«90% ученых, которые двигали науку, которые создавали отрасли, делали великие открытия – это люди верующие»

Беседа со священником Владимиром Соколовым, настоятелем храма в честь Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия (г.Москва), в прямом эфире телеканала «Союз»

– В эфире православного телеканала «Союз» «Беседы с батюшкой», в студии Михаил Карелин. Здравствуйте, дорогие братья и сестры. Сегодня у нас в студии в Андреевском монастыре Москвы наш гость и собеседник, настоятель строящегося храма в честь Святых Равноапостольных Кирилла и Мефодия священник Владимир Соколов. Здравствуйте, батюшка, благословите наших телезрителей.

– Добрый вечер. Бог благословит.

– Дорогие друзья, тема нашей беседы с отцом Владимиром – место православной традиции в современном мире. Отец Владимир, Вы строите храм в честь святых братьев Кирилла и Мефодия, и полагаю, что не просто так именно в их честь: двух святых, – которые, прямо скажем, совершили подвиг, – трудившихся у нас. Почему благодаря именно им в большой степени сформировались и наше государство, и наша культура? На Ваш взгляд, что-то объединяет время, когда трудилась святые братья Кирилл и Мефодий, и современность?

– Несомненно. Собственно, сегодня мы продолжаем их традиции – культурного воздействия на общество: они заложили основы этого воздействия, и, конечно, мы благодарны им, что они дали нам язык общения, они сформировали «пакет» такого культурного наследия.Тем, что мы имеем сегодня такую высокую русскую культуру, в значительной степени мы обязаны им. Собственно, славянский язык – это второй язык культуры. И это надо понимать: если мы хотим понять русскую культуру, нам надо обязательно опираться на славянский язык, без его понимания мы не поймем даже русскую классическую поэзию.

– Батюшка, а почему было сформировано, по сути, два алфавита: кириллица и глаголица?

– Это было связано с тем, что уже имелся какой-то алфавит. По преданию, в Евангелии они обнаружили какой-то алфавит, написанный какими-то святыми монахами. Я не знаю, насколько верно это предание, но оно говорит, что они опирались на какую-то славянскую традицию, приспосабливали греческий и его особенности к славянскому языку, так как хорошо знали славянский язык – они родились в городе, где было очень много славян, с детства были уже приучены к языку, который позволил им приобщиться к культуре славянской, и были готовы к этому воздействию. Поэтому это был такой сложный и тяжелый процесс, с одной стороны, а с другой стороны, это был подвиг. Главная их цель – дать Евангельскую весть народу.

Понимаете, конечно, современная культура наследует эту традицию, но с другой стороны, она основывается на совершенно иной традиции, занесенной к нам тоже с Запада, – традиции научного мировоззрения. Это мировоззрение родилось примерно за сто лет до начала экспериментальных исследований и возникновения экспериментальной науки. То есть как цельное мировоззрение, некая философия позитивизма и материализма, оно сформировалось до экспериментов. Поэтому научная и гуманитарная дилогия, можно ее так назвать, существовала параллельно с научными исследованиями.

Те, кто серьезно занимался наукой, имели еще старое мировоззрение. Это в основном были люди верующие. К примеру, один английский ученый провел систематическое исследование и пришел к выводу, что свыше 90% ученых, которые двигали науку, создавали отрасли, делали великие открытия, – это люди верующие.

То есть вера на самом деле не мешала каким-то научным экспериментам и каким-то научным открытиям. Поэтому эти вещи до какого-то времени существовали раздельно, но потом идеология подмяла под себя науку, стала ею руководить и, более того, начала выдвигать свои требования. Допустим, вход в научный мир был возможен только с принятием этой идеологии, то есть нужно было совершить какую-то жертву. Но сама эта идеология очень ограничена: она основана на том, что мир весь материален и существует объективно, независимо от нашего сознания. Собственно, в этом и состоит определение материи.

