Сотрудничество во благо Церкви и государства

В гостях у программы «Верую! Из жизни знаменитых современников» телеканала «Союз» – известный публицист и общественный деятель Александр Владимирович Щипков

– Вы столько делаете в общественном пространстве, что обо всем не удастся поговорить в одной передаче. Самый последний и наиболее значимый Ваш проект – это правозащитный центр «Территория Церкви». Он был создан в 2011 году. Зачем? Или ситуация настолько сложна, что Церковь нуждается в защите?

– Церковь нуждается в защите всегда, как это, может быть, ни странно звучит, – во все времена. Наш долг как членов Церкви – защищать и беречь ее. Что касается правозащитного центра «Территория Церкви», он возник не случайно.

Мне довелось довольно много лет работать в Совете Федерации, я курировал взаимоотношения с религиозными организациями. Через меня проходила вся почта, которая поступала на имя председателя Совета Федерации. А это письма с мест. Я очень хорошо представлял себе реальную жизнь на приходах. Жизнь неблагополучную – когда все благополучно, не пишут письма. У меня был и допуск к закрытой информации, и я знал о разных сторонах церковно-государственных отношений. Я убедился, что, несмотря на декларации начала 2000-х годов о поддержке Церкви, о желании государства способствовать возрождению церковной жизни и, в каком-то смысле, загладить вину предшествующей власти, на местах очень часто чиновничество препятствовало строительству храмов. Нам приходили жалобы, и мне приходилось выезжать на места, созваниваться с губернаторами и помогать решать эти вопросы. Я убедился, что не все так благостно, как кажется.

После того как я ушел из Совета Федерации, решил создать центр, который, с одной стороны, мониторил бы ситуацию, а с другой – рассказывал бы об этом. Потому что один из самых эффективных способов отстаивания своих прав – гласность. Над этим словом посмеиваются и связывают его с эпохой Горбачева. На самом деле термин «гласность» – термин второй половины XIX века. Опираясь на такие соображения, я с моими коллегами учредил эту организацию.

– Здесь очень важен Ваш личный опыт, потому что в 1970–80-х гг. Вы были активным участником православного подполья, движения, которое изнутри советской системы стремилось отстаивать свое право на исповедание веры. К этому мы сейчас редко обращаемся. Совсем недавно Святейший Патриарх Кирилл открыл памятную доску, посвященную Вашей маме, на стенах Смоленского государственного университета. Ваша мама пострадала за исповедание Православной веры. Почему она оказалась в тюрьме?

– Есть два термина. Одни называют это православное диссидентство, другие – православное подполье. На самом деле, это одно и то же. Мы не скрывались, и это была наша принципиальная позиция. Мы не скрывали, что мы православные, и жили так, как будто все разрешено: по советской Конституции нам была гарантирована свобода совести. На практике ничего гарантировано не было. Элемент подпольной жизни, конечно, присутствовал.

Что касается моей мамы Татьяны Николаевны Щипковой, то она преподавала французский язык на кафедре иностранных языков в Смоленском педагогическом институте, ныне это университет. Она была кандидатом наук, в 1978 году ее уволили с работы, лишили ученой степени, а через год посадили на три года в лагерь общего режима. Формально по статье «хулиганство». На деле же ее посадили, как тогда говорили, за пропаганду религиозных взглядов – за проповедь Православия. Она не выходила на площади. Она на вопросы студентов честно отвечала, что она православная. Давала читать Евангелие студентам, исходя из того, что каждый человек должен знать эти тексты как памятник литературы. Именно это ей было вменено в вину, ведь она была работником идеологического фронта – работала в педагогическом институте. Это было расценено как идеологическая диверсия. Поэтому с ней поступили так жестко.

– Святейший Патриарх напомнил, что гонения могут быть даже в самую спокойную эпоху. Планируется ли в других городах устанавливать памятные доски, посвященные людям, которые также пострадали за веру в те годы?

– Планируется. Выступая на открытии памятной доски, посвященной моей маме, Святейший прямо сказал, что необходимо открывать подобные доски во всех местах, где были такие люди, в первую очередь миряне. Парадоксальная вещь: страдали и духовенство, и миряне. Но в сознании многих людей нецерковных отношение к священнику, который страдает, довольно спокойное: он сам выбрал свой путь, ему и положено страдать. Когда узнают, что за Православие страдали миряне, это вызывает удивление.

