкиваемся с самой настоящей духовной бранью. Возникает пропасть абсолютно никчемных, ненужных дел, забот, которые в этот момент кажутся нам непременными. И мы откладываем молитвослов (если наши руки все-таки дошли до него) и начинаем кому-то срочно звонить, вдруг вспоминаем, что у нас не убрана посуда, какие-то нелепые причины возникают на пути человека, делающего даже робкий шаг в сторону Бога.

Любое движение в сторону Неба всегда вызывает реакцию темных сил. Поэтому христианину или человеку, желающему, жаждущему быть таковым, следующему путем Христовым, необходимо именно с этого начинать, побеждать те мелочные, ничтожные причины, которые отвлекают и уводят его в сторону. Это требует усилия – может быть, даже очень серьезного. Усилия будут требоваться от каждого из нас на протяжении всей жизни. Человек, делающий только первые шаги в сторону Бога, Церкви, имеет свои искушения. Человек более или менее воцерковившийся, вставший в духовном смысле на ноги, имеет другие искушения. Это не должно нас отталкивать, пугать: Господь нам говорит, что многими скорбями надлежит войти в Царство Небесное.

Путь христианина – это путь креста, поэтому мы не должны воспринимать веру как нечто безоблачное, совершенно комфортное. Это глубочайшее заблуждение, это отнюдь не путь, ведущий ко Христу. Путь, ведущий ко Христу, – то, о чем говорит Сам Господь и Владыка: кто хочет следовать за Мной, да отвержется себя; возьмет крест свой и по Мне грядет. Путь христианина – путь крестоношения, что может выражаться по-разному. Это и скорби, и болезни, и неудачи, сложности в семье, с детьми, домочадцами, сослуживцами и так далее. Но христианин, препобеждая все это, прежде всего сам себя научает терпению, смирению всякого рода жизненными испытаниями и искушениями. Преодолевая это, он вырастает в ту меру, о которой апостол Павел говорит: что мы должны вырасти в меру возраста Христова.

Думаю, от каждого из нас – и от новоначальных, и от людей, с позволения сказать, состоявшихся в Церкви, – требуется самоотвержение и перенесение жизненных испытаний. Но самое главное (еще раз хочу к этой мысли вернуться) – молитва, участие в таинствах: если человек не молится, ссылается на усталость, какие-то дела и может позволить себе лечь спать, не прочитав вечерние молитвы, тогда, мне кажется, сложно говорить о воцерковлении. Все будет уходить в слова, совершенно ни к чему не обязывающие. Это просто слова о Христе, Церкви, воцерковлении, но никак не воцерковление.

Лицемерие.

– Может быть, лицемерие, не знаю… Что побуждает человека стать христианином? Прежде всего, наверное, желание быть с Господом, со Христом, спасти свою бессмертную душу. Это главная цель, основное предназначение каждого из нас. Если мы подменяем это чем-то другим, тогда абсолютно теряем главное содержание своего христианского предназначения.

Апостол Павел в Послании к Коринфянам говорит замечательные слова, они очень уместны в нашем разговоре: если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков. Это действительно так. Когда мы подменяем неким временным комфортом и благосостоянием наследие вечной жизни, тогда мы несчастнее всех людей. Поэтому молитва, покаяние, деятельное, живое участие в таинстве Исповеди и Причащение Святых Христовых Таин должны быть краеугольными, основополагающими для каждого человека, желающего быть со Христом.

Большое спасибо за емкий ответ. Появляется много вопросов, но вначале – от телезрительницы: «Как готовиться к Причастию человеку, который причащает младенца, а сам не причащается?»

– Это очень непростой вопрос, с одной стороны. С другой стороны, слава Богу, что родители или близкие люди стремятся причащать младенца. Думаю, каких-то физических проблем для Причастия взрослого человека тоже нет (хотя надо знать конкретную ситуацию). Что касается приготовления, то что мешает взрослому человеку, причащающему своего младенчика, прочитать молитвенное правило ко святому Причащению, держать соответствующий пост?