Но это определение основано на некоторых аксиомах и постулатах, которые недоказуемы. Например, такой фундаментальный постулат, фундаментальная научная аксиома: мир существует объективно. Доказать это невозможно ни какими-то научными аргументами, ни какими-то построениями; противоположные аргументы будут совершенно паритетны. Ну, и собственно экспериментами это тоже невозможно доказать: если мир дан нам только в ощущениях, то что, собственно, происходит? Мы можем судить о мире на основании только того, что мы видим, слышим, ощущаем, что мы всеми органами чувств, так сказать, воспринимаем.

Что, собственно, происходит? Вот, смотрите: наш глаз смотрит на какой-то предмет. А как он его воспринимает? Какой-то фотонный световой поток идет в глаз, в глазу он преобразуется в электромагнитные колебания, которые через рецепторы поступают в заднюю часть мозга, где находится центр зрения, который составляет всего-навсего несколько квадратных сантиметров, и там возникает зрительный образ. Но мозг-то непосредственно никак не связан с этим объективным миром, он посредством рецепторов с ним связан, так ведь? И все остальные ощущения тоже проходят через преобразования в электромагнитные колебания. Но мы можем, собственно, этот мозг извлечь из коробки и тоже его ощупать. Он есть некоторый материальный объект. Тогда спрашивается: а кто же воспринимает это, если все – материальное, кто воспринимает все эти изображения, для кого они существуют? Значит, не так все просто устроено.

Потом, тот мир, который мы воспринимаем через рецепторы, – если он существует объективно и если это невозможно доказать путем экспериментальным, значит, мы все это принимаем на веру – даже в науке это фундаментальное утверждение основано на вере, хотя наука всегда утверждает, что основана на доказательствах. И в этом – сама цена этого инструмента! Хотя этот инструментарий долгое время не подвергался анализу: из чего он состоит, и зачем он нужен? Но постепенно люди науки стали исследовать этот инструмент, что он из себя представляет?

Вот, например, в 1931 году знаменитый австрийский математик доказал некую теорему, в которой он говорит о цене доказательств. Собственно, он доказал такую вещь: исследуя какую-то систему, мы можем в ней выделить с помощью доказательств противоречия. Но что система непротиворечива, в чем и состоит, собственно, доказательство, мы можем доказать в единственном случае – когда мы из какой-то другой системы привлечем в качестве аксиомы некое положение, которое мы не доказываем. И потом, если мы в этой системе пытаемся доказать что-то новое, мы опять из следующей системы должны привлечь в качестве аксиомы еще какое-то доказательство. Курт Гёгель доказал, что в основе любого доказательства лежит вера – инструментарий науки. Гезельберг, тоже выдающийся ученый, доказал, что законы, которые открывает наука, являются только неким статистическим инструментом, с помощью которого мы воспринимаем статистическую учетность этого явления.

Но это говорит, что остается еще многое неучтенным, то, что пока не умещается в науку. Инструмент науки очень скромен; мы все учились в школе, учились в институте, и мы это научное мировоззрение усваивали, а оказывается, что оно очень ограниченно. Сегодня ученые столкнулись с очень серьезными проблемами. На орбиту вокруг Земли был запущен мощный телескоп «Хаббл», с которого стали наблюдать Вселенную – там объем видимой информации гораздо больше, чем с Земли. И ученые пришли в некое недоумение, потому что 40% полученной информации – это непонятно что. Оно не поддается спектральному анализу, а стало быть, под определение материи не подходит.

– Давайте концептуально определим, что общего и какие различия между религиозным и научным познанием мира.

– Я хотел бы эту тему немножко развить. Оказывается, те аксиомы, на которых строилось научное мировоззрение – что скорость света во Вселенной предельная, что материя первична, – сегодня разрушены. И наш ученый Виктор Дмитриевич Плыкин доказал, что информация первична. Он целую концептуальную модель Вселенной построил на основе своих исследований: он исследовал свойства воды и обнаружил, что вода является информационной матрицей. Он, например, наблюдал такое явление: прошел теплоход и оставил след на воде. И след сохранялся в течение суток. Тогда он пришел к выводу, что вообще фундаментальная физика неправильно исследует окружающий мир – она опирается на то, что матерая первична. А по его концепции, по его модели – первична информация, которая без определенного алгоритма, совершенно хаотично организует определенным образом энергию, а энергия, сгущаясь, образует материю.

