Увидеть чудо в реальной жизни и понять, что это чудо, человеку дано

– Уважаемые телезрители, мы продолжаем цикл передач «Мысли о прекрасном». Передачу ведет народный художник Российской Федерации Василий Нестеренко. Мы традиционно встречаемся с музыкантами, художниками, деятелями культуры. Сегодня наш гость – руководитель иконописной мастерской Валентин Иванович Берсенев. Валентин Иванович, ваша мастерская «Александрия» существует уже много лет, это одна из лучших иконописных мастерских России. Как вам удалось, не будучи человеком воцерковленным, не живя в монастыре или при храме, собрать замечательный коллектив и делать высокохудожественные, духовные иконы, которые украшают многие храмы и иконостасы? Да еще в такой очень сложной манере, как ваша. Расскажите об этом.

– Как удалось собрать? А я как администратор, прежде всего, как директор мастерской, больше всего горжусь тем, что мы не собирали лучших иконописцев по всей Москве или по всей России, чтобы посадить их под одну крышу и радоваться, как у нас все здорово. Все наши мастера, а их больше двадцати человек, иконописцами стали в мастерской.

– То есть к вам приходили простые люди и становилась мастерами?

– Да, к нам приходили художники стажерами, потом становились подмастерьями, если пользоваться старой терминологией. И только лет через пять, изредка – через четыре, они становились мастерами, которым доверялась более или менее серьезная работа. Костяк мастерской за последние шесть лет практически не поменялся. Многие не понимали нашей позиции, когда мы за основу своей работы взяли икону XVII века, икону так называемых царских изографов – Симона Ушакова школа была, сложнейшая в техническом отношении. Здесь нельзя быть непрофессионалом.

– То есть требуется умение рисовальщика?

– В нашей мастерской кто-то имеет лучшую школу рисования, у кого-то другие есть достоинства. Важно, чтобы все эти достоинства помогали создать такую икону, которая отвечает, с одной стороны, всем канонам, с другой – вызывает трепетные чувства у нашего современника.

– Наше время дало множество сюжетов, которые ранее были неизвестны в иконографии, например, сонм новомучеников Российских, Царская Семья, изображаемая в специфических одеяниях. Это требует определенного нового, скажем так, языка. Поэтому я хочу вернуться к той манере, которую вы избрали для себя, – это иконопись с элементами стиля барокко, но в то же время в ваших работах невероятно ощутима, и зрительно, и духовно, связь с древнерусским искусством.

– Известно, что в России каждому периоду исторического развития соответствует определенный тип иконы. Например, освоение Сибири, Дальнего Востока, Аляски. Все иерархи, просветители Сибири, когда столицей Сибири был Тобольск, были выходцами из Киево-Печерской Лавры. Иконы тоже были оттуда. Люди принимали христианство через иконный стиль в живописи, архитектуре, орнаменте, декоративно-прикладном искусстве. Иконописцы школы Симона Ушакова использовали элементы украинского барокко.

– Для чего вообще нужна икона? Если говорить схематично, это просто-напросто средство, которое помогает человеку вступить в молитвенный контакт с первообразом, с тем, кто изображен на этой иконе. В этом задача иконы, прежде всего.

– Никто не поклоняется самой иконе, доске, поклоняются тому, чей образ на ней.

– Если сегодня кому-то из наших современников близка византийская икона, которая помогает ему в молитвенное состояние войти, значит, ему нужна именно такая икона. Другому человеку нужна икона XVII века, которая стилистически близка ему по духу. Так что, наверное, каждому из них нужна своя икона, а говорить, что икона должна быть такой, а не какой-то другой, в данном случае бессмысленно? Это совершенно беспредметный спор, когда начинается дискуссия, какая икона «иконнее», так скажем, ранняя или поздняя? Достаточно, к примеру, посмотреть на сохранившиеся иконы VI века – там изображение апостола Петра дано не просто академично, оно реалистично.

– От всей великой Древней Греции, где искусство живописи было на первом месте, а искусство скульптуры на втором-третьем или десятом даже, не осталось ни одного подлинного произведения – остались какие-то копии, подделки. Делались копии известных вещей, к примеру, «Битва Александра Македонского с Дарием» – это как, знаете, есть такие папиросы «Три богатыря»; похожий подход к воспроизведению? Естественно, если бы не сохранились «Три богатыря» в Третьяковке, наши потомки бы потом судили об этой картине по пачке папирос или по конфетному фантику «Мишки в лесу» о картине Шишкина. Конечно, в какой-то степени, это возможно. Вот росписи Виллы Мистерий в Помпеях – это что такое? Копии в итальянской провинции. Но традиции перешли в иконопись Византии, потом все это перешло в русское искусство. Русское искусство, вбирая какое-то вещи из европейского искусства, в то время выработало интереснейший стиль, полубарочный, особенный стиль Симона Ушакова.

