Протоиерей Димитрий Кувырталов: Дети в Церкви

Что Церковь может дать детям? Как воспитать детей в духе Православной веры?

Вопрос болезненный, болевая точка современной цивилизации, ведь дети находятся на острие атаки всей вражеской пропаганды. Мы, как люди верующие, понимаем, что брань наша не против крови и плоти, но против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной. Ведя с ними беспощадную брань, мы понимаем, что дети наши на сегодняшний день беззащитны перед всеми вражескими ухищрениями: индустрией развлечений, пропагандой удовольствия самого низкопробного и пошлого образца, бездумным транжирством времени.

К сожалению, дети уходят из-под родительской опеки очень рано. В традиционном обществе не было возможности пожить свободно, в свое удовольствие, но было послушание в семье, а когда ребенок подрастал, созревал, то создавал свою семью и переходил в послушание на ином уровне – в своей семье (служение, жертвенность, для девушки – материнство). Что такое «жить самостоятельно» традиционная культура не знает, а сейчас это стало общепринятой «нормой» для современных детей. Семейный кризис, который длится уже несколько десятилетий, дает свои страшные плоды: в первую очередь, отсутствие теплого родительского домашнего общения с детьми.

Советская система довела нас до забвения самых элементарных навыков семейного общения. В Советском Союзе детей воспитывала система: ясли, детский сад, школа, пионерский лагерь, комсомольская организация и так далее – это было очень удобно. Многие скучают по этим формам общения, забывая, что лишены были самого главного: родительского тепла, родительского общения. И сейчас для этого ничего не делается: общественные формы отпали, а семья не возникла, наоборот, появилась яма – и демографическая, и родительской заботы – и образовался страшнейший дефицит любви. Я боюсь, что он невосполним в принципе. Но каким-то непостижимым образом, чудом во времена Димитрия Донского преподобному Сергию удалось собрать Русь, и это чудо эпохального масштаба для нас пример того, что ни при каких обстоятельствах мы не можем унывать, отчаиваться, опускать руки.

Отсутствие любви в семье и в отношении к детям – это сейчас самая явная и обнаженная проблема. Дело в том, что ребенок – самое беззащитное существо, искреннее, доверчивое, и к кому, как не к нему, отнести свои самые искренние и теплые слова и чувства. На примере детского дома «Молодая гвардия», где я уже много лет общаюсь с детьми, можно увидеть и понять, что происходит: сколько там детей, оказавшихся в трудных социальных условиях, чаще всего при живых родителях. Дети – это наш суд, обличение, страшный суд современности. Если в семье ребенок непослушен, ропотлив, криклив, истеричен, взбалмошен – это прежде всего обличение родителям.

Дети – зеркало родителей?

Безусловно. Здесь не может быть иного ответа. Родители приходят в храм и спрашивают: «Батюшка, что нам делать?» Есть хорошая полушутливая, полусерьезная поговорка: «Перестаньте воспитывать детей, начните воспитывать себя».

Дети приходят каждые выходные в храм?

Нет. Детей я понуждаю и формирую специально для них детские Литургии один раз в два месяца, когда они обязательно присутствуют на службе в максимальном количестве, в каком возможно их собрать (сейчас в детском доме около 40 детей). А в остальное время дети приходят по желанию, обычно это до 5-7 детей. Иногда я их понуждаю, и они, слыша мои приглашения, с удовольствием откликаются на них.

Вы сказали, что в традиционном обществе было послушание – сначала послушание ребенка, потом послушание мужа или жены в семье. В современном же обществе приоритет – это «жизнь для себя» и развлечения. Почему ребенок делает выбор в ту или иную сторону и почему чаще ребенок выбирает путь «жизни для себя»?

Мы уже коснулись темы необходимости родителям воспитывать в первую очередь себя. Всем известен такой момент в житейском быту, когда родитель говорит: «Я сказал – встал и сделал!» Эта апелляция к последнему авторитету «я», когда родитель требует безапелляционного послушания себе, чтобы это было сиюминутно исполнено, а если этого не происходит, то карается в зависимости от темперамента родителей или уклада семьи наказанием (лишением), воспитывает в ребенке самость с самого маленького возраста. Ребенок понимает, что «я сказал» – это последний аргумент, поэтому он с самого мальства начинает копировать поведение родителей.

Мы детям даем образование – это необходимо. Но мы даем им образование только потому, что считаем, что он должен быть тем-то, тем-то и тем-то. Не реализация ли это собственных амбиций? Чаще всего это так. Хотя, думаю, что спектр очень широк и конкретный диагноз семье мы, конечно, не ставим.

