«Самое страшное — это разрушить стыд…» Беседа с психологом, членом Союза писателей, членом политсовета Союза православных граждан И.Я. Медведевой

«Психическое здоровье человека и безумие современной цивилизации» — так была заявлена тема лекций Ирины Яковлевны Медведевой, прочитанных в Екатеринбурге по благословению Владыки Викентия. Встречу организовал Центр защиты материнства «Колыбель».

И.Я. Медведева – психолог, драматург, член Союза писателей, член политсовета Союза православных граждан. Накануне отъезда в Москву Ирина Яковлевна побывала в редакции «Православной газеты».

- Расскажите нам о вашем служении.

- По образованию я детский психолог. Работала в детской психиатрической клинике. Мне приходили письма с вопросами, адресованные газетам и журналам, на которые сотрудники этих газет и журналов не могли ответить. Эти вопросы были связаны с трудностями характеров, отношений. Я стала отвечать на них очерками, которые собрались в первую книжку. И вот с этой книжкой для подростков меня отправили на семинар молодых писателей.

Там я познакомилась с Татьяной Львовной Шишовой. Мы подружились и стали писать пьесы для кукольного театра . Они имели успех, нас стали приглашать на фестивали… Я была счастлива, что рассталась с работой, где, мне казалось, меня “затирало” начальство, т.к. мне не разрешали пробовать разные западные методы психотерапии. Сейчас я понимаю, что мои начальники были просто умными и ответственными людьми, которые не разрешали мне ставить эксперименты на детях. Но вскоре я стала очень скучать по своей работе, по детям. Татьяна Львовна прочитала мое состояние и сказала: “А что если нам попробовать применить наши знания и создать какой-то маленький центр, куда приходили бы дети со всякими сложностями характера, пороками поведения? Как им было бы легко, спрятавшись за ширму (а нервный ребенок всегда застенчивый), рассказать о своих горестях”. Так постепенно мы создали метод лечения детских неврозов с помощью кукольного театра, чем успешно занимаемся уже 14 лет. Но когда работаешь с детьми и так близко видишь, какое отрицательное влияние оказывает на нервную систему окружающая жизнь, то приходится очень далеко отходить от своей прямой профессии, чтобы понять, что же произошло с детьми. Почему таких детей – в пограничном состоянии психики – стало так много?

- А что, на Ваш взгляд, произошло, и в какое именно время ухудшилась ситуация?

- Сразу скажу, что мы перебрали разные варианты. Особенно было непонятно, почему дети, у которых нет стереотипов прежней жизни, так невротизируются? Казалось бы, они родились в новой жизни, у них нет старых моделей поведения, привычек, установок. Но их неврозы все связаны с социумом, с окружающей жизнью, а не с чем-то внутренним. Внутреннее – это просто утонченная психика, а где тонко, там и рвется.

Существенно ситуация ухудшилась в 1992–1994 годах. Это было очень заметно. Когда я работала в психиатрической клинике, от нас не скрывали истинных цифр. Тогда детей, страдающих неврозами, было от 4 до 6 %. Теперь их примерно 35–40%. Называют и более страшные цифры. Когда у нас столько детей с невротическими отклонениями, это угроза роду, то есть – народу. Вначале мы предположили, что у многих детей происходит невротизация оттого, что у них в семьях очень неблагополучно. Столько обнищавших людей, столько взрослых, которые невротизируют своих детей, индуцируя им отчаяние, недовольство, зависть к богатым, оплакивание старого времени. Каково же было наше удивление, когда быстро наплодившиеся «новые русские» стали приводить к нам своих детей гораздо чаще. И таких детей становилось все больше. Тогда нам пришлось задаться вопросом: в чем же дело здесь, где у детей не только есть все, а гораздо больше, чем нужно?

- Там нет отчаяния, нет зависти… А что же там?

- А там другое. Карл Густав Юнг открыл понятие “коллективное бессознательное”. Впрочем, мы и до всяких открытий Юнга употребляли словосочетание “память предков” или генетическая память. Это то, что в глубинах нашей памяти, психики, то что есть в каждом ребенке в большей или меньшей степени. На уровне сознания ребенок подчиняется авторитетам старших. А его бессознательное, в котором записаны фундаментальные установки русской культуры, дает сигналы. Я думаю, что невроз можно рассматривать как сшибку сознательного подчинения и бессознательного бунта. Взрослые тоже не понимают, отчего им так тошно жить. Жан Поль Сартр назвал это явление “Тошнота жизни”. Сегодня многим присуща тошнота жизни.

- Это можно назвать духовным голодом?

