Протоиерей Александр Агейкин: Христианские добродетели

Продолжение. Начало в №44 (893)

Мы продолжаем разговор с протоиереем Александром Агейкиным. Вы совершенно справедливо сказали, что надо разбираться, что такое добродетель, ведь в современном мире происходит смешение понятий. А для нас самое главное – понять, что такое именно христианская добродетель.

Батюшка, в прошлой программе я задала Вам вопрос, который мы обещали разобрать в этой передаче: что такое стояние в вере, стойкость в вере? Часто приходится слышать такое – мы говорим: человек, стойкий в вере, тот или иной святой был стоек в вере. И можно ли в себе эту стойкость воспитать?

– Да, ее можно воспитать. У нас есть множество примеров из Священного Предания, из жизни святых, которые показывают нам, что эта стойкость не просто дар Божий, а качество, приобретенное через добродетели, – веру, надежду, любовь. Мы можем поговорить о тезоименитых добродетелям мученицах – Вере, Надежде, Любови. Это юные девочки, пострадавшие за Христа. Они как раз и явили твердость своей веры. Что еще они в жизни видели? Ничего не видели, ничего не знали, кроме Христа. Для них образ Христа и образ Царства Божия был настолько явным, что все остальное на этом фоне не имело никакого смысла. Их стойкости можно поучиться. Казалось бы, прошли многие столетия, но почитание их среди христиан было таким сильным, что Наполеону пришлось уничтожить их мощи – он сжег мощи святых мучениц, потому что это вредило авторитету императора-атеиста (Наполеон не был верующим человеком).

Твердость веры дается именно через добродетельную жизнь, когда Христос является путем, жизнью, о чем мы говорили в прошлой программе. Вера – это особая добродетель, если она настоящая, основанная на свободном выборе человека. Не когда его убедили или заставили поверить, а когда это именно собственный свободный выбор, убежденность, что слова, обращенные к нам через Священное Писание, являются истиной. Не нужно требовать, как иудеи: «Дай нам знамение, и мы поверим!». Вера должна быть рождена через свободу воли, через тот дар, который Бог дал человеку. Свобода – это дар Бога. Это частица образа Божия, ведь, кроме человека, никто не свободен. Она дана как путь к Богу, а мы часто используем свободу как путь к вседозволенности – против Бога, от Бога.

Подтверждение тому, что вера как добродетель может изменить человека, дать ему большой потенциал, – например, слова апостола Павла, которые содержатся в Послании к Евреям. Это было обращено как раз к иудеям, которые знали Священную историю: …верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих; жены получали умерших своих воскресшими… (Евр. 11, 33–35). Вот что делает с человеком вера как добродетель, как отклик на призыв Божий, как верность Богу.

Но человек, испорченный грехом, может задать вопрос: «Ну хорошо, я поверю в Бога, буду соблюдать все, что вы от меня хотите, но ведь многое из того, что сказал апостол Павел, со мной может не произойти. Вот верующий человек попал под машину, другого верующего замучили в подвалах НКВД на Лубянке… Где же был Бог, почему же Он их не оградил? Здесь же пишет апостол Павел, что они укреплялись от немощи, избегали острия меча, воскрешались из мертвых… Где все это?». Но мы не должны опускать и волю Божию, и Промысл Божий о нас!

И дальше апостол Павел пишет как раз против таких, кто готов был сразу сказать: «А где все это? Я всего этого хочу, дайте мне это прямо сейчас!» – …иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение… (Евр. 11, 35). Есть Промысл Божий о человеке, и человек должен быть готов пострадать и быть верным Богу в надежде. И если есть на то воля Божия, то Господь избавит тебя от всего этого, если ты будешь полезен в будущем. Но если ты уже созрел для вечности, если искренне устремлен к Богу, твой жизненный путь направлен к Нему, а не к каким-то плотским удовольствиям, тогда ты должен быть готов на любое. Даже на то, что Господь не избавит тебя от этих мук.

Но даже скорбь, говорит апостол Павел в другом послании, является очень хорошим, полезным опытом. Скорбями нужно дорожить, потому что скорбь рождает опытность, опытность рождает надежду, а надежда никогда не бывает посрамляема Богом (Римл. 5, 3–5), то есть Бог никогда не остается должником перед человеком. Мы во всем должны Богу, и необходимо это осознать. Нам нечем гордиться – то, что мы имеем, мы имеем от Бога: нам нечего дать Богу, и так все принадлежит Ему. Нам остается только любить Его и быть верными и твердыми, и Господь не посрамит нашу надежду.

Если мы верующие люди, то должны доверять этим словам Божиим. Мы имеем опыт, примеры – для этого мы и читаем жития святых. Для этого совершаем в честь святых богослужения, где все песнопения, стихиры, каноны, тропари, посвященные тем или иным святым, являются школой жизни, – мы получаем опыт, чтобы быть твердыми в своих скорбях, во всем, что с нами случается, в отношениях друг с другом. Надо получать этот опыт не через экран телевизора в новом сериале, а через прикосновение к традиции, Преданию.

