Игумен Дамаин (Залетов): Служение

Тема нашей передачи сегодня – служение. Отец Дамиан, часто можно услышать: «человек работает», «человек трудится», но иногда говорят: «человек служит». Священники, военнослужащие служат, люди искусства служат искусству. Что означает «служение»?

– Мне кажется, это разделение носит в определенном смысле условный характер. Конечно, есть особенные виды работы, которые мы называем служением, но все же они не означают деятельность, которая априори должна быть на каком-то особо высоком уровне. Тогда как в остальном мы можем стремиться к служению. Всякая работа человека должна подразумевать служение. Но некоторые ее виды уже заведомо относятся к служению, и это говорит об ответственности и уровне исполнителей, трудящихся или служащих. Первое место, конечно, занимает наше служение Богу. В Священном Писании мы находим такие слова: «работайте Господеви со страхом».

Не служите, а работайте...

– «Труд», «работать» – в этих словах нет ничего зазорного, надо работать, надо трудиться. По нашей этимологии можно сказать – «работа», а можно украсить это слово – «служение»: это больше чем работа, уважаемый, почтенный, достойный всякой похвалы труд. А Господь заповедовал всем трудиться и добывать хлеб насущный, трудиться во славу Его. А некоторую работу мы называем служением, так как ее надо заведомо выполнять с особым духом, настроем. Служение Богу даже не требует комментариев; в военном служении, мы понимаем, ошибки, недочеты, формализм опасны, недопустимы. Труд военного требует высокой моральной, духовной отдачи, даже жертвенности – там жизнь и смерть. А где у нас еще жизнь и смерть? Это врачебное служение. Следующее – учительское, и, наверное, к этому может уже примыкать общекультурное. И если мы говорим о высокой культуре, настоящей, подлинной, то это тоже учительское служение по отношению к людям. Когда мы видим такие плоды человеческого гения, которые передаются нам творческими людьми, мы говорим о служении – театральном, музыкальном. Это тоже учительское служение, возвышающее человека над суетой этого мира. То есть существует некая иерархия.

Все-таки есть вещи, которые заведомо требуют особого подхода. Для человека естествен профессиональный рост, но все-таки речь о другом. Позиция человека, его желание, ревность сразу должны быть на высочайшем уровне, а не так, например, что врач первые десять лет формально подходил к делу, а потом все-таки взялся за ум и проникся служением. Это было бы странно. То же самое военный: то стрелял во все стороны, так сказать, не разбирая, а потом решил беречь жизнь человеческую.

Священнослужение – это, конечно же, заведомо высочайшее служение. Но богослужение – это не только специфическое, профессиональное, богоустановленное иерархическое устройство, но и служение любого христианина. Каждый христианин – это священнослужитель, он служит Богу своей жизнью, он приносит жертву Богу: молитвы, духовные труды, добрые дела. То есть жизнь христианина – это служение. Собственно говоря, это (труд и служение) чем-то напоминает, что было заложено Господом изначально. В Священном Писании это образ и подобие Божие. Образ Божий нам дан как фундаментальная основа, как средство: таланты, высочайшие творческие способности, например. А подобие – это то, что мы достигаем в результате развития образа. Мы трудимся и достигаем этого служения, достигаем высочайшего. А высочайшее – это какое служение? Это соработничество с Богом, то есть наша жизнь должна стать соработничеством с Богом, а результат этой взаимной деятельности – наше совершенствование и спасение. Мы сами по себе не можем это сделать, и Бог за нас не должен этого делать, пока мы будем лежать на диване. Мы вместе трудимся. «Ищите прежде Царствия Божия и правды его, и все остальное приложится вам». Когда мы настроены, вся наша жизнь преображается. И труд любого подвижника, будь то железнодорожник, летчик, сантехник, столяр, плотник, становится служением – может им стать.

А каким образом простая профессия, скажем, сантехника, может преобразоваться в служение?

– Когда человек преображается, в его руках все преображается. Это не только вопрос профессионализма – на каждом этапе человек повышает свой профессионализм, никто не рождается сразу величайшим художником, старцем или каким-то технарем, все происходит постепенно. Человек набирается опыта, на основании опыта ему приходят какие-то мысли, и он умеет их реализовывать – не все сразу, и так во всех сферах деятельности. Но если человек ориентирован на Господа, то он трудится, совершенствуется, и все в его руках тоже становится прекрасным, замечательным, удивительным...