Самость, которая, как принцип жизни, культивируется родителями у ребенка с самого детства (когда он еще в утробе, а родители уже ругаются между собою, выясняют, кто и что должен делать и так далее), дает коросту, ржавчину эгоизма и гордыни, дает импульс к ее дальнейшему росту: чем старше ребенок, тем естественнее для него эгоизм, гордыня, самость и неестественнее послушание, уступчивость, кротость, терпение, мудрость, молитвенность.

Афонский старец Порфирий Кавсокаливит говорил так: «Что нужно нашим детям? Нашим детям нужны три вещи: молчание, любовь и молитва». Если они есть, дети растут в благодати, радости и тишине и вырастают в послушании, которое для них естественно.

Если говорить о взрослении, о проблемах подросткового периода, замечательный подвижник XIX века святитель Феофан Затворник говорил о том, что подростковый возраст проходят дети даже из самых благополучных семей всегда с потерями. Наша задача – эти потери минимизировать, чтобы они были нивелированы родительской любовью, а главное, молитвою и настоящей христианской заботой.

Мы не для себя растим детей, а для Бога. Когда человек понимает, что он всего лишь садовник и ему вручены дети на очень короткий период времени, то он со страхом будет свое спасение и спасение детей содевать и не будет заниматься узурпацией власти над собственным ребенком. Перестройка всего здания внутри человеческой конструкции – значит, впустить Бога в себя, в семью, и тогда станет понятно, что дети не воспитываются, а вымаливаются.

Молиться без послушания нельзя. Если ты уступаешь, ты хранишь мир в сердце, если не уступаешь, а настаиваешь на своем – ты этот мир теряешь и не можешь молиться: тебе трудно собраться на молитву, потому что благодать отходит от тебя. Мы тут же теряем Дух Святой, как только настояли на своем. Даже если мы тысячу раз правы, – но мы потеряли Дух Божий. Это страшно, и хотелось бы, чтобы человек не терял Бога никогда. Для этого он всегда должен быть трепетно настроен на самое главное – на молитву, и тогда он будет знать, что и как сказать ребенку. Интонация – великая вещь. Если мы правильные вещи говорим жесткой, категоричной интонацией, ничего хорошего не выходит. Если говорим сверхъестественные вещи, к примеру: «Давай с тобой научимся ходить по водам», или «Взойдем с тобой на Крестную Голгофу», или «Нам с тобой предстоит мученичество» – правильной интонацией, то ребенок, чадо или любимый человек пойдет с тобой с радостью на любые подвиги, потому что ты это прочувствовал сердцем, ты уже взошел на свою Голгофу и тебе радостно и легко ребенка (любого человека) вести за собой. В этом суть пастырства, апостольства, благовестия, особенно в современном мире.

А интонация рождается из образа жизни родителя?

Чаще всего так. Ее не придумаешь. Даже великие артисты полагают огромное количество сил, чтобы выработать интонацию, и не у всех получается. А обывателю вообще несвойственна наигранность; фальшь мгновенно чувствуется. Интонация рождается из сердца.

Вопрос телезрительницы: «Мои тетки были в секте адвентистов седьмого дня. Они давно умерли. Можно ли их поминать в церкви или дома?»

Мы можем и должны молиться за всех людей. Миссия Церкви – молиться за всех, за ближних и дальних, тем более родных. Вопрос состоит только в их принадлежности Церкви Христовой. Если они крещеные, то никаких препятствий для церковного поминовения нет, даже если они вольно отреклись от Христа или по каким-то причинам отпали от полноты церковного общения. Печать Крещения несмываема.

Второй момент: любая молитва – это всегда подвиг любви, это понуждение себя самого встать перед Богом и принести жертву хваления, славословия Творцу за себя и за всех тех, кто дорог нашему сердцу. Некоторые отцы говорили так: «Надо исследовать, кому молитва приносит больше пользы: тому, за кого мы молимся, или тому, кто молится».

Вопрос телезрительницы: «У меня болят суставы, колени, и мне трудно стоять службу. Можно ли присесть? В какое время можно присесть? Как быть, когда из-за этой болезни очень трудно встать на колени?»

Вопрос актуальный. Митрополит Московский Филарет замечательно сказал: «Лучше сидя думать о Боге, нежели стоя – о ногах», поэтому нужно и должно садиться. С собой приносите в храм стульчики, коврики – приспосабливайтесь. Церковь – удивительная среда для стояния пред Богом, но стояние возможно и в сидячем, и в лежачем положении. «Чадо, даждь Ми сердце», – повторял Амвросий Оптинский слова ветхозаветного учителя. Удивительный орган у человека – сердце: в нем есть все; это двери рая. Вспомним Евангельское изречение Христа: «Царство Божие внутрь вас есть». Там же есть и преисподняя. Это могут быть врата как в рай, так и в ад, поэтому сердце должно трудиться. А каким образом оно трудится и в каких условиях, я думаю, это вопросы второстепенные.

