Крест — наш щит и ограда

В Священном Писании рассказывается, что когда Иисус Навин сражался с Амаликитянами, то Моисей молился на вершине холма; и когда Моисей поднимал руки свои, то одолевал Израиль, а когда он опускал руки, то одолевал Амалик. Но руки Моисея отяжелели; тогда Аарон и Ор стали поддерживать их — один с одной, а другой с другой стороны. И были руки его подняты до захождения солнца. И низложил Иисус Амалика и народ его острием меча (Исх. 17; 8–13). Спрашивают: «Почему молитва Моисея имела особенную силу против Амалика именно тогда, когда были подняты его руки?» — «Потому, — отвечают на это святые Отцы, — что простертые руки Моисея прообразовали спасительный Крест Христов, которым побежден адский Амалик — Диавол со всем его воинством». Столь великую силу даже в Ветхом Завете имело одно преобразовательное знамение Креста Господня!

А мы, братие, по милости Божией, живем в Новозаветные времена; Крест Христов — наш хранитель, наш щит, наше неотъемлемое оружие на всякого врага и супостата. Его трепещут наши невидимые враги — духи злобы; он страшен и для нечестивцев-людей, и одно крестное знамение, с верой, с молитвой ко Господу творимое, может остановить руку злодея, который уже поднял нож на беззащитную жертву… Много примеров этого можно найти в житиях святых Божиих, но теперь мы приведем поразительный рассказ одного почтенного протоиерея из недавнего прошлого.

В одной станице Сибирского казачьего войска, — повествует он, — не так давно умер старый казак, ямщик; старик он был добрый, честный и довольно зажиточный. Между купцами, которых он возил постоянно, был один благочестивый и богатый сибиряк, купец Борисов, который так подружился с ямщиком, что даже воспринимал от святой купели его детей. Бывало, вернется купец с ярмарки, привезет своим крестникам и крестницам гостинцев, за что дети особенно любили его; да и сам ямщик и жена его уважали кума и всегда встречали его как родного. Но враг рода человеческого позавидовал доброму согласию между кумовьями и успел внушить старому казаку недобрую мысль: убить купца Борисова и завладеть его деньгами. Страшное дело! Но казак раз поддался искушению и не мог уже отогнать от себя эту ужасную мысль: будто невидимый кто-то постоянно шептал ему на ухо: «Убей кума, у него много денег — славно заживешь!» — «А Бог? А вечная жизнь?» — говорила ему совесть. «Пустое, — отвечал ему лукавый помысл, — было бы здесь хорошо, а там… кто Богу не грешен? Успеешь и покаяться»… Долго боролся несчастный казак с грешной мыслью; но с каждым днем все больше и больше прилеплялся к ней. Скажи он вовремя эту мысль своему отцу духовному, — как рукой бы сняло, но он стыдился и боялся открыть ее; а врагу только это и было нужно.