Конечно, если это мамочка, которая не может оставить младенца и ей затруднительно быть на вечернем богослужении, выстоять всю Божественную литургию, то здесь совершенно понятные причины. Хорошо, если бы в этом вопросе участвовал и папа, может быть, бабушка, которая дала бы возможность благочестивой родительнице подготовиться так, как это должно быть. Но если нет такой возможности, думаю (и это не только мое частное мнение), что любой священник будет снисходить к тому, что мама, причащающая ребенка, ограничена в полноценной возможности самой подготовиться.

Но все равно какой-то труд она должна понести – думаю, она должна прочитать молитвенное правило ко святому Причащению, в силу способностей и возможностей, по физическому здоровью, совершить соответствующий пост. И если она не имеет возможности отстоять всю Божественную литургию (с младенцем затруднительно, если некому помочь), хотя бы к Херувимской песни прийти. Я, может быть, говорю вещи поверхностные, но в любом случае есть же кто-то, кто мог бы взять на себя бремя помочь маме подготовиться ко святому Причащению? А если нет, конечно же, пусть причащается так, как она может. Пусть она обязательно об этом поговорит со священником, который будет ее исповедовать, и скажет о причинах, не позволяющих ей полноценно участвовать в таинстве Божественной литургии.

Вопрос в связи с предыдущим рассуждением об утренних и вечерних молитвах: почему так важно их читать? Многие спрашивают, зачем так много молиться: светскому человеку или не совсем воцерковленному это может быть непонятно. Можно просить Бога или благодарить своими словами – зачем читать правило? Почему существуют именно эти рамки?

– Есть удивительная общеизвестная статья святителя Игнатия (Брянчанинова) о молитвенном правиле. Рекомендую почитать. Замечательно! Он восхищается самим словом «правило». То есть мы, с одной стороны, стоим на правильном пути, совершая это молитвенное делание, с другой стороны, много аспектов.

Конечно же, их не охватить в рамках передачи, даже пространной, ведь молитвенно человек учится всю жизнь. Я не думаю, что кто-то может сказать, что молиться он уже научился. Это путь всей жизни, подвиг. Не случайно ныне празднуемый святой угодник Божий, о котором можно было бы говорить часами (сегодня Церковь празднует память преподобного Силуана Афонского, великого подвижника, не побоимся этого слова, земли Русской, он подвизался на Святой Горе, но, тем не менее, является русским святым), отмечал, что Богу молиться – все равно что кровь проливать. Эта фраза уже стала афористичной, она общеизвестна, принадлежит именно преподобному Силуану Афонскому. Человек должен навыкать в молитве. Кроме всего прочего, так называемое правило, о котором мы говорим, дисциплинирует.

А что касается рассуждений, зачем так долго молиться, мне кажется, это просто пошло. Я понимаю, что примитивизирую рассуждение, которое предлагается сейчас, но, согласитесь, когда любишь родного, близкого человека, как ты можешь отмахнуться несколькими фразами в общении с ним и сказать: «Зачем я так долго должен с ним общаться, зачем я должен терять свое время на то, чтобы о чем-то с ним беседовать? Сказал ему „спасибо”, „пожалуйста”, поздоровался, попрощался, поблагодарил – вроде достаточно?»… Я не думаю, что кто-то согласится с такой постановкой вопроса, если это касается наших человеческих взаимоотношений. Если Объектом нашей любви (а это должно быть средоточием и сердцевиной всей нашей жизни) является Христос, почему мы считаем: зачем я так долго должен к Нему обращаться, столько времени терять? Поблагодарил, сказал наспех, в метро пробормотал про себя – и этого вполне достаточно, вроде помолился Богу. Но, мне кажется, это просто совесть надо иметь, чтобы говорить, что «мы молимся Богу».