До служения надо еще дорасти...

– Дорасти самому человеку, повысить свой духовный уровень, а все остальное прилагается. Не может человек духовно расти, если он лентяй, бездельник, формалист и так далее, а если человек духовно растет, то он ориентирован на Бога, на внутреннюю духовную работу, он, естественно, старательный, искренний, аккуратный и трудолюбивый, поэтому у него все меняется, в его руках работа постепенно становится служением, он – орудие этого служения. В то же время самый высокий профессионализм может быть далек от служения – в злодействе можно быть гениальным в какой-то степени. Все-таки всегда важна морально-нравственная сторона вопроса: ради чего? Так, Пушкин говорил, что «гений и злодейство – две вещи несовместные». Потому подлинное высокое искусство не сможет все-таки реализоваться без высокого уровня самого человека. Смотришь передачи про некоторых художников и понимаешь, что, оказывается, они как люди были не на высоте; их слава раздута искусственно – может быть, даже в противовес подлинно высокому искусству, а только заикнись – будут махать руками и обвинять в непонимании. А все-таки смотришь – это все не то. Мы не отказываем людям в талантах, но «изюминка», высота, красота, увенчание – это только в человеческом факторе кроется.

Любое произведение имеет на себе отпечаток творца – того, кто его создал.

– Мы это видим прежде всего в нашей реальности, в мире сем – он имеет отпечаток Господа, Его творения. Мы можем познавать Бога через Его творения, конечно усматривая то, что мы испортили, отделяя от Божия, не путая. А когда мы видим действительно чисто Божие – природу, мир, гармонию, то удивляемся Господу, видим Его совершенства.

Так же и в подлинной работе видны духовные совершенства человека. Вообще творчество – это дар Божий для человека, одно из свойств Бога – Творец. Господь даровал человеку возможность быть тоже творцом, сотворцом, соработником, созидателем.

Хочу поделиться таким интересным наблюдением. Когда человек начинает служить, отдавать себя, то, как ни странно, у него появляется больше сил – когда он начинает себя отдавать какому-то делу, то оно будто возвращает ему силы или еще больше сил дает. Удивительная вещь: казалось бы, человек отдает все, но получает еще больше, чем отдал.

– Я думаю, вы этот опыт приобретаете в своем творческом служении, в театральном – это похвально.

Это естественно: здравый смысл говорит, что человек, который трудится с радостью, творчески, с интересом, когда творит, то созидает и по-настоящему сам обогащается, насыщается, радуется. Поэтому есть такая мудрость человеческая: отдых – это смена деятельности. В чем ее суть? Когда человек по-настоящему творит, ему всякая деятельность в радость, он просто меняет форму работы, ведь, конечно, он нуждается в каком-то изменении: есть общественный труд, есть личный труд. Но если человек к каждому делу относится творчески, с интересом, то он всегда живет, растет, вдохновляется. И мудрое человечество это поддерживало тысячу лет… Некоторые сейчас говорят: «Не уйти в отпуск – с ума сойти». Надорвали здоровье: к сожалению, не все – служение. Такая работа уже в тягость, даже в разрушение может быть. А люди раньше созидали, этим жили, это было обыденно, естественно, это был образ жизни, и он приносил радость удовлетворения, поэтому люди не нуждались в чем-нибудь другом.

То есть высокое служение поддерживает человека, а потребность поскорее отдохнуть, освободиться от своей работы означает, что человек не вполне, может быть, на своем месте, не вполне отдается службе?

– Может, и на своем месте, но чуть-чуть недопонимает великие истины, вложенные в человеческое бытие. А второе, может быть – самое главное, о чем мы уже говорили: подлинное служение возможно, только если человек ориентирован на Господа, соработничает с Богом в любом деле, все делает во славу Божию, на пользу людям. Вот такая ориентированность.

Поэтому если у человека отсутствуют эти критерии, он обречен на бесконечное страдание – необходимость бежать, менять, отдыхать от работы, «расслабляться», как сейчас говорят. Это вообще отдельная тема. «Труд», «трудность» – однокоренные слова. Часто мы хотим избежать трудностей в труде – люди хотят сидеть в кабинетах, листать бумажки, а роботы должны работать или какое-то многомиллиардное население где-то в других странах. Правда, человек без напряжения, без труда тоже начинает разлагаться, поэтому возникает культура фитнеса. Вместо того чтобы рубить дрова, приходится что-то тягать искусственно, человек призван к нагрузкам, к труду. «В поте лица своего будешь добывать хлеб» – так все Господом прекрасно устроено. По-своему в раю было прекрасно – гармонично даже при нашем падшем состоянии устроена жизнь: как больница, лечебница, где нужно проходить курс лечения. Мы знаем, что лечение не всегда бывает естественным, легким и приятным. Но когда человек лечится, он выздоравливает: исправляется, становится лучше. Это относится к труду и скорбям.

