Министерство православной веры

К 290-летию со дня учреждения Святейшего Синода

– А вы знаете, что в прежние времена – ещё до революции – к священнику следовало обращаться не «Ваше Преподобие», а «Ваше Благословение»? Да, было такое!.. «Благословение» для иереев и «Высокоблагословение» – для протоиереев. А диакона величали «Ваше Благовестие», «Ваше Высокоблаговестие». Это понятно почему, – ведь на литургии священник обращается ко диакону: «Мир тебе, благовествующему!» Благовестник – да это почти ангел, – ангельский чин у диакона!..

Мы беседуем с протоиереем Александром Паничкиным, известным церковным историком, настоятелем храма Святого Праведного Феодора Ушакова. О чём беседа? Конечно, об истории нашей Церкви, а если точнее, о том непростом времени, что теперь называют синодальным периодом. Почему именно о нём? Потому что этой зимой исполняется 290 лет со дня учреждения Святейшего Синода.

– Скажите, батюшка, насколько каноничным было такое нововведение? Если не ошибаюсь, ни в одной из Поместных Церквей ничего подобного нашему тогдашнему Синоду не существовало...

– Синоды существовали при некоторых восточных Патриархах, но это были органы всего лишь совещательные, – отнюдь не законодательные, как в Российской империи. Вводя синодальное правление, Русская Церковь не отступала от канонов, и восточные Патриархи признали наш Синод своим братом... Хотя, с другой стороны, в Апостольских правилах сказано, что всем следует знать первого епископа в своей стране... Словом, вопрос о каноничности Синода – непростой вопрос. Петру Великому мешал авторитет Патриарха – в Патриаршей власти он видел своего соперника, и у него были на то основания! Весьма веские основания: вспомните Никона, провозгласившего довольно-таки спорную мысль о том, что священство выше царства; вспомните Патриарха Филарета, отца царя Михаила Феодоровича, который открыто правил страной за своего юного сына... Оба эти Первоиерарха величались Великими государями... А зачем Петру был нужен второй Великий государь? Это только повод для раздоров, которые особенно опасны в эпоху реформ. Поэтому под тем предлогом, что коллегиальное управление будет полезнее для Церкви, чем единоличная власть Патриарха, 2 февраля 1721 года и был учреждён Святейший Синод. Позднее к слову «Святейший» было добавлено слово «Правительствующий» – таким образом Синод был уравнен в правах с Правительствующим Сенатом. Хотя Сенат никогда не признавал этого равенства; и сохранился любопытный документ, в котором повелевалось именовать обращения Синода в Сенат «доношениями», а не «промемориями»: промемории-то пишет равный равному, а доношения – подчинённый начальнику, – вот какая тонкость!.. Кроме того, Синод не имел права личного доклада государю, – а это, сами понимаете, о многом говорит. Правда, такой вице-президент Синода, как митрополит Феофан (Прокопович), умел подойти к августейшим особам и с докладом, и без доклада, – но лучше бы этого не было! От Феофана много бед пришло Русской Церкви... Если же говорить об отношении царей к Синоду, то об этом лучше всего скажет такой факт: в Синоде всегда имелось особое кресло для государя. Но на деле это кресло было занято лишь однажды: Александр I в начале своего царствования как-то решил посмотреть на то, что творится в его духовном ведомстве, – и больше уж туда не заходил. Прочие императоры и вовсе там не бывали.

– Членами Синода могли быть только архиереи?

– Нет, туда было допущено и белое священство, причём выбирались священники из таких епархий, чьи архиереи не были представлены в Синоде, – это для того, чтобы батюшки могли говорить свободно, не оглядываясь на своего епископа. Вообще первоначально структура Синода была такова: во главе – президент, митрополит Стефан (Яворский), потом два вице-президента – они были архиепископами. Были там асессоры, были советники. Но такое положение сохранялось недолго. Вскоре все эти звания были отменены – все стали называться просто членами Синода. Что такое обер-прокурор? По мысли Петра Великого, им должен был стать «добрый офицер», который бы вёл синодальные дела и вообще был бы, так сказать, главным синодальным стряпчим, ходатаем по делам Синода перед государем. Но на деле этот пост занимали порой такие люди, которые имели весьма своеобразные понятия о Православной вере. Вот, например, Иван Иванович Мелессино, который предлагал матушке Екатерине, чтобы архиереям жить с законными жёнами, Всенощные бдения заменить краткими богослужениями и поучениями для народа... Ясно, к чему он стремился... Но к счастью, он всё-таки был снят, и Церковь избавилась от таких прожектов.

– Среди членов Святейшего Синода были когда-нибудь значительные деятели Православной Церкви?