Чтобы знать, когда в храме можно садиться или вставать на колени, нужно изучать богослужение. Это удивительная наука, не очень сложная, но очень глубокая. Богослужение можно познавать бесконечно, потому что это жизнь Духа Святого в человеческом обществе. И все песнопения, и музыкальная часть, и чинопоследования службы, и уставы постов, и коленопреклонения, поклоны малые, поклоны земные, воздыхания сердечные, открытые и закрытые Царские врата – столько священных мыслей проходит в голове у человека, который знает службу и участвует в ней осознанно. Это неоценимое сокровище!

Советую внимательно изучать службу и внимательно вслушиваться в то, что читается и поется в храме. А как мы это будем делать – сидя, лежа, стоя, в хождении по храму или, как царь Давид, скакаше пред ковчегом, – это вопрос возможностей человека в данных условиях данного времени.

Приведу в качестве примера веселый момент: при схождении Благодатного Огня в Храме Гроба Господня в Иерусалиме арабы, забираясь на плечи друг друга, бьют в барабаны, бубны, кричат, поют: «Наша вера правая, вера Православная!» – вот такой образ прославления Бога. Нас в храме ничто не должно стеснять; конечно, есть множество традиций, и мы должны себя внутренне сдерживать, для чего есть масса духовных упражнений.

Православный образ стояния на службе – самый совершенный, идеальный из всех других религий и традиций. В этом смысле мы должны это любить и ценить. При этом ликование сердечное или сокрушение сердечное бывает безмерно, и поэтому его иногда выражают в таких непривычных формах.

Почему стояние – идеальный образ?

Дух Божий – это огонь, который всегда стремится к Богу. Молитва – это огонь. Вся стихия благочестия – это огненная стихия. Церковь – это плавильная печь. Сложно всегда говорить о смысле и значении праздника Троицы в Церкви, потому что слишком высокое богословие, слишком непостижимое и невместимое в человеческий ра-зум. Это огненное богословие, стремление ввысь.

Святитель Григорий Палама говорил, что к горнему всегда человек устремлен. Не случайно на Пасху – самый торжественный и ликующий праздник – отменяются все поклоны; мы в храме стоим, прообразуя восстание Христа из гроба. В этом смысле стояние для каждого человека – это еще и проповедь Воскресения Христова, это язык огненного пламени, всегда стремящегося ввысь. Прямохождение – это напоминание нам о том, что единственное творение на свете, человек, создан прямым, устремленным ввысь, к небу. Все остальные (животные, рыбы, птицы) склонены к земле. Почему? Потому что где пища, туда ты и смотришь. Все животные кормятся от земли – они по земле и ползают.

Человек питается и землею, и Небом. «Не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих». Человеческое естество уникально во всем мироздании, во всем творении мира. Поэтому, конечно, стояние.

А в чем смысл коленопреклонения?

Я думаю, чадолюбивая Церковь на таком контрасте нас пытается взрастить, пытается рассказать о некоем сокровенном опыте человеческой жизни и человеческого благочестия, стремления к счастью. Если весь Великий пост мы многократно кланялись («совершали метания», как это именовалось в древнем благочестии) – падали ниц во время чтения покаянного Канона, во время преклонения перед Плащаницей, во время молитвы «Господи, Владыко живота моего», то после Пасхи все поклоны отменились, даже келейные, домашние, даже в алтаре (огонь, престол), и то только поясные поклоны, очень сдержанно, благоговейно – Пасхальное ликование.

И тут снова вся Церковь одновременно встает на колени, опускается перед Богом в величайшем трепете и благоговении. Это попытка войти в центр мироздания, превратиться в некую точку пред Богом, умалиться перед величием Божиим и ощутить это кроткое и тихое веяние Духа Божия, благодати, когда человек перестает ощущать себя значимым, амбициозным, ощущать свое «я». В этот вечер прекращается «я, мне», а начинается «мы», Церковь. Господь и мы – один единый Богочеловеческий организм. В нем мы черпаем для себя силы, таланты, свет, ощущение, дыхание, намерение – в этот момент рождаются в нас добрые намерения на весь грядущий год. В этой точке мы коленопреклоненно это у Бога просим.

Вопрос телезрительницы из Московской области: «Сегодня в храме по благословению Святейшего Патриарха после Литургии читалась молитва о просвещении народа, чтобы он избавился от греха детоубийства. Можно ли эту молитву читать дома, келейно, потому что сама и многие из моих родственников этим грехом повреждены?»

Да, можно и нужно читать, но я бы попросил благословения у того священника, у которого вы регулярно исповедуетесь. На любое молитвенное правило нужно благословляться у священника, у которого вы окормляетесь. Любая молитва может читаться мирянином в любое время, в любом месте – для молитвы нет преград, но ваше молитвенное правило и ваши молитвенные переживания должны отслеживаться вашим духовником, священником или просто опытным христианином, который знает молитвенную практику, знает духовный регламент.