Правило (давайте ограничимся этим аспектом), по крайней мере, дисциплинирует. Как один священник замечательно однажды сказал людям: «Вы не мóлитесь Богу, вы молитвы вычитываете». Наверное, он был справедлив. Мы очень часто «вычитываем молитвы», а не молимся, поэтому должны навыкать в этом самом главном усердном делании: учиться молиться Богу. Если мы вкусим сладость молитвы, то никакой другой сладости для человека не может быть – он погружается в сладчайшую атмосферу живого общения с Богом. Опять же повторюсь, приведя в пример преподобного Силуана Афонского. Он говорит, как и многие святые угодники Божии, что душа тоскует по Богу. Как же можно ограничиться двумя-тремя словами, если моя душа жаждет Христа, тоскует по Нему?

Приведу очень личный пример. Бабушка моей супруги – удивительная христианка. Она прожила очень тяжелую жизнь: ее муж погиб в первые дни войны, а у нее на руках остались трое деток – старшему было 3 или 4, а младшему несколько месяцев. Мужа забрали, и он тут же погиб, она получила похоронку. Она работала в военном госпитале в две смены. Я беседовал с ней, и она мне рассказывала удивительную историю своей человеческой судьбы. Говорила: «Работаю две смены (а там трое деток, не забываем, горе в связи с гибелью мужа) и жду не дождусь, когда работа закончится, чтобы…». Как вы думаете – что? Чтобы выспаться, с детками побыть, покушать? О чем еще мечтать? Нет. Богу помолиться. Вы представляете, какая любовь к Богу? И она пронесла ее через всю свою жизнь.

Потом она ослепла. Мы приезжали к ним в гости, я видел ее в одном и том же положении: поскольку она была слепая, ее младшая дочь ставила ее лицом к иконам, уходя на работу. И она постоянно молилась и говорила: «Господи, слава Тебе, что я выучила акафисты!» Причем она их не зубрила – просто молилась каждый день. Я был поражен, я такого никогда ни до, ни после не видел, чтобы человек знал акафисты Иисусу Сладчайшему, Пресвятой Богородице, святителю Николаю наизусть (я уж не говорю о вечерних и утренних молитвах). Вот что значит любить Бога, молиться Ему.

Человек может не иметь возможности подавать милостыню, благотворить по вполне объективным причинам, какие-то другие подвиги и добродетели не может совершать в силу отсутствия талантов, которые этому способствуют. Но молиться человек может везде. И не столько вычитывая заученный текст, сколько сердцем обращаясь к Богу. Не случайно Всесвятый Дух Божий устами премудрого Соломона сказал: сыне, дай Мне твое сердце. То есть Господь прежде всего от нас ждет нашего сердца. Так что мамочка, которая не может подготовиться к Причащению, выстоять всю Литургию, может Господу хотя бы часть своего сердца отдать – и Господь примет ее жертву, ее любовь, примет и сподобит ее неосужденно и во здравие души и тела причаститься Святых Христовых Таин.

Вопрос телезрительницы: – Я полгода как похоронила родную сестру, за нее в храмах молюсь, подаю... Она была глубоко верующий человек. Но меня не покидает какая-то тоска, уныние, как будто я ей что-то недодала, что-то не доделала. Меня это держит и не отпускает. Исповедуюсь, причащаюсь, а здесь целую неделю вообще лежу, не могу объяснить свое состояние.

– С одной стороны, наверное, это естественное состояние, ведь утрата родного, близкого человека для каждого из нас – невосполнимая потеря. Но мы веруем не в смерть, а в жизнь. Поэтому для нас смерть даже родного человека является поистине обретением, по неложному глаголу апостола Павла: для меня жизнь – Христос, а смерть – приобретение.

Что касается наших взаимоотношений с усопшими близкими, очень правильно и верно, что вы стараетесь молиться и заказывать Божественную литургию о упокоении своей приснопамятной сестры, читаете и Псалтирь, в храме служите панихиду. Все это очень важно и верно. Но чувство того, что мы недодали, что могли бы дать гораздо больше, чем это происходит в человеческих отношениях, наверное, совершенно справедливо. Это правда, что мы только тогда начинаем это по-настоящему понимать, когда теряем родных и близких нам людей. Но в том и заключается наше христианское счастье, что мы имеем возможность восполнить и воздать недоданное своей молитвой, своим усердным стремлением к тому, чтобы их бессмертные души были наследниками вечной жизни с Господом.