Апостол Павел пишет, что скорбь, трудности соделывают опытность: когда человек не отвергает трудности, а анализирует их, видит в них пользу, он постепенно видит закономерности Божии, их необходимость, видит эту реальность. Он уже не ужасается, не хнычет, не отступает – он видит гармонию; опытность производит терпение, ведь если ты все понимаешь, делаешь осмысленно, то возникает терпение. Говорят, «мало терпения» у людей, «не хватает терпения». А может быть, нет осмысленности жизни и нет, соответственно, опытности, основанной на этой осмысленности?

Мы говорим, что наши предки были очень терпеливы. Посмотрите, как они жили: в деревянных домиках, в бараках, прошли войну, а потом говорят: «Слава Богу!» Таких осталось очень мало, мы уже теряем эти поколения – и это огромный минус, что мы не видим людей, которые дошли до такой высокой планки терпения, приобрели добродетель терпения – они видели в жизни смысл, гармонию, видели и приобрели этот опыт. Им было нелегко, конечно, но они дошли до великой добродетели терпения. А если еще на это смотреть с точки зрения Божественного Откровения, христианского мировоззрения, то опытность, кроме того, вселяет надежду.

Это величайшая христианская добродетель – надежда. «Надежда не постыжает», – говорит апостол. Надежда на что? На то, что все это мудро устроенное Богом поле деятельности будет пройдено – и будет иная жизнь. Это видит человек мудрый – он видит, что здесь временное пребывание, путь, который явно имеет завершение и какой-то удивительный результат: не печаль, уныние, никчемность, бессмысленность, как у нас в основном бывает (и, как следствие, все эти подделки – алкоголизм, наркомания, телемания, игромания и пр.), а то, что когда живешь по Божественному плану, то видишь: да, есть это поприще, это поле, его надо перейти. И человек видит границы, видит начало и конец, понимает, что это – не все, но это нужно для меня. Если это не все, значит есть нечто лучшее и большее. Для верующего ответ очевиден.

Верующий ориентирован на преодоление трудностей, он не бежит от них.

– Да-да. И это очень важная мысль, которая, к сожалению, теряется часто по человеческим причинам многими верующими, и к тому же многих людей ориентирует к религии именно желание избавиться от проблем.

Говорят: «Гром не грянет, мужик не перекрестится». Это очень непростой вопрос. Прийти к вере через трудности – мы эту апостольскую дорожку видели, как это делается. Не из-за проблем; «Господь помог» – вот и вся вера. А вот увидеть пользу, увидеть смысл и преобразовать это в своей жизни в настоящую веру, в поиск Бога – это далеко не всем дается. Можно часто слышать: «Ну вот, все испытали, ладно, теперь к Богу попробуем». Или другое – что-нибудь не удалось, уже сомнения и разочарования: «Не работает!» Но это совершенно другая система, совершенно другие смыслы в христианстве, другие ориентиры и уровни. Поэтому это очень трудно понять, особенно современному человеку, который избавлен от многих проблем вследствие повышения уровня жизни. Это, конечно, прекрасно, но мы должны всегда помнить, что мы не строим рай на земле. Кто строит рай на земле, еще больше создает проблемы разрушения и крушения. У нас есть проблема в современной жизни – отсутствие видения реальности. При всем, казалось бы, реализме материализма у нас самое иллюзорное мировоззрение.

Человек не соприкасается с жизнью, то есть так развились потребности и удовлетворение этих потребностей, что человек находится как бы в вате, которая его страхует от жизни, он с ней не соприкасается, поэтому мало нужды терпеть, и ему не хочется даже преодолеть это комфортное состояние.