– Что Вы почувствовали, когда узнали, что в Великобритании за ношение нательного креста человека могут уволить с работы, – что-то вспомнилось из той эпохи? Насколько Вы предполагали, что в свободной стране такое возможно?

– Я не удивился. Дело в том, что противостояние Христу идет не по политической линии, а по религиозной, по мистической линии. Эта борьба с Христом может развиваться как в авторитарном государстве, в тоталитарном, так и в демократическом. Это не зависит от политического устройства. Сегодня противники христианства, богоборцы довольно активно действуют во всем мире. В начале XX века антихристианские идеи доминировали в коммунистической, революционной среде. Сегодня они доминируют в либеральной среде. Это дьявол выбирает, через кого эти идеи продвигать. А наше дело – постараться это понять и противостоять этому. В первую очередь внутри себя. Потому что сомнения проникают в каждого человека, расшатывают внутреннюю религиозность.

– Накануне парламентских выборов некоторые партии использовали антирелигиозную риторику в своих политических программах. С другой стороны, протоиерей Всеволод Чаплин выступал с инициативой и говорил о всемерной поддержке создания христианских партий (хотя по закону это невозможно, партии не могут быть религиозными). Кто же выступает заступником Церкви в политическом секторе? Меня очень заинтересовала Ваша фраза в одном из материалов, Вами опубликованных, что сейчас доминирует христианский социализм. Что имелось в виду? Как относиться к тому, что многие православные голосуют сейчас за коммунистов?

– Я встречал защитников Церкви во всех парламентских партиях. Что касается вообще левой идеи, я бы тут ушел и от социализма, и от коммунизма, потому что здесь всегда есть привязка. Поскольку на совести коммунистов очень много жертв, идет привязка к их политической доктрине. И к социализму у некоторых православных настороженное отношение.

Я бы говорил вообще о левой идее. Она очень разная. Есть левый экстремизм. А нормальный левый центр, к которому я себя отношу, сейчас постепенно набирает силу. Левая идея подразумевает очень простую вещь – стремление к социальному государству, в котором пытаются справедливо распределить блага. Это не шариковщина – «отобрать и поделить» все на свете. В XX веке мы построили социальное государство, но без Бога, и оно развалилось. Была дерзновенная попытка запретить человеку общаться с Богом, и, естественно, все кончилось крахом. Когда великая страна рушилась, народ стоял в безмолвии и не защищал ее. Я думаю, потому что он был глубоко оскорблен отношением этого государства к своей вере. Большая часть западных «леваков» – против традиционных ценностей: они поддерживают гомосексуализм, ювенальную юстицию, продолжая ту линию, что придерживались большевики. А мы говорим, что для России это в принципе неприемлемо.

Россия очень склонна к идее общинности, справедливости, то есть к идее социального государства. Оня тяготеет к этому, но при этом она очень консервативна в смысле традиционной нравственности, морали. Эти вещи очень легко соединяются. Левые идеи построения социального государства и одновременно поддержка традиционных моральных ценностей. Это очень просто. На этой платформе Россия может спокойно существовать.

– Какова роль Церкви в этой конструкции? Вы часто употребляете такой термин – конкордат, общественный договор между государством и Церковью. Что Вы вкладываете в это понятие? Часто мы видим, что приходы занимаются социальной деятельностью, которую не может выполнять государство.

– Конкордат – это термин западный, католический, поэтому у нас некоторые православные относятся к нему негативно. А это договор. Если две стороны договариваются о чем-то, то у каждой из сторон есть права и обязанности. Эти права и обязанности, с одной стороны, гарантируют Церковь от преследований, с другой – обеспечивают помощь государству по выполнению каких-то программ со стороны Церкви. Это очень несложно организовать. Не нужно вносить изменения в Конституцию. Государство остается светским. Социальные программы, которые реализует государство, выполняются подчас очень плохо, потому что выполняются казенными руками, без души. А когда она выполняются иными руками и иными душами, получается эффект положительный. Для этого государство должно выделить эти деньги и доверить распоряжение этими деньгами религиозным структурам.

Смотрите программу «Плод веры» на телеканале «Союз»: понедельник 01.30, среда 05.00, воскресенье 12.00. Время Екатеринбурга (+ 2 часа к московскому)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475