Писатель В. Н. Николаев: Чудо на войне

Виктор Николаевич, всегда очень радостно приветствовать Вас в нашей студии, и этот день не исключение, спасибо, что, приехав в Екатеринбург, Вы пришли к нам. Я хотела бы привести слова писателя Сергея Шаргунова, сказанные о Ваших книгах: «Герои книг Николаева оставляют ощущение древних, старинных: герои летописи, герои Лескова, герои полотна «Русь уходящая» и одновременно герои насущные, что называется предельно актуальные. Это страдающая и верящая в чудо всегдашняя наша страна». Я хотела бы о чуде сегодня поговорить. Это тема, к которой стоит обращаться, мне кажется, нечасто и крайне осторожно, потому что не хочется какой-то экзальтации, не хочется недостоверных сведений. Но в той ситуации, которая сегодня складывается в мире, мне кажется, необходимы здравые свидетельства о чудесах, и, может быть, в первую очередь о чудесах на войне. О том, что Бог ближе, чем враг. Святитель Николай Сербский свидетельствовал о ситуации, когда на войне одному солдату, которому было очень страшно, офицер сказал: «Бог ближе, чем враг», и тот солдат героем прошел всю эту войну.

– Я хочу сказать, что героизм и русская душа были переплетены извечно и героизм нашему духу, русскому человеку был сопутствующим всегда.

Почему писалась моя книга «Живый в помощи»? Почему она имела такое название? После моего тяжелого ранения врачи сказали жене: будьте готовы к тому, что ваш муж все равно умрет, но мы операцию делать будем. Но она сохранила разум и самообладание. Я думаю, что такое свойственно только той семье, где существует настоящая любовь, когда люди уже переплетены сердцем и душой настолько, что они практически уверены: все равно останутся рядом навсегда. Когда шла операция, она читала молитву «Живый в помощи». Мы были люди некрещеные и в храм не ходили, но, видимо, если у тебя в роду есть крещеная кровь, то это все равно будет передаваться по наследству, как передается по наследству фамилия или какая-то семейная доблесть. На основании этого и была написана моя книга.

Когда человек оказывается в очень сложной жизненной ситуации, хочет он или нет, он все равно произносит извечные слова: не дай Бог и Господи, помилуй. И Бог милует, когда это произносится сердцем и душой, произносится искренне.

Я бы хотел сказать о моем сослуживце, который, к сожалению, погиб. Это Николай Майданов, дважды Герой России и Советского Союза. Оставаясь скромным в быту и порядочным, он совершал настоящий подвиг и героизм на войне. Николай получил первое звание Героя Советского Союза, когда в Афганистане забирали наших ребят десантников.

Забирали ребят, которые были зажаты где-то в горах, в ущелье?

– Да, были зажаты в ущелье, были сбиты. Два вертолета были сбиты сразу. И когда Майданов забирал этих ребят, он все борта увел в сторону, чтобы весь удар взять на себя. Он на одном месте находился примерно 1,5-2 минуты – вертолет без конца менял место положения, потому что обстрел был жестокий, примерно две пули на квадратный метр. И когда подобрали всех десантников, начали считать, оказалось, что одного на борту нет. А в такой ситуации, надо откровенно сказать, нередко бывает, что у людей начинается настоящая истерика и люди могут просто сходить с ума. На войне считают по головам, бывает, что руки или ноги нет – и можно ошибиться в подсчете. И когда стали раздаваться такие голоса, что или сейчас все взлетаем, или нас тут всех перебьют, абсолютно спокойно Майданов говорит: «Или все взлетаем, или все остаемся». Это евангельская фраза: один – за всех, и все – за одного. Тогда ребята десантники выпрыгивают из вертолета, начинают искать этого мальчишку, а он, оказывается, рядом в арыке, обнял валун и хохочет – он сошел с ума. И Майданов взлетал в ситуации, которая на «вертолетном» понятии не поддается даже осмыслению. Он увел весь экипаж, всех ребят спас от смерти. За это он получил первое звание Героя.