– Вопрос непростой... Дело в том, что с самого начала царская власть старалась ставить в Синод людей не слишком выдающихся, спокойных, лояльных... Таких, чтобы не мешали власти ни своим политиканством, ни неуёмной энергией. Кого среди них выделить? Мне очень симпатичен архиепископ Санкт-Петербургский и Шлиссельбургский Сильвестр (Кулябка) (1701-1761) – человек неординарный, профессор Киевской академии, писал на латыни, имел серьёзные богословские труды, читал отличные проповеди. Да и просто был весьма культурным, благожелательным человеком, никогда не позволявшим себе грубости в отношениях к подчинённым, – так не характерно для того времени!.. К священникам, например, он неизменно обращался «всечестной отец»!.. Кто ещё? Знаменитый столичный митрополит Антоний (Вадковский) (1846-1912) – яркая личность, человек, боровшийся с тяжёлой рутиной тогдашнего церковного общества и с нарастающим революционным движением. Ну и, конечно же, самый знаменитый среди обер-прокуроров Константин Петрович Победоносцев (1827-1907), – один из умнейших людей своей эпохи, человек, определявший политику империи в конце XIX века. Да, он был сугубым консерватором, но консерватизм его был искренним, выстраданным, глубоко продуманным... И кому же определять политику Православной Церкви, как не консерваторам?.. Нас, православных, часто ругают за консерватизм, порой мы и сами его стыдимся, но... Может ли быть какой-то прогресс в догматах, в канонах? Более чем сомнительно. Перед нами пример Католической Церкви, которая как соль, потерявшая свою солёность, свою силу, стала ничем – и теперь её остаётся только выбросить на попрание.

С сожалением вынужден отметить, что ныне и нам грозит тот же путь. Не видно вокруг таких людей, которые могли бы противостоять и обмирщению, и католическому влиянию, и наступлению протестантов. К сожалению, часть нашего духовенства – и довольно значительная – увлеклась страстями мира сего. Теперь всем предоставлена такая возможность: если в советское время налоги были очень большие и люди боялись выставлять напоказ своё богатство, то сейчас это, увы, не так...

– Так как же объяснить тот факт, что в этот период Церковь, с одной стороны, стала бюрократическим аппаратом, а с другой стороны, в ней просияло огромное количество замечательных святых: и Серафим Саровский, и Оптинские старцы, и Иоанн Кронштадтский, и много, много иных?..

– Вы это правильно заметили. Действительно, стали во множестве появляться святые подвижники. Или, точнее, Господь стал показывать их во множестве. Эти люди прославляли Церковь своим подвигом, – духовным подвигом, – а не политической борьбой и не критикой власти!.. И если взять даже наш Петербург, который любят ругать, называть нерусским... Невский проспект наш именуют «экуменистическим проспектом»: ведь на нём стоят и католический храм, и протестантский, и армянский, – ну, и православный, конечно же... А каких только храмов нет в нашем городе! – и синагога, и мечеть, и буддистский храм... Но что с того? Зато Господь возжёг у нас такие светильники Православия, как Ксения Блаженная – поистине неисчерпаемое море чудес и человеколюбия. А Иоанн Кронштадтский!.. У нас начинал свой путь святитель Игнатий (Брянчанинов), святой праведный Феодор Ушаков – когда-то он молился в нашем храме и теперь вернулся сюда частицей своих мощей... Всех святых наших не перечислишь... И синодальный период, когда Церковь считали обезглавленной, ничем не повредил Православной вере, православной святости. Помню, в своё время нашему митрополиту Иоанну (Снычёву) (†1995) сказали: мол, Церковь в советское время была осквернена – государство держало её в своих руках, помыкало ею, уничтожало её... А мудрый Владыка ответил, что да, во внешние церковные дела вмешивались и партия, и КГБ, всё это было, да будет, наверное, всегда (оно и теперь есть, это вмешательство, хотя и в иной форме). Но в дела сакральные, дела таинственные, в дела молитвы, литургии, – никто не может вмешаться. Никак! Всё равно Христос является на каждой Литургии – Телом Своим и Кровью. А ведь мир таинственный гораздо более важен для Церкви, чем дела политические, внешние, – мир молитвы, внутренний мир человека, духовный мир его. Такие слова сказал Владыка Иоанн, – поистине замечательные слова. Они и к синодальному периоду относятся. Тогда государство крепко держало в руках Церковь, – но на веру, на благодать это никак не повлияло. Ругают синодальную эпоху за печально известный «Духовный регламент», по которому священник обязан был доносить о своих прихожанах, злоумышлявших на государя, – фактически предавать тайну Исповеди... Но давайте помыслим здраво: много ли в России было людей, боровшихся с властью? Если не считать последних лет империи, – единицы! И они, как правило, были безбожниками, на Исповедь не ходили. Выходит, что простой прихожанин мог исповедоваться совершенно свободно, ничего не боясь...

– Говорят, что Церковь без Патриарха была обезглавлена... А Вам не кажется, что такое состояние, когда в стране две власти – духовная и светская, – не очень устойчиво? Малейшее разногласие, как было при Никоне, – и страна раскалывается на два лагеря. Может быть, и нужно, чтобы Церковь была организационно встроена в государство?

– Нет, всё-таки Церкви нужна свобода, по меньшей мере для того, чтобы не быть ответственной за гибельную государственную политику в некоторые эпохи. Представьте, если бы Церковь была вынуждена одобрять нынешний развал, бездуховность, вырождение народа?.. Будучи на положении одного из министерств, мы не смогли бы возвысить голос против страшного духовного оскудения, царящего в современном обществе. Сейчас у нас по крайней мере есть возможность призвать людей на иной путь – к добродетели, к братолюбию, к заботе о душе... И мы можем воспользоваться такой возможностью – важно только не забывать, что это не только возможность наша, но и долг.

«Православный Санкт-Петербург»

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475