Собственно, это его фундаментальное представление определенным образом совпадает со святоотеческим учением о том, как устроен мир. Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин утверждали, что материальный мир вторичен по отношению к логосам. А что такое «логос»? Это и есть информация, в переводе на русский язык. Логосы – первичны. Максим Исповедник называл их семенными логосами, но они берут начало у Святой Троицы, то есть весь материальный мир возникает по мановению Божию, и Господь вездесущ, и Он везде виден, и везде присутствует. А информация, оказывается, распространяется мгновенно по всей бесконечной Вселенной, и она везде присутствует, даже в нашем теле. Для того чтобы обеспечить его согласованную работу, необходимо, чтобы информация мгновенно распространялась по всей нашей внутренней вселенной, потому что это очень протяженная вселенная. Скорости распространения нервных реакций – 5-10 метров в секунду – не хватает, чтобы обеспечить эти функции.

Значит, наука сегодня открывает то, что давно было известно верующему человеку. И, собственно, весь ее инструментарий, ее фундаментальный вывод в том, что мы, пользуясь этим инструментом, очень ограничены. Мы очень ограниченно рассматриваем пласт бытия и не говорим, что имеются еще и другие рядом существующие миры. Понимаете, чего стоит наше восприятие? Во-первых, оно опосредовано мозгом, но и мозг-то, оказывается, не обязателен в этом восприятии – накоплен огромный материал, многие хирурги об этом говорят. Вот, например, что об этом пишет Войно-Ясенецкий, наш святой архиепископ Лука. «Делая вскрытие, трепанацию черепа, обнаруживали, что мозга нет, одна водичка. Или были такие органические поражения мозга, когда у человека снаряд застревал в мозге, а его восприятие окружающего мира от этого не менялось».

Значит, есть какие-то другие материальные органы, которые могут заменить мозг, потому что на самом деле восприятие присутствует вне этой пустой материи. А чего стоит наше восприятие? Вот мы смотрим глазом на каплю воды, она нам кажется такой прозрачной и чистой, мы такой и воспринимаем ее. А в стакане воды находятся миллиарды живых клеток, бактерий, которые борются между собой, у них там свой мир, причем этот мир взаимосвязан с нами: какая-нибудь бактерия или вирус могут нас уничтожить.

– Еще вопрос, из Ярославской области. Здравствуйте, слушаем вас.

– Добрый вечер. Меня зовут Михаил, у меня вот такой вопрос. Каково воззрение Православной Церкви на эволюционную теорию возникновения и развития человека? Кто такие были неандертальцы, питекантропы, и как эта цепочка развивалась? И второй вопрос: есть ли какие-то научные подтверждения или изыскания, которые могли бы подтвердить то, что Церковь говорила о Всемирном потопе, когда Ной спасся со своим семейством и животными?

– Спасибо, очень хороший вопрос... По поводу эволюционной теории происхождения человека. Она сегодня уже самой наукой разоблачена, потому что промежуточных видов не найдено. Все, что выдавалось за промежуточные виды, это или какие-то компиляции, или ошибки, или просто подтасовки настоящие, или недоразумения. Пример с синантропом. Считалось, что по мозгу это получеловек, который обладал уже определенными культурными навыками. Но оказалось, что все иначе. Нашли черепа этого якобы получеловека, а рядом – останки настоящего человека, человека мыслящего. Оказалось, что это черепа обезьяны, и человек использовал мозг этих обезьян в качестве пищи – там было огромное количество таких черепов. Но подумали, что все найденные останки принадлежат синантропам.

Или находили, допустим, череп человека, а рядом находили челюсть какого-то животного, иногда даже зуб кабана. А соединяли это в единую группу и считали, что это переходный вид. Переходных видов не найдено, что касается археологии.