Хочу в этом смысле привести другой пример. На Афоне, куда мы так смотрим всегда, греки не очень любят академическое искусство, считают, что это вообще не икона. С другой стороны, многие уважаемые греческие старцы говорят, что им нравится именно русский стиль. Но, я вам скажу, когда попадаешь в какой-нибудь из русских храмов на Афоне, например, в Андреевский скит, дух захватывает: огромный храм потрясающе расписан – невероятно духовные иконы именно в академическом, реалистическом Афонском стиле сделаны.

Сегодня много иконописных мастерских, много самостоятельно работающих иконописцев. Но вернемся к началу нашего разговора: как нам удалось? А удалось потому, что мастерская, хотя я мирянин, у нас церковная. Понимаете? У нас ежедневно идет почти ежечасное общение с батюшками, есть Богословский совет, которые наши эскизы предварительно рассматривает с позиций богословия. Может быть, кто-нибудь скажет, что мы ограничены в своем творчестве, потому что над нами висит цензура...

– Но это ведь и хорошо.

– Это хорошо. Это позволяет оттачивать мастерство. Как очень хорошо в свое время Флоренский по этому поводу сказал: «Бездаря канон рушит, а мастеру позволяет отточить свое мастерство». Это правильно, но мы не боимся творить. Мы создавали икону Илии Муромца, которую Святейший Патриарх Алексий II благословил в свое время для пограничников наших. Еще до революции Илия Муромец почитался как покровитель пограничной стражи, и было принято решение эту традицию возобновить.

– И не один храм был построен на земле Русской во имя Илии Муромца.

– Да, и где-то лет семь-восемь назад на День пограничника Святейший Патриарх должен был благословить наших современных пограничников этой иконой. Но существовало раньше такое правило – не могу сказать, что это канон, традиция скорее, – что, если человек при жизни принял сан духовный, то изображать его на иконе в последующем можно только в этом сане. Илия Муромец перед смертью, мы знаем, принял монашеский постриг, мощи его в Киево-Печерской Лавре покоятся, и его до революции изображали исключительно как монаха. Но наши пограничники, ребята не столь воцерковленные, какими были их предшественники дореволюционные, дерзнули Святейшему Патриарху задать вопрос: «Ваше Святейшество, Вы же понимаете, что мы очень глубоко чтим монахов, но для нас воинская ипостась Илии Муромца ближе, понятнее. И если это не будет нарушением, нельзя ли на иконе Илию Муромца как воина изобразить?». Такой иконы не было до сего момента, и Святейший Патриарх благословил разработать новую иконографию Илии Муромца. И мы такой образ разработали, с житийными сценами по полям иконы. Эта иконография была предложена на утверждение Святейшего Патриарха, получила благословение, икона была выполнена, и мы с честью передали ее для вручения пограничникам. И рады, что эта икона живет, неоднократно она мне уже встречалась в различных альбомах. Это один из примеров.

Другой момент, скажем. Очень часто писали иконы, в силу необходимости, которые носили, так сказать, иллюстративный характер. Они вошли в традицию, довольно часто их можно увидеть в храмах. Ну, скажем, «Огненное восхождение пророка Илии», на которой изображена целая сцена. Хорошо известна и в Москве очень чтима икона Божией Матери «Неопалимая Купина»: считалось, что молитва у этого образа Богородицы помогает предохранить жилище от пожаров, от стихийных бедствий, и так далее, а Москва была деревянная, это было очень актуально, и практически в каждом доме была такая икона.

Иконы того периода часто очень сложны по композиции, там порой образ Самой Богородицы практически не выделялся и трудно было понять: что есть что и кто есть кто, а иногда неясен был даже смысл иконы. То есть она, скорее, символом была, нежели молитвенной иконой.

По настоятельному мнению наших святых отцов, мы сегодня, обращаясь к старым, проверенным временем образам, стараемся посмотреть, нет ли возможности сделать тот или иной образ более молитвенным, более понятным для нашего современника. Поэтому мы переработали, допустим, образ «Неопалимой Купины» таким образом, что изображение Богородицы, насколько возможно на данной иконографии, было увеличено. Мы выделили Ее доминирующим цветом. Более того, сделали барельефную звезду, на которой изображается Богородица, как бы выдвинув Ее на первый план. Могу сказать, что наша попытка увенчалась успехом, потому что никто мимо этой иконы равнодушно не проходит. Люди замечают ее и хотят иметь у себя такую икону. И это говорит о том, что она вызывает у людей трепетные чувства.

Один из батюшек как-то пришел к нам заказать иконы для храма. Мы как раз говорили, насколько правомочен тот или иной подход к иконам древним, рублевского периода, современным. А он посмотрел на иконы и говорит: «Знаете что, Валентин Иванович, я на ваши иконы смотрю и могу сказать одно: ваша икона даже у неверующего человека способна пробудить религиозные чувства».

Я теперь эти слова использую как аргумент в дискуссиях.

Есть ревнители, считающие, что все, вплоть до материала, должно быть исключительно один в один, как делалось, допустим, в VI веке или в X. Известно, например, что золото в иконе использовалось традиционно, веками, и мы сами активно используем сусальное золото. Но попытались использовать и цветное сусальное золото. К сожалению, в России такой практики не было, хотя серебро использовалось довольно широко. Кто-то считает – чтобы подешевле сделать иконы. Но мне кажется, что иконописцы использовали серебро еще и потому, что оно достаточно легко тонируется, приобретая оттенок, нужный мастеру.