Дело в том, что множество было и есть у меня знакомых, которые читают молитвы по несколько часов в день: эту молитву надо читать обязательно, другую они тоже услышали и прибавили к правилу, эта молитва для этого, а эта – от того, и в результате молитвенное правило обрастает самочинными чинопоследованиями. С одной стороны, приятно видеть, как человек молится, с другой стороны, иногда уходит сама молитва, как это ни парадоксально.

Молитва может и должна совершаться в сердце непрестанно, а часто от молитвенной суеты, многопопечительности ума, когда мы к молитве относимся как к заговору, некоему заклинанию, либо как к лекарству, таблетке (эта – от сего, а эта – от того), уходит молитвенная простота и молитвенная теплота. Поэтому важно советоваться с духовником, священником.

Вопрос телезрительницы из Саратовской области: «Иногда долго просишь Господа о богоугодном деле, при этом читаешь акафисты, заказываешь просительные молебны, но Господь не дает просимого. Следует оставить просьбы и ждать воли Божией или продолжать настойчиво молиться и просить? В Евангелии же говорится: просите, и дастся вам».

Вопрос очень дерзновенный. Святитель Иоанн Златоуст говорил: «Конец молитвы – получение просимого», поэтому мы не можем перестать молиться.

Другой вопрос: насколько нам полезно то, что мы просим? Самое ужасное то, что мы можем выпросить себе во вред. Чадолюбивый Господь, заботливый Отец и Церковь Мать иногда уступают нашим капризам и нашим просьбам, иногда во вред нам, именно чтобы «дитя» успокоилось, чтобы наше сердце, получив просимое, перестало роптать.

Ропот – самая страшная вещь на свете, это тот яд, который уничтожает самые сильные и многоплодные посевы. Ропот – это болезнь современного человека. Ведь все «цветные революции» берутся не на пустом месте. Если взглянуть вокруг себя, то мы увидим, что все всем недовольны. Один остроумный человек заметил: «Все хотят жить в свое удовольствие, но никто не доволен». Отчего это происходит? Именно от этого чувства ропота, которое отравляет все.

Иногда Господь, видя, что его родные дети – верующие, благочестивые, искренние, церковные, совестливые люди – очень чего-то просят, но получить им это неполезно, все же уступает. Надо понимать, что Бог Живой и Он слышит наши просьбы и даже знает наши намерения прежде нашей просьбы, прежде нашей молитвы. Иногда Он спешит предварить нашу молитву исполнением просьбы, иногда медлит, исходя из Своих Божественных планов о нашем спасении. Поэтому, прося Бога, мы должны быть твердо уверены, что Господь обязательно нам это даст. Но мы после каждой молитвы прибавляем: «Господи, не моя, но Твоя воля да будет».

Вопрос телезрителя: «Мы постоянно молимся: очисти, Господи, мое сердце, мой ум от помыслов, тело мое, душу мою спаси. Если я не сердце, я не душа, но я молюсь о сердце и о душе, так кто же я?»

Человеческая личность не формулируема, неуловима; она не есть сознание, не есть чувство. Человеческая личность настолько глубока, что она коренится только в Божественном бытии, поэтому только в Боге может успокоиться.

Мы молимся, чтобы те органы чувств, которыми мы наделены при творении Богом, не осквернялись грехом. Самое сложное – очищение себя от помыслов, это и есть чистота сердца. Поэтому сказано: чистые сердцем Бога узрят. Как только человек стал чист сердцем и помыслы его не смущают, не отвлекают от самого главного, с этого момента человек становится святым, ангелом, человек становится богом по благодати.

Дерзновенно святые отцы об этом много пишут. Одним из таких сборников святоотеческих поучений является «Добротолюбие», из которого можно узнать, как бороться с помыслами и очищать свое сердце, как достигать бесстрастия и совершенства в молитве. Мы молимся об очищении ума, сердца, тела и всего остального, что нам Господь дает (чувств осязания, обоняния, вкуса, слуха, зрения и так далее), только чтобы войти в Божественную жизнь, чтобы насытиться, насладиться полнотою счастья жизни в Боге.

Мне радостно, что прямой эфир имеет всегда живой отклик, звонят наши боголюбивые и благочестивые миряне, наши молитвенники, прихожане, задавая очень глубокие вопросы. Мне кажется, что у русского народа есть огромный потенциал будущего духовного взросления, Русь Святая никуда не делась. Может быть, мы не будем очень просторными в границах, очень богатыми экономически, но мы должны стать очень сильными духовно, зрелыми, искренними, жертвенными и, главное, молитвенными.

Расшифровка:
Нина Кирсанова

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475