Но сегодня генетики говорят, что генетический наш механизм устроен так, что он сохраняет все признаки. Какие-то изменения – это мутация, причем мутация дегенеративного характера. И если какие-то изменения происходят, то это – деградация, которая не может развиться в новый признак. И эти признаки генетическим механизмом не наследуются, он очень консервативен. Это первое.

Самое главное соображение – эволюционный путь, в котором раньше представлялось развитие жизни, был неким бульоном, где путем соединения возник сначала белок, потом он стал развиваться и превратился постепенно в некий организм, который потом опять развивался, развивался и развивался... Понимаете, чтобы жизнь вообще возникла, необходимо, чтобы она в биоценозе возникла. Она может существовать только в биоценозе, то есть в совокупности множества живых организмов. Это говорит о том, что жизнь возникла сразу, путем создания.

Что касается второго вопроса. Доказательства Всемирного потопа есть, конечно. Но перед наукой стоит вопрос о датировке, о происхождении археологических слоев, о природном анализе, опять-таки о цене этих методов. Потому что метод углеродного исследования основан на том, что радиоактивное излучение существовало на протяжении веков, оно постоянно накапливалось, и мы, пользуясь этой единицей, можем определить возраст каких-нибудь объектов. Но это при условии, что это излучение постоянное. Сегодня уже многие ученые считают, что мир постоянно подвергался каким-то катастрофам, и неизвестно, какое было излучение при этих катастрофах. И поэтому слои, которыми определялось время существования объектов, могли образовываться мгновенно. Что доказывает, например, проникновение в какие-то древние слои чужеродных объектов. В древнейших слоях находят, например, железный топор или молот, совершенно к другому времени принадлежащие. Или когда, например, следы динозавра пересечены следами человека. Можно сказать, что человек существовал параллельно с динозаврами, что опять же не соответствует научному взгляду. Как видите, многие научные данные сегодня уже поколебались. А что касается эволюционной теории Дарвина, то она совершенно несостоятельна: Дарвин предполагал, что все подтверждения его теории будут найдены, но они не найдены до сих пор и не будут никогда найдены, потому что это просто невозможно.

– Что такое научное мировоззрение для православного христианина, как с этим жить? Что может быть объяснено научно, а что будет считаться ересью?

– Научно можно объяснить те процессы, которые поддаются исследованию. Мир многомерен. И технологический инструментарий, который человек сегодня создал для его изучения, выдает данные, которые осмысливаются все-таки людьми. У нашего телесного «компьютера» очень ограниченные возможности. Апостол Павел называет его «плотским умом» – должен, видимо, родиться какой-то другой ум: апостол Павел говорит, что должен быть «ум Христов», что у нас может этот ум родиться и мы будем жить вместе со Христом. Значит, этот ум должен обладать какими-то другими возможностями и способностями, это должен быть ум не анализа, не исследования.

Есть такое латинское выражение – «инквизиция», исследование. Новый ум – не инквизиция, не пытка природы, а видение. Видение возникает тогда, когда в нас начинает жить любовь. Когда мы созданы, чтобы ухаживать за этим садом, как изначально была поставлена задача перед Адамом. Ее никто не отменял, эту задачу. Этого добивались святые, когда весь мир вокруг них преображался, становился подобным им, потому что сначала они богоподобными становились, световыми. Поэтому весь мир вокруг них преображался, животные приходили к ним, из рук брали пищу – они находили общий язык природы, и это видение через любовь. Их ум вырастал из любви и становился мудростью, но не мудростью мира сего, которая очень ограничена, это надо очень хорошо понимать.