Нам же само время подсказало возможность пойти более легким путем. Сегодня есть возможность приобрести сусальное золото самых разных оттенков, 28 оттенков его производят. И оттенков 6-7 настолько между собой контрастируют, что использование их в работе сразу расширяет палитру иконописца. Золото само по себе всегда сакральный характер имеет в иконе. И мы начали применять сначала различные оттенки золота для фона. Затем стали использовать «вареное золото» всяких оттенков, рецептуру специальную подобрали, потому что рецепты для желтого золота известны много веков, а вот рецептуру для других оттенков пришлось подбирать самостоятельно. В какие-то моменты мы стали использовать ту возможность, о которой я уже говорил, какую мастера используют в серебре: золото различных оттенков служит подкладкой для краски, для создания внутреннего свечения.

Ведь наша задача – показать святость. Да, мы изображаем святого, который жил и реально действовал, но мы должны еще показать, что он отличается от обычного человека. Чем? Своей святостью. И эта святость может быть видима через нетварный свет Фаворский, в который погружена фигура. И тогда икона начинает светиться не внешним отраженным светом, а внутренним светом наполняется, тогда человек чувствует пробуждение в себе чего-то небывалого доселе.

– Я традиционно спрашиваю: были ли чудеса в Вашей жизни или в жизни Вашего коллектива?

– По большому счету, осознание того или иного чуда, как правило, к человеку приходит позже. Вряд ли мы с вами удостоены будем видеть такие чудеса, как поднятие из гроба, это, как говорится, в руках Божиих. Но вот увидеть чудо в реальной жизни и понять, что это чудо, человеку дано. Я помню, как-то в день памяти преподобного Сергия в Троице-Сергиевой Лавре стояла жара, солнце палило немилосердно. На торжественную службу пришло очень много людей, и даже Святейшему Патриарху и членам Священного Синода, которые ведут службу, невозможно было под таким солнцем всю службу провести, тем более, что и года-то уже почтенные. Мысль такая мелькнула, и, наверное, поэтому я обратил внимание на такое явление: палящее солнце, люди изнывают от жары, – выходит Святейший Патриарх, и непонятно откуда на солнце набегает тучка. Вроде небольшая, не сильно и густая, но солнышко перекрыла, и как-то полегче стало. И пока Святейший Патриарх служил, эта тучка как приклеенная висела, Святейший службу закончил, ушел – тучка стронулась с места и тоже ушла. Вы понимаете, увидел я этот момент, и внутри что-то подсказало, что не могут такие вещи происходить случайно.

Вспомним свое детство. Извините, я вот вспоминаю, что кончить жизнь от какого-то несчастного случая было столько причин почти каждый день – это ж просто диву даешься, когда понимаешь, какую работу ангел-хранитель вел, чтобы меня, самого отчаянного, уберечь, когда, казалось бы, уже ничто не может уберечь! Да и в мастерской происходили такие случаи, которые можно по-разному оценивать. Я не знаю, чудо это или не чудо, но, во всяком случае, какое-то знамение. Есть у нас такая практика: не очень часто, но приходят люди и приносят иконы, которые по тем или иным причинам в доме им не нужны. Мы эти иконы, как правило, оставляем в кельях у мастеров, или в кабинетах у мастеров – как называть, не суть важно. Иконы они ставят на полочку. Проходит время, возможность появляется, если надо, мы ее немного подреставрируем, если нет, она какое-то время стоит так. И вот принесли нам одну из икон, изображение было практически черное все. Еле-еле, смутно угадывался сюжет, явление Пресвятой Богородицы Сергию Радонежскому. Икона XIX века, в академическом стиле, небольшая, как три четверти аналоя где-то. Поставили ее на полочку, проходит какое-то время, и я, не всегда, естественно, отслеживающий происходящие на столе у мастера, однажды поднимаю глаза и говорю: «о, какие молодцы, девчата, уже отреставрировали иконку, да хорошо как получилось». Они отвечают: «Валентин Иванович, да мы ее и не трогали даже». – «Ну как же не трогали? Посмотрите, икона как будто бы только что из-под рук реставратора вышла. Она не только посветлела, она как будто очистилась, проявился прекрасно сохранившийся образ». Я батюшке говорю, так и так, как прикажете относиться? А он говорит: «Валентин Иванович, сегодня в Церкви происходит подобных событий столько, что, считайте, ничего особенного у нас не произошло». Так это в общецерковном масштабе, но в масштабе мастерской есть повод порадоваться и вознести хвалу Господу. Воспринимаем это как своего рода знамение, что все-таки занимаемся мы Божиим делом.

Смотрите на телеканале «Союз» программу «Мысли о прекрасном»: понедельник 00.00, 10.30, вторник 04.00. Время Екатеринбурга (+ 2 часа к московскому)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475