Наступил февраль. Поехали купцы на Ирбитскую ярмарку; поехал и Борисов и остановился у кума на отдых. Преступные мысли еще больше стали волновать старого казака; а купец ничего не подозревал, напился чаю, позавтракал и — в путь. Проехали кумовья верст восемь, как вдруг казак свернул лошадей в лес и поехал вовсе не по дороге. Купец заметил это и говорит: «Что это, кум? Кажется, бурана не было, дорогу не занесло, а ты везешь меня Бог весть куда?» Ямщик молчит и едет все дальше в лес. Наконец он останавливает лошадей среди глухой поляны и говорит купцу: «Слезай, кум! Я хочу убить тебя, вот и топор приготовил». Изумленный купец сначала подумал, что тот шутит; но когда взглянул на ямщика и увидел, каким зловещим огнем горели его глаза, то понял, что тут не до шутки… Оружия для защиты у него не было никакого; в отчаянии он выскочил из саней, бросился на колени перед кумом и со слезами стал умолять его о пощаде… Он напоминал ему о детях его, о погибели души, о Боге, об аде и рае, наконец, о своей давней с ним дружбе — все напрасно: кум твердил одно: «Убью!» и уже занес топор над головой несчастного… Тогда купец с воплем и рыданиями обратился к Богу: «Господи, Господи! Удержи руку этого человека! Не попусти ему погибнуть вместе со мной: ведь моя смерть зачтется ему!». И призови Мя в день скорби твоея, — глаголет Господь, — и изму тя, и прославиши Мя (Пс. 49; 15). Так и случилось. Как будто какая-то невидимая сила удержала казака, и он, опустив топор, молча смотрел, как молится кум… Но лишь купец перестал молиться, как он со сверкающими глазами с топором бросился на него… Купец снова воскликнул: «Господи, спаси меня!», и перекрестился; и у казака снова опустились руки, и он отступил на шаг от купца… Купец видит, что кум опустил топор и начинает умолять его о пощаде, но не успеет сказать двух-трех слов, как ямщик опять заносит топор… И снова несчастный призывает Господа, ограждая себя крестным знамением, и снова злодей трепещет и опускает топор… Так повторялось до десяти раз, и купец понял наконец, что его кума удерживает от убийства не что иное, как молитва и крест… Да и сам ямщик смутно сознавал это. Тогда благочестивый купец, как бы вразумленный свыше, встает с колен, смело подходит к куму и, осеняя его крестным знамением, со слезами произносит: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его!…» И вот, с каждым словом молитвы, с каждым осенением крестом, злоба мало-помалу стихает в сердце его кума и, наконец, тот падает на колени… тут оба кума начинают долго, долго и горячо молиться, и каждый из них благодарит Бога за свое спасение.

Потом они отправились в путь и скоро доехали до станции. Там купец ласково усадил кума вместе с собой пить чай, и когда они остались совершенно одни, спросил его: «Скажи мне, ради Бога, дорогой кум, за что ты хотел убить меня? Ведь я ничего тебе худого не сделал…» — «Что говорить, кум! — краснея от стыда отвечал казак. — Грех попутал, деньгами твоими прельстился». — «Так возьми же все мои деньги, — сказал купец, — только не губи души своей; человек ты добрый, семья у тебя большая; куда пойдет твоя старуха с детками, если ты меня или другого кого денежного убьешь, да пошлют тебя за это в каторгу?» И при этом купец вынул толстый свой бумажник, в котором было несколько тысяч, оставил себе только на дорогу небольшую сумму, а все остальные отдал куму. Тот сперва не хотел брать: совестно было; но потом враг соблазнил — взял чужие деньги. Кумовья расстались, поклявшись молчать о том, что было между ними. Но бедный старик-казак с той минуты, как взял у кума деньги, решительно потерял душевное спокойствие. По ночам ему то снились бесы, которые смеялись над ним, то представлялись лужи крови, и в них — изуродованный труп кума; то мерещилось, что его заковали в кандалы, ведут в острог, в каторгу, и каждый раз он просыпался в ужасе. А днем немилосердно терзала его совесть. Совсем растерялся несчастный старик: не пьет, не ест, ходит мрачный, задумчивый… Не раз даже покушался покончить с собой, но Бог хранил его. Нельзя было узнать его: похудел, постарел за какие-нибудь полтора месяца на целых десять лет. Наконец, он рассказал своей жене все, что было, и они решили возвратить купцу все деньги и попросить у него прощения, а потом поговеть, покаяться во всем отцу духовному и причаститься Святых Христовых Тайн. Так и сделали. Вернулся купец с ярмарки, привез крестным детям больше прежнего гостинцев, а о том, что было — ни полслова… Это еще более растрогало старого казака: он бросился на колени перед кумом, отдал ему сполна его деньги и просил прощения. Купец все простил куму и между ними снова пошла дружба по-прежнему…

Братья, читатели! Много козней у диавола — этого Амалика духовного; он воюет против нас и десными и шуими; но одно оружие против всех ухищрений его — это смиренная молитва и крест! До десяти раз покушался казак убить кума-купца, и — смотрите — как каждый раз его удерживала сила крестного знамения! Смотрите, как враг отскочил от него тотчас, как только купец оградил его крестным знамением! Воистину дивна сила Креста Господня! Величай, душе