Наука на своем месте хороша, но когда она встает на место того ума, который должен в человеке родиться, это плохо: когда она встает не на свое место, она занимает не то место в бытии. Она подменяет собой ум любви, и тогда для человека это пагубно. А на своем месте это очень хорошо, наукой надо заниматься, исследователя надо в себе воспитывать, «компьютер» у нас должен работать очень хорошо. Мы должны извлечь из него все вирусы, он должен работать по логическим законам, которые позволяют нам отцеживать ложь. Анализ тоже необходим, но не надо на него делать главную ставку в нашей жизни. И сами ученые очень скромно всегда оценивали свои возможности. Например, Эйнштейн говорил, что современная наука знает от мира всего один процент. Хотя был такой научный пафос в свое время: вот сейчас еще чуть-чуть – и мы узнаем, как устроен весь наш мир; физиолог Павлов говорил, что мы уже знаем устройство клетки, имеем абсолютное знание о физиологии человека и можем дать ему абсолютное счастье. Так он выражал научный пафос той эпохи, убежденность в новых близких открытиях.

И хотя Эйнштейн очень скромно отмечает достижения науки, я и в этой оценке сомневаюсь. Если мир бесконечен, то как от бесконечности можно узнать один процент, и что такое один процент от бесконечности? На самом деле этот научный пафос еще должен быть снижен, а наша убежденность, что мы можем переделывать мир по своему разумению, зиждется на человеческой гордыне и приводит к катастрофе. Когда мы начинаем переделывать мир, мы думаем, что он недостаточно хорошо устроен – мы не доверяем Богу, Его мудрости, Его творениям. Претензии атеистов всегда в чем заключены? «Что ж это такое в мире творится, что ж ваш Бог-то такое допускает?!» – эти претензии основаны на человеческой гордыне, на том, что мы не хотим вслушаться в откровение Божие. Понимание, что мир гораздо сложнее устроен, возникает от любви к Богу, от доверия к Нему. А если у нас есть такое недоверие, то мы начинаем критиковать Бога очень ограниченным инструментом, который у нас есть, говорить, что Он как-то недостаточно об этом мире заботится, как-то плохо его устроил, создал такую плохую генетическую структуру… И надо ее пересоздать: «Вот, помидор, понимаете, гниет, а надо, чтобы не гнил. Давайте в него ген скорпиона вселим сейчас». А что из этого получится, даже не знаем, потому что не знаем, как будет проходить технология генетического изменения, на что она рассчитана. Из специальной электронной пушки обрезают этот ген и встреливают его в помидор. Куда он встанет, где он присоединится, никто не знает. То есть никто не знает, что из этого выйдет. Это о чем говорит? Это говорит о человеческой ограниченности, о гордыне человеческой, которая питается и основывается на этом якобы знании, которое очень ограничено.

– Спасибо, отец Владимир, Вам еще вопрос, из Челябинской области.

– Батюшка, у меня вопрос такой: в праздник Пасхи сходит Благодатный Огонь на гробе Господнем, и в первые минуты его появления он не жжет человеческое тело. Но мне кажется, на этот вопрос нужно посмотреть с другой стороны: человеческое тело приобретает такие свойства, что не горит в огне. Мне кажется, стоит отойти от свойств Огня к человеческому телу и рассмотреть вопрос с этой точки зрения. Я об этом не слышал, я этого не видел, но считаю, что силою Святого Духа человек по его молитвам награждается таким свойством – в огне не сгорать. Какова Ваша точка зрения?

– Я думаю, что надо учитывать и вашу точку зрения. По благословению Священноначалия проводились исследования. Оказывается, сам этот Огонь приобретает совершенно невероятные физические свойства, которые необъяснимы современной наукой. Устанавливали специальные приборы, которые учитывают уровень баланса определенных компонентов, и убедились, что сам Огонь меняется. И то, что такое чудо происходит ежегодно, действительно свидетельство и подтверждение Воскресения Господня.

Конечно, некоторые люди пытаются объяснить это так же, как вы. И люди науки пытаются объяснить, что это просто свойства человека, что вообще-то на этом Огне можно держать руку. Какой-то человек пробовал держать на обычном огне руку, но не вышло у него. Вообще, мир у нас полон чудес, но мы живем, не замечая их. Возьмем, к примеру, еще одно чудо, которое тоже ежегодно происходит на одном острове в Италии. Там празднуется праздник иконе Божией Матери, и на этот праздник к иконе каждый раз сползаются змеи – огромное количество змей. Они никого не жалят в этот момент, причем это каждый год происходит. Пусть объяснят люди науки, что это явление значит.