Я опять же возвращаюсь к проблеме потери связи с Преданием. Мы впадаем в некое современное глобальное протестантство. В свое время они отвергли Предание, сказав, что ничего не нужно, кроме Писания: вера и Писание – все. Но нам, немощным людям, нужно подкрепление – опыт святых. Нужен пример перед глазами, в силу нашей немощи.

Тем более важен опыт наших святых новомучеников и исповедников... Когда я делала фильм «Жены русской Голгофы» – о женщинах, расстрелянных на Бутовском полигоне, знаете, что меня поразило? Я смотрела списки расстрелянных – какие там женщины: монахиня, крестьянка, монахиня, крестьянка… То есть простые женщины, часто уже в очень преклонном возрасте. Я поражалась – чем они могли представлять опасность для советской власти? А уж крестьянки что могли им сделать? А крестьянку казнили за то, что она была, например, старостой храма. Она не оставила храм, а звала людей: «Пойдемте в храм, сегодня праздник! Вы в поле, а надо на праздник идти».

– Они знали другую истину.

И они же не рассчитывали, что им памятники поставят. Они знали, что их имена канут в Лету, ближние не смогут узнать, что с ними стало.

– Недаром святые отцы сказали: «Кровь мучеников – это семя Церкви». И если поле пусто, то нужно что-то посеять. Мы на себе убедились в истинности этих слов. Сотни тысяч умученных исповедников, о которых, казалось бы, уже закрыли тему, закопали, спрятали, сровняли с землей… Они взошли, эти ростки, и дали возможность новым поколениям черпать духовные силы, видеть смысл жизни в твердости веры, уповании на Бога. Ведь как бульдозером прошлись по Церкви – а эта кровь взошла новыми всходами. Как птица Феникс, которая горит и не сгорает, это образ Неопалимой Купины, образ свойств Божества.

Так и человек, обновляемый через добродетели, очищает в себе образ Божий и становится несгибаемым, несгораемым, он вечен. Христианин – это человек вечности. Он понимает, что если и умрет, то его смерть – это встреча с Богом. Что может быть больше, какие смыслы могут быть выше? Мы же сейчас почему-то ищем иных смыслов, иных учений – ищем легкого пути. Современный человек всю свою жизнь обустраивает с комфортом. Мы привыкли ездить на электричках, пользоваться автомобилями, комфортными автомобилями, и при этом везде опаздываем. Наши прадеды и прабабушки ходили пешком, в лучшем случае ездили на телеге или в экипаже, и везде успевали.

У нас масса возможностей и в информационном поле, но мы не можем постоять за свою веру. Раньше человек от руки переписывал крупицы духовной мудрости и был гораздо ближе к Богу. Повсюду неопределенность, оторванность – как листок, оторванный от ветки, носит ветром, и он не имеет ни жизненных соков, ни возможности где-то надолго задержаться: он не принадлежит сам себе, его несет ветер. А человек должен укорениться, понять, почему и для чего он живет, почему верует: каковы твои отношения с Богом? Нужно определиться, а мы не определены. Спрашиваешь человека, желающего сочетаться браком: «На чем вы основываете свое решение?». – «Мы друг другу нравимся». И все…

А завтра разонравились – бежим, развенчаться надо…

– Да, «не сошлись характерами», как сейчас говорят. Отсюда и страх ответственности. У нас, куда ни посмотри, всюду гражданское сожительство: человек боится – он не может определиться, чего он хочет, он не может быть ответственным, не способен отвечать за свои поступки. Все это проистекает из-за оторванности человека от Предания. Оторванность от Предания – это оторванность от добродетелей, тогда человек ничем не соединен с Богом.

Можно сказать и о крестьянках, которых расстреливали на Бутовском полигоне: если бы они не были старостами, отреклись, как о том их просили, что изменилось бы в их внешней жизни? Как при царе-батюшке у крестьянки в селе была нелегкая жизнь, тяжелая работа, так и после революции у нее был дом, огород, дети… Внешне, наверное, мало бы что изменилось.

– Может быть, внешне ничего не изменилось бы. А внутренне? Как можно посмотреть Богу в глаза?

Она могла бы сказать: «Я отрекусь – и что, собственно, изменится?».

– Но ведь верующий человек живет еще и молитвой. А как встать на молитву перед Богом, от Которого ты отрекся? Все, это катастрофа, это смерть. Ты приобретешь весь мир, а душу свою погубишь, отщетишь. Твоя душа не даст тебе покоя. Как ты встанешь перед образом? Ты можешь сжечь иконы, но от Бога не спрячешься. Сразу вспоминается: Адам, где ты? (Быт. 3, 9). Так же Бог будет вопрошать и к тебе. Если ты верующий человек и поступился принципом веры, не остался тверд в вере, у тебя это «Адам, где ты?» будет всегда звучать в голове.