Но здесь, как в любом вопросе, даже самом благочестивом, мы очень часто можем увидеть некую паразитирующую сторону врага рода человеческого. Он может спекулировать на самых добрых и благих наших чувствах. Крайности – это всегда нехорошо (и когда мы начинаем впадать в уныние, отчаяние даже по вполне благочестивому поводу). Например, человек сокрушается о своих грехах. Но покаяние может выродиться в отчаяние и невидение своего спасения. То же самое и здесь. Мы унываем, печалимся, не находим себе места, начинаем заниматься самокопанием, самоедством. Мне думается, что этим никак не помочь вашей сестре. И когда вы чувствуете такое состояние своего сердца, откройте святую Псалтирь и почитайте о упокоении вашей сестры. Может быть, тотчас вас не оставит навязанное вам настроение и состояние, но, по крайней мере, это принесет очень большую пользу вашей сестре, о которой вы скорбите и печалитесь.

Продолжим о молитве. Сейчас доступны аудиоверсии молитв, в том числе на нашем телеканале можно видеть, как проходят вечерние молитвы. Как к этому относиться? Например, хозяйка в это время может готовить еду или заниматься домашними делами, включая аудиомолитвы – это правильно?

– Я не вижу в этом правильности. Мы только что об этом сказали – каких усилий, какого самоотвержения требует то, когда мы просто открываем молитвослов с чтением тех же самых утренних или вечерних молитв, ведь мысли разбегаются, рассыпаются в разные стороны – какого усилия требует собраться даже тогда, когда стоишь перед иконами с открытым молитвословом! Сама атмосфера, твое предстояние и то не удерживают от бегущего шквала помыслов. Это бывает и во время молитвы, и во время богослужения. Началась Литургия, и ты пришел в себя только подходя ко кресту. То есть пока ты стоял в церкви, все свои дела переделал – с тем увиделся, с тем поговорил, какие-то задачи для себя определил и назначил («завтра увижусь с тем-то…»). То есть можно так потеряться, что даже храмовая атмосфера не всегда удерживает человека. Скажем по-другому: человек не удерживается здесь, в самом благоприятном для молитвы месте. А представьте себе, когда мы делаем это на ходу, с фонограммой, когда человек чистит картошку, полы моет...

...Или в пути находится.

– Разные, конечно, бывают обстоятельства. Бывает, священник не успевает (как мне представляется) подготовиться к служению Божественной литургии по каким-то причинам. Но вот он едет – его от храма отделяет большое расстояние, он включает правило и слушает его. Думаю, если это носит исключительный характер, характер не повседневный и постоянный (к сожалению, к этому тоже можно привыкнуть), то некое снисхождение будет. Но если это приобретает постоянный характер, и мы читаем молитвы, только занимаясь какими-то делами, мне кажется, это очень неправильно, порочная особенность. Она очень привязчива. Можем ли мы, положа руку на сердце (ведь каждый из нас, наверное, представляет практически, о чем идет речь), назвать это молитвой? Сказать совестливо и честно самому себе: «Я помолился Богу»? Нет, я прослушал. Даже не вычитал, а просто прослушал. Думаю, самое главное – это учиться молитве, а так ей не научиться.

Повторяю, в исключительных случаях это вполне возможно, но это не должно быть правилом.

Я бы хотел отметить для наших телезрителей, что это Ваш дебют на телевидении в масштабе целой передачи. Отец Георгий, получилась очень приятная, искренняя, теплая беседа. Думаю, наши телезрители услышали много полезных вещей. Конечно, мы благодарим за вопросы. Спасибо, что вы нам звоните.

– Я сердечно Вас благодарю, дорогой Сергей, мне очень приятно было общаться с Вами, отвечать на вопросы. Не знаю, насколько это удалось. В любом случае, вопросы были очень важные, значимые, к каждому из нас имеющие прямое отношение.

Надеюсь, мы с Вами встретимся еще не один раз. Надеемся на плодотворное сотрудничество.

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475