Масса подобных необъяснимых явлений, накоплен огромный арсенал... Вы знаете, в конце XIX века (это зафиксированный факт, и началось это в Китае) на глазах у всех кто-то невидимый вдруг отрезал с головы человека волосы, и они исчезали. Потом это началось в Англии и по всей Европе. И в течение длительного времени продолжался этот феномен. Такие феномены зафиксированы, имеется масса свидетельств об их происхождении. Вот, немецкий пароход шел, старший помощник совершает обход, и вдруг видит, что его матрос с кем-то невидимым борется. И тот невидимый наносит ему очень сильные удары, кровь выступает из-под рубашки. Человек этот упал, собралась команда, обступили его, стали обследовать. Оказалась, что у него на теле масса ран, нанесенных острым предметом, а на одежде – ни одного повреждения. Человек этот умер.

Или еще один пример. На глазах у всей публики выступал мальчик-вундеркинд, пианист. И кто-то невидимый начал его избивать: кровь, синяки появляются, зубы летят, крышка рояля опускается ему на руки и травмирует пальцы… Как объяснить такие вещи? Или когда происходит явление полтергейста? Причем опять совершенно необъяснимым образом. Например, такое явление было зафиксировано: сахарница поднялась, пробила окно, вылетела и в трех метрах от окна остановилась. Причем пробила окно не разбив его, а как бы прожгла отверстие. Ученые исследовали этот феномен. Оказывается, чтобы сахарница прожгла такое отверстие, она должна лететь со скоростью, превышающей в 46 раз скорость вылетающего из пушки снаряда. Но при этом сама сахарница должна была разлететься на куски, а если бы она и сохранилась, то должны была, сделав такое отверстие, пролететь пять километров и там упасть. А она в трех метрах лежит. Пусть нам объяснят и этот феномен тоже. Он зафиксирован.

Все это говорит о том, что наш мир как-то иначе устроен, а не так, как мы привыкли думать. Сегодня, я повторяю, наука уже подошла к этому. Подошел Плыкин, подошел Горяев – есть такой генетик, который открыл свойства волнового генома. Он показал, что все обстоит иначе, что гены обладают такой же возможностью воспринимать слово, как и все живое. Под воздействием слова, оказывается, меняется структура воды. Какова роль слова? Проводился такой эксперимент, например: ругали семена одного растения. Генетическую структуру его смотрели до того, как ругали, и после посмотрели. Гены разорвались, переставились, и в результате возникла картина генетического разрушения, которая абсолютно повторяет картину генетического разрушения при 30 000 рентгенах облучения. А 50 рентген – уже смертельная доза для человека, между прочим. Поэтому, собственно говоря, слово подобно атомному оружию. Вот мы все боимся атомной войны, и при этом атомную войну все время совершаем: ругаясь, пользуясь недобросовестным, недоброкачественным, ложным словом, мы влияем на все живое. А почему влияем? Потому, что у генетического механизма есть свой язык. И этот язык в нем сходен с буквами нашего алфавита, он построен по тем же законам (это и генетики утверждают, и филологи, которые исследуют это), абсолютно по тем же законам, что и наша речь. Поэтому когда мы что-то произносим, мы влияем на окружающий мир. Такова задача и свойства человека. Адам-то нарекал имена тому, что он исследовал, и не просто нарекал: он как бы считывал имя, прочитывал то, что было созвучно его речи.

Видите, мир совершенно иначе устроен. Сегодня наука вплотную подошла к границе, за которой другой мир открывается. Это невидимый мир. Как мир бактерий был невидимым когда-то, но все-таки существовал, так и рядом с нами существует другой, параллельный мир. Оказывается, то, что мы называем мифами, мифологические какие-то существа, например, кентавры, грифоны, вполне реально существуют. А сегодня с помощью специальной техники и специального освещения фотографируют вокруг человека и другой, окружающий его параллельный мир. А там есть и кентавры, и грифоны, и всякие тролли, и все прочее.