Был целый Собор, когда решали, принимать ли отпадших от веры во время первых гонений на христиан. Ведь не каждый человек был тверд. Одни говорили, что не принимать, но были сторонники того, чтобы по любви прощать, дать возможность покаянию. Но ведь ты не знаешь, примет ли Бог твое покаяние – как ты с этим будешь жить? Иуда, предавший Христа, не смог жить. А с дьяволом, который радовался его падению, жить невозможно, дьявол – это смерть: человек еще живой телесно, но уже мертв. У апостола Павла есть: «лжесловесниками, сожженными в совести» (1 Тим. 4, 2). Может быть человек, сожженный в совести, но он не живой – он мертвый. Так же и здесь – можно слукавить, публично отречься от Христа, но сердце говорит: я же все равно с Богом. Но как ты предстанешь в молитве? Как будешь произносить слова молитвы, если в тебе совесть все же не выжжена?

И для этих девочек, святых мучениц Веры, Надежды, Любови, образ Христа – их путь – был самым главным, никто не мог отнять у них любовь Божию. Кто отлучит нас от любви Божией? Ни смерть, ни болезнь, ни меч… (Римл. 8, 35–39). Это было любимое песнопение покойного Патриарха АлексияII, положенная на церковную музыку цитата из Послания апостола Павла. Действительно, что может отнять те добродетели, которые ты приобрел, – веру, надежду, любовь? Ничто. А если их нет, это катастрофа. Как можно жить без веры? Без надежды? Без любви? Сегодня каждый человек хочет любви и выдумывает ее под себя. Что такое любовь? У него часто не хватает духу свериться со Священным Писанием – то, что он прочтет в Послании к Коринфянам, во многом не будет совпадать с той картинкой, которую он для себя нарисовал. К сожалению (или к счастью), в русском языке только одно слово для обозначения любви.

В других языках есть иные термины, характеризующие различное отношение друг к другу, – «эрос» и другие. У нас любовь – это любовь. И как говорит апостол Павел: любовь может быть только такой – и больше никакой (1 Кор. 13, 4–7: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. – Прим. ред. ). Если она не соответствует, это не любовь. Если вера не соответствует, это не вера. Если надежда не соответствует тому, что прожили святые, – это не надежда, а миф, мыльный пузырь, это жизненная катастрофа. Человек призван к настоящему, к истине, а истина только во Христе.

Отец Александр, с другой стороны, людям, пришедшим к вере в зрелом возрасте, тяжеловато бывает удержать себя в Православной вере, когда вокруг так много соблазнов, да еще появляются различные еретические секты. Сейчас много и языческих «организаций», особенно молодежных. Некоторые ни с того ни с сего говорят: «Нам больше нравится католическая вера». Я спрашиваю одну женщину: «Объясните – почему?». Она говорит: «Вы – ортодоксы». – «А чем, собственно, это плохо? Вот я – плохой человек?». – «Нет, Вы хороший человек». – «Но ведь я тоже ортодокс». Какое-то новое ругательное слово появилось – «ортодоксы». Как это объяснить? И книг много, и храмы открываются. Чем же так привлекательны язычество, католицизм?

– Это красивая обложка. Если говорить о современном язычестве, то оно все искусственно, построено на инстинктах человека. Есть определенные инстинкты – человеку хочется есть, пить, удовлетворять свои плотские желания. И все учение неоязычества выстраивается на этих животных инстинктах. Но человек выше инстинктов! Это же не собака Павлова, которая на включенный свет реагирует определенным образом. Это упрощение жизни, а человеку хорошо, когда жизнь проста. Но ведь в христианстве тоже ничего сложного нет. Это лишь вопрос нежелания человека.

Но у нас есть ограничения…

– У нас нет ограничений. Апостол Павел говорит, что человеку все возможно, но ничто не должно обладать им (1 Кор. 6, 12). Все можно! Но если ты попал в зависимость, то потерял самое главное – свободу. В христианстве свобода – это основное. Даже вера – первая ступень добродетельной жизни человека – основана на свободе: это свобода твоего выбора. Человеку все можно, но не все полезно. Человек всемогущ, ему присущи свойства Божии, но каковы плоды этого? В прошлой передаче мы говорили о плодах духа и плодах плоти – это совершенно разные вещи. В каком «бульоне» лучше быть сваренным – в адском котле страстей либо в чистоте добродетелей?

Все мы стремимся к чистоте и дома наводим порядок. А если мы все засыплем пылью, грязью, нечистотами, то человеку будет некомфортно. Но его привлекают легкостью, силой, через которую ты якобы можешь все приобрести. У нас есть пример князя Владимира – он был сильным, воином, но он сделал свой свободный выбор и никогда об этом не пожалел, потому что приобрел свободу над всем этим. Для чего человеку даются аскетические возможности поста? Чтобы воспитать силу воли. Чтобы быть выше того, что тебя прельщает. Тогда ты свободен. Ведь каждый говорит: «Я хочу быть свободен». Свобода – это главное. Поэтому хотелось бы пожелать нашим зрителям, чтобы в своей вере они стремились к свободе. Не к тому, чтобы что-то приобрести, не стать потребителями, а быть выше всего, как были мученики выше этой жизни и выше тех страстей, в которых мы сегодня варимся.

Прекрасные слова! Большое спасибо, отец Александр! Сердечно благодарю Вас и надеюсь, что в наших следующих программах мы продолжим этот интереснейший разговор.

Записала:
Любовь Безуглова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475