– Трудности и скорби неизбежны. Другое дело, что по Священному Писанию мы знаем, что есть скорби по Богу. Что это значит? То, что ориентировано на здравый смысл, на развитие человека, его формирование. В итоге – устремление к личному Богу. Вот эти скорби ведут к спасению. А есть мирская печаль, мирская скорбь, то есть то, что мы порождаем глупостями, ошибками, иллюзиями. А печаль производит смерть – она нарастает как снежный ком, бессмысленно, ядовито и тоже требует от человека дополнительной нагрузки: увидеть эту ошибку, покаяться, измениться. Часто это становится крайне сложно. Многие говорят, что «не выдержал» чего-то, а мы говорим, что каждый крест дается по силам – Господь дает по силам каждому.

Почему же становится не по силам? Во-первых, сам человек должен не на себя уповать, а полагаться на Господа, просить помощи, быть реалистом духовным. Во-вторых, мы можем кроме креста еще на себя возложить мешки своей глупости, своих недостатков, пороков, грехов, страстей. Это уже, извините, не крест, а тягло жизни, которое мы сами спродуцировали.

Отец Дамиан, когда некоторые люди слышат слово «служение», они воспринимают это как унылую обязанность. В чем заключена свобода служения?

– Да, к сожалению, люди, ориентированные только лишь на радость, веселье, утешение, в то же время не ориентированы на позитивный постоянный труд (над собой прежде всего), им не нравится эта система, это постоянство, они ждут, когда пройдет этот этап, когда будет удача и наступит период радости, сказки и веселья, как в сказках и случается.

Но жизнь вся до конца ориентирована на труд, на подвиг, на земле нет какого-то сказочного периода, поэтому эта аксиома, догма уныло выглядит в глазах людей и постоянно является объектом сопротивления: как бы сделать так, чтобы это было не так. Кстати, и слово «догма» в этом смысле такую же судьбу имеет – это что-то закосневшее, устаревшее, сковывающее. Хотя и изначально «догма» – это величайший закон жизни, фундамент жизни – так же, как нас сковывают законы гравитации, прочие физические законы, а то бы улетели все. А это законы бытия духовного – будь то религиозные догмы, догмы духовной жизни, в более широком смысле.

Это не скучное, не неинтересное… Это глубокомысленно, глубоко логично, интересно тому, кто этим интересуется. А что сковывает? Совесть. Когда есть желание «рассыпаться», «разложиться», а что-то не дает, что-то запрещает, что-то сдерживает, – то становится тяжело, неприятно, и так далее. Такое противоречие. Это все очень важно, это вообще вещи, которые не подлежат терминологии «скучно» или «радостно», «интересно» – «неинтересно». Это законы бытия, будь то физические или духовные.

Так же и служение. Если мы говорим про высочайшее служение – спасение, оно должно быть для человека всегда бодрым, интересным, актуальным. Это априори для человека, верующего по-настоящему. А если мы говорим о личном каком-то направлении – трудовом, творческом, человек сам выбирает и реализует себя в этом. Хотя, конечно, не всегда все получается идеально, ведь человеку бывает трудно в себе разобраться, это всегда очень индивидуально.

Если человек не обладает какими-то ярко выраженными или высокими талантами, у него может быть от этого какое-то уныние – как ему кажется, от серой его жизни. Каждый талант – это тяжесть, это высокая ответственность в реализации таланта. Это работа, труд, трудность – значит, поменьше трудностей тебе дано. Во-первых, не надо печалиться. Во-вторых, твое маленькое служение – неси его, оно всегда нужно, полезно. Каждый имеет свое назначение, здание может рухнуть из-за какой-то песчинки или ее отсутствия.

Гармония не тогда, когда все одинаковые и великие, а когда каждый делает свое нужное дело и все взаимозависимы, все взаимосвязаны – об этом тоже хорошо апостол сказал, сравнивая общество людей с органами человеческого тела: не надо роптать, если ты «ухо», а не «глаз»… Человек, творение Божие, являет в себе эту гармонию. Все по-своему нужно, необходимо и имеет свою ценность. Неблагообразные наши более благовидно покрываются, а благообразные наши не имеют в том нужды. Это очень мудро. Каждый должен видеть свою пользу на том месте, на котором он есть, и всегда помнить, что главный талант служения в каждом присутствует – это богослужение в своем спасении, принесение Богу жертвы – дух сокрушен: «Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит» – это такое высочайшее служение, которое каждый несет, величайшее служение. А земные аспекты, как, скажем, приложение наших трудов, – это уже у каждого свое и оно есть временное, собственно говоря подпорка, содействие основному служению. Так что чем меньше талантов, тем легче. Но один талант у всех в полной мере реализуется – богослужение. (Окончание следует)

Расшифровка:
Елена Клевцова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475