– Батюшка, резюмируя нашу с Вами беседу, хочется сказать следующее. Получается, что сейчас наука пришла к тому, чему старинное церковное предание учило верующих людей всегда: «В начале было Слово». Современная наука утверждает, что в основе всего миросоздания лежит некая информация, тот же логос, собственно говоря, слово. И теперь та же наука подошла, как Вы говорите, к грани, за которой находится, как я понял, уже тонкий духовный мир. Здесь возникает опасение: наука в этот духовный мир полезет, простите, с какими руками?

– Да, вот это очень важное соображение, и об этом обязательно стоит сказать под конец нашей беседы. Потому что у науки такой пафос исследовательский, она готова буквально все вскрыть и посмотреть: а как и что там устроено? Это открывает простор новым технологиям. Вопрос в том, как эти технологии будут использованы. Готов ли человек к этому нравственно и внутренне? Сегодня проблема в том, кто будет этим заниматься. Кто? Готов ли к этому человек, и готово ли человечество? Открытие этого мира может стать открытием новых технологий, которые будут хуже атомного оружия. Вот мы уже указали, что неблаговидное пользование словом уничтожает все окружающее. И если мы откроем такую технологию и она попадет в руки людей нездоровых, людей, устремленных ко злу, то это будет инструмент еще большего разрушения человека и мира. Эти знания могут быть использованы даже в военных целях – например, открытие Плыкина, что вода информационно хранит сведения обо всем окружающем, уже использовано в военных целях: американцы создали специальный прибор, который под определенным углом определяет положение подводной лодки – потому что она оставляет след на воде.

Потом, очень близки нам и оккультные технологии. У людей ведь мышление технологически устроено, а оккультизм технологичен: делай то-то и то-то, и будет тебе то-то и то-то. Здесь открывается еще и возможность воздействия на этот мир. Сегодня этим пользуются, сегодня рекламируют всяческих колдунов, экстрасенсов и всех прочих, кто с этим миром общается с помощью древних технологий. Это все двойственно и, конечно, представляет огромную опасность.

– Батюшка, в заключение не могу не задать один вопрос с нашего форума. Он пришел явно от ребенка: «Раз все сотворил Господь, значит, надо воспринимать как факт, что окружающий нас мир не какая-то научная сфера для открытий. А для чего же тогда изучать биологию, химию, другие науки? Зачем что-то знать о молекулах и атомах православному человеку?» – ух, не хочет учиться...

– В общем-то устами младенца истина глаголет иногда. И тут тоже вопрос, в общем-то, сакраментальный. Зачем учиться, если это приводит к плохим последствиям, поставляет человечество и Землю на грань гибели? И этот вопрос детский очень полезен сегодня. Но дело в том, что процесс познания необратим. Мы можем его пройти только вперед, мы не можем уже вернуться назад и отказаться от того, что знаем. Мы можем пройти его только вперед, изучив то, что нам открывается, и сделать определенные выводы.

Кто мы в этом мире, каков смысл нашей жизни? Если человек – вечная душа, то, значит, он должен жизнь этой вечной души изучать и осуществлять ее. И стало быть, он должен хранить этот мир таким, потому что он – утроба, рождение души в вечную жизнь. Не просто мир «инквизировать», исследовать, разрезать его и заглядывать к нему в утробу. Человек должен трепетно относиться к этому миру, потому что он создан высшим по отношению к нам Существом – Богом. Так что ребенок и в этом отношении, может быть, прав. Может быть, он движим, конечно, ленью – я не знаю, а, может быть, он движим не ленью, а истиной. Тем исследовательским стимулом, который есть у каждого человека, и он хочет, чтобы это исследование было истинным, подлинным и неразрушительным.

– Спасибо, отец Владимир, я благодарю Вас за беседу. Дорогие друзья, мы с вами на этом прощаемся. До новых встреч.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475