По ступенечкам перед Богом

Продолжение. Начало в № 36 (741)

23 сентября исполнилось 13 лет монастырю Святых Царственных Страстотерпцев. Накануне праздника наместник монастыря Cвятых Царственных Страстотерпцев архимандрит Пимен дал развернутое интервью для сайта обители.

– Вы сказали, что Вас постригал Владыка. А насколько это было Вашим желанием? Было ли предчувствие монашества в Вашей жизни?

– Все молодые юноши и девушки, пришедшие в Церковь в возрасте созревания цветка, переживают определенный религиозный романтизм. Начитавшись святых отцов, читая утренние и вечерние правила, совершая первый– второй пост в жизни, начинают думать о монашестве. Находясь в таком состоянии, считаешь, что только ты можешь быть настоящим монахом, должен непременно стать молитвенником и жить где-нибудь в пустыне. Наверное, через это проходит каждый. Со временем кто-то расстается с мыслями о монашестве, у кого-то они трансформируются в лучшую сторону. Некий юношеский романтизм был свойственен и мне. Мне очень нравились книги «Ольховский монастырь», «Отец Арсений»… Я от них был в таком восторге, что уже не думал ни о какой семейной жизни, хотя до этого был убежден, что женюсь обязательно, что у меня будет много-много детей… А в определенный период появилось равнозначное стремление к разным полюсам: и жениться, и стать монахом. Сказать, что принятие решения о монашестве мне далось с болью и мукой, было бы неправдой. Во время семинарского обучения, серьезного чтения святых отцов, я стал не то чтобы понимать, а именно чуять необходимость монашества. Понял, что это мой путь. К Владыке я приехал еще мирянином. Устроился в духовное училище преподавателем и еще спокойно жил полгода, не задумываясь о дальнейшем. Все шло само собой. В один прекрасный момент меня познакомили с девушкой. Она мне очень понравилась, и я поехал к одной старице, чтобы взять совет: нужно ли мне дружеские отношения делать более серьезными. И вот я только приоткрываю к ней дверь, а она с порога мне уже «отвечает»: «Что же ты придумал! Какая женитьба! Хотел монашества, вот и иди этим путем!» Я и вопроса не стал задавать, взял благословение и уехал. И после никаких сомнений и душевных терзаний не было.

Но мне еще нужно было взять благословение у мамы, а у нее кроме меня больше нет детей. Молился и переживал, как ей сказать. Взял благословение у Владыки съездить домой. Думал: может, не стоит говорить? Принять постриг, а маму перед фактом поставить? Но приехал, сел и стал с ней разговаривать: «Я понимаю, что лишаю тебя внуков, но моей душе так будет полезнее». Мама отвечает: «Благословения не дам никогда. Хочу, чтобы ты был женатый, чтобы у тебя была семья». Не знаю как, но мне удалось найти слова, которые заставили ее передумать: «Хорошо, я женюсь, но учти: сделаю это только по благословению. Я буду жить в браке, но всю жизнь буду самым несчастным в мире человеком». Эти слова ее так затронули, что она заплакала и сказала: «Хорошо, благословляю тебя на монашество». И это самые дорогие и главные слова в моей жизни. Теперь я, как священник, у которого есть в том числе прихожанки бабушки, ее чувства особенно понимаю. Женщины, воспитавшие детей, которые дали им внуков, заботятся о малышах с огромной радостью и любовью. Эта радость дает им утешение в жизни, новую возможность любить и быть любимыми. Принять тогда благословение на монашество от мамы – человека мало воцерковленного, в принципе не знающего, что такое монашество, церковный уклад, церковная жизнь, – это дорогого стоит. Я ехал в Тулу с благословением матери, сердце волновалось, может, были какие-то последние сомнения, но сказать, что мне было тяжело и я страдал от этого – нет. На сердце была радость.

Но во время пострига слова, которые я произносил, монашеские обеты, были до того пронзительны, что невозможно было удержаться от слез. И только произнеся их, я понял, что меня прежнего уже нет. Есть новый человек, который будет за свою жизнь давать ответ Богу. Сейчас в монашестве я не испытываю скорби и уныния. Некогда унывать, много других забот: церковных, общественных, просто много общения с самыми разными людьми. И когда ты вникаешь в их проблемы, свои скорби не то что уходят на задний план, а их просто не видишь.

– Вы человек «в возрасте без седины», насколько сложно Вам руководить другими? Ведь Вы являетесь и секретарем епархии, и благочинным монастырей Екатеринбургской епархии, и наместником монастыря. Откуда берется опыт, понимание того, как именно нужно исполнить то или иное послушание?

– Тому человеку, который несет возложенные на него послушания, не отказывается ни от чего, Господь дает силы. Те послушания, которые несу, я несу только потому, что принимал их без ропота. То воспитание, которое Владыка мне дает, помогает мне их исполнять. Я не задумываюсь: сложно ли делать то или иное, просто делаю. Если бывают ошибки, то и получаю от Владыки. Прежде – обижался, но потом думал: правильно, так опыт и приобретается. Владыка учил: если тебе доверено дело, не нужно бояться ответственных шагов. Это не значит, что нужно делать все самовольно и без благословения, но нужно уметь брать на себя ответственность, пусть даже ошибиться, получить за это наказание, но приобрести в результате жизненный опыт. Тот, кто не обжигался, тот не поймет, что значит горячее. И, если что-то не получилось, нужно искать причину в себе.

– Вы уже более полутора лет являетесь наместником монастыря на Ганиной Яме. Что было самым сложным для Вас за это время?

– Самым сложным было стать монастырским монахом. Я принял постриг в монастыре, но потом все мои послушания были связаны с миром. Был настоятелем приходов, помощником Правящего Архиерея по церковно-приходской деятельности, благочинным в Ярославской епархии, но жизни в монастыре у меня не было. А жизнь в миру накладывает свой отпечаток. Очень трудно в миру молодому монаху заниматься главным деланием – молитвой.

Владыка так провел меня по жизни, что я послужил где только можно: был настоятелем сельского храма в самом глухом селе Тульской области – в Ченцово в храме Александра Кипрского. Это в 9 километрах от железнодорожной станции. Путь к селу лежит через лесок, поле, а на протяжении 3 километров вообще нет дороги. В селе жили-то всего три человека, я пришел четвертым. Это один опыт. Был настоятелем поселкового храма, городских приходов, настоятелем кафедрального собора – и это другой опыт. Был преподавателем в семинарии, в училище духовном, был благочинным, а вот монашеского делания, монашеской жизни в монастыре у меня не было. Придя в обитель на Ганину Яму, я это воспринял как благословение Божие. Этому тоже нужно научиться, потому что монашеству, молитве надо учиться. Как монах, как христианин, как священнослужитель я делал до этого все, что мог, но монастырь несет нам иной взгляд на жизнь. Жизнь в монастыре особенна. Вот этому я и учился полтора года, и еще нужно учиться много лет, чтобы и на эту ступенечку вскарабкаться перед Богом.

(Продолжение следует)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475