А второй случай был в какой-то степени даже мистический. Когда оставалось несколько дней, чтобы уйти на вторую чеченскую (они были люди некрещеные, он казах по национальности), мне Татьяна, его жена, рассказывала, что он всю ночь не спал. Подойдет к окну, посмотрит, присядет. Она у него спрашивает: «Коля, что тебя беспокоит? Я чувствую, что тебя что-то мучает». И он тогда сказал: «Татьяна, давай покрестимся». И они покрестились. Вскоре после этого великого события произошла ситуация, похожая на то, что было в Афганистане. Наших ребят десантников высадили не в том квадрате (такое на войне бывает, это называется не тот квадрат «по улитке»), он опять стал всех забирать, и когда начал взлетать, пуля чеченского снайпера попала ему в шею. Она попала сзади в металлический щиток и рикошетом перебила шейные позвонки – это абсолютно смертельное ранение. Вторая пуля тут же попадает ему в сердечную сумку, практически в сердце. И с этими двумя смертельными ранениями он управляет бортом еще 15 минут. А когда он вел вертолет в безопасную зону (он уже даже не разговаривал), прохрипел, умирая: «Спроси у ребят, все на борту?» Ему кричат: «Все!» И он в небе передал ручку управления правому пилоту и на руках у борттехника умер. Знаете, это мистическая ситуация, когда человек до последнего сохраняет разум и самообладание только из-за того, чтобы спасти своих. Не самому уберечься, а спасти своих. Он погибает в небе, практически в раю.

Хотелось бы вспомнить еще один случай. К сожалению, этого пилота нет в живых, его звали Николай, он также спасал своих ребят в ущелье. И когда он их забрал, то уходил по ущелью, которое не было обозначено как тупиковое, но на пути этого вертолета существовал тупик на предельно малой высоте. Он говорил, почувствовал, что впереди что-то неладное, и хотел определить, где заканчивается это ущелье, чтобы поднять борт. И в этот момент всходит солнце, оно полностью ослепило глаза летчикам – и они потеряли горизонт. Есть такое понятие «потеря горизонта». Николай мне рассказывал то, что я включил потом в книгу: «Вдруг я внезапно вижу по курсу моего полета: стоит моя двухлетняя дочь. И я мгновенно рванул ручку управления бортом на себя, чтобы дочь не оказалась под вертолетом...» Они прошли над этой скалой буквально в метре.

Потом Николай говорил, что когда вернулся домой, его трехлетняя дочь однажды будит его и говорит: «Папа, а давай сегодня покрестимся». Вот этот ребеночек, который спас от страшной смерти отца и весь экипаж десантников, привел родителей за ручку в храм. Очень много случаев, когда дети приводят родителей в храм именно в тяжелой жизненной ситуации.

Виктор Николаевич, мне бы очень хотелось вернуться к теме, с которой Вы начали. Вы сказали о силе любви и о силе молитвы тех, кто ждет.

– Еще раз хочется сказать, когда муж находится на войне, жена, мать или дочь бывают более героичны в этой ситуации, когда надо ждать, потому что надо сохранить семью, содержать дом в чистоте и молиться. Вы знаете, мы в тот момент были люди некрещеные, но когда близкие и родные находятся на войне, то сердце все равно пишет молитву. Со мной была катастрофическая ситуация, и есть такое понятие «екнуло сердце» – оно в подавляющих случаях знакомо только женщине, жене, матери. И вот когда мы были сбиты и упали на свое минное поле с недолетом (плотность заминирования была примерно 1,5-2 метра), я выполз из вертолета с сильной контузией и ползал по этому минному полю минут пятнадцать. Жена потом сказала, что она внезапно почувствовала страшную беду. И начала читать молитву. Жена читала молитву, которую мы сравнили позже, она была похожа на молитву «Отче наш», и я под эту молитву, ползая по минному полю, ни разу не подорвался.

Дай Бог, чтобы в семье всегда была любовь и согласие, и как бы ни было трудно и тяжело, настоящая любовь проверяется именно в такой ситуации. Не тогда, когда достаток, а когда недостаток, когда тяжелое состояние и физическое мучительное переживание, а люди все равно остаются рядом – это высший пилотаж и показатель главного понятия любви, согласия и процветания рода.

Расшифровка:
Людмила Моисеева

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475