- Это нужно назвать духовным голодом. Свято место пусто не бывает. В советское время были лжеидеалы, но они были не чета идеалу рынка, идеалу сосисок и кетчупов. Русской культуре свойственна очень высокая ориентация – ориентация на духовное, на возвышенное. И когда в генетической памяти людей стали утверждать рынок как высшую ценность и объявили, что качество жизни – это хорошая мебель, хорошая квартира, машина, — “крыша”, конечно “поехала”. Почему у детей “новых русских” в первую очередь? Потому что там заявляли громче о ценностях богатства. О том, что бедные люди не достойны сострадания, что они сами во всем виноваты, ведь они – лентяи, дураки, пьяницы. Много придумали для них отвратительных названий. В том числе и “маргиналы”. Хотя настоящие маргиналы – люди на границе или за границей нашей культуры – это как раз так называемые “новые русские”, которые отрицают ценности русской культуры и делают это не без риска для психики собственных детей. Что еще попытались разрушить? Отношение к родине. Русская культура очень патриотична. В России как-то особо, кровно относятся к своей родине, к своей земле. У нас есть два слова, которые подтверждают близкое родство: это «родина-мать» и «отечество». Кроме того, ни одно государство не имело и не имеет до сих пор прилагательного «святое». «Туманный» Альбион, «веселая» Франция, «помидорная Болгария»… И только Россия святая. Но нельзя грабить страну, не возненавидев ее. Возгревая в себе ненависть, “новые русские” возгревали ее и в собственных детях. Когда дети стали слышать, что прошлое страны позорно, настоящее отвратительно, а будущего нет, был нанесен удар не только по нравственному воспитанию, но и по генетической памяти.

Еще я хочу сказать, что наша культура очень героическая. И когда детям стали говорить, что каждый сам за себя, стали развивать антигероизм (“дураки воюют, а умные сидят дома и умеют откосить от армии”), конечно же, “крыша поехала”. При такой-то культуре, высокой и с уклоном в героизм, что еще могло произойти? И самое страшное -–когда решили разрушить чувство стыда. Русская культура очень целомудренна, потому что она глубинно православная. Здесь Православие восприняли не формально, а всеми порами души. Оно не просто легло на подготовленную почву, а глубоко проникло в эту почву.

- В основе – чистота, целомудрие…

- Когда в деревне бываешь на свадьбе, слышишь свадебные песни, они напоминают погребальные плачи. Я задала себе вопрос: а почему? Потому что невинность оплакивают, хоронят чистоту. Это такая ценность, что ее оплакивают как покойника. И вот когда при всем этом детям стали говорить, что все не стыдно, — произошло убийство детских душ. Я хочу подчеркнуть как психолог: самое страшное — это разрушить стыд, потому что основное свойство, определяющее психическую норму, это чувство стыда в интимных вопросах. И именно это чувство старательно разрушается. Значит, детей и весь народ растлевают? Да, конечно. Но можно посмотреть и под другим углом зрения: это массовая инвалидизация психики. Показывая людям бесстыдство в интимной сфере как новый эталон поведения, всю страну превращают в тяжелых инвалидов. Говорят, что теперь новая жизнь и все по-другому. Да что в этом нового? Что нового в содоме? Содом был сметен Богом с лица земли, и на этом месте Мертвое море. Там нет жизни до сих пор, там не живет ни одна бактерия.

- Если сейчас это как-то не остановить, во что все это может вылиться?

- В пресекновение рода. У нас не будет страны. Такие расчеловеченные дети не смогут продолжить род. Ведь приучение к бесстыдству в интимной сфере влияет на всю психику, а следовательно на всю судьбу человека, на весь строй жизни. Это уже не совсем человек: существо, которое знает, что такое безопасный секс, никогда не узнает, что такое настоящая любовь. Во время моей поездки в Германию мне запомнился один юноша, который сказал: “Счастливые у вас молодые люди”. Я спросила: “Чем же они счастливы?” Он ответил: “Они могут узнать настоящую любовь”. “А почему же вы не можете?” – спросила я. “Потому что нас просвещали”. Я сделала вид, что не понимаю этой связи и задала еще один вопрос: “А почему же это так несовместимо?” Он даже обиделся: “Вы же психолог, неужели вы не понимаете? Или ты знаешь про эрогенные зоны или ты видишь в девушке неземное существо. Что-нибудь одно. А вместе это не бывает”. Это было в 1994 году. И вот такое “просвещение” пришло сюда. Теперь у наших молодых людей с детства крадут самую прекрасную тайну, которая предстоит в юном возрасте: тайну неземной романтической любви. Это отвратительная кража со взломом… Взрослый человек существует для того, чтобы не потворствовать злу, к которому тянется ребенок, а уж тем более не учить его злу. Можем ли мы жить спокойно при таком массовом растлении? Ведь мы предаем малых сих, — беззащитных людей, которых призваны защищать, сделать все для спасения души.

- Каков же выход из положения? Что нужно для того, чтобы у нас тоже Мертвое море не заплескалось?

- Я думаю, многое может сделать каждый на своем месте. Опыт показывает: если поднять шум, хотя бы небольшой, это дает очень хороший эффект. Но протест пока слаб. У нас в Москве открывают клубы гомосексуалистов иногда прямо рядом с древнейшими церквями. Люди вздыхают, а их убеждают, что надо быть толерантными.

- Были ли какие-нибудь акции протеста?

- Были, но ничем не кончились… Я думаю, что если бы не только кучка особо активных православных людей, а все москвичи или все православные люди вышли на улицу, гомосексуалисты, может быть, бы подумали…

Но люди очень растеряны. Все это вызывает состояние шока, которое выглядит как безволие. Но это состояние должно проходить, потому что если не будить людей, ждать когда они очнутся, можно потерять страну. Тогда будет незачем выходить на улицы. Я думаю, нужно следовать русской пословице: действуй как должно, а будет, как Бог даст. Что же касается молитвы – молиться надо всегда. И надо почаще вспоминать изречение, если я не ошибаюсь, Фомы Аквинского: “Молиться надо так, как будто все зависит только от Бога, а делать надо так, как будто все зависит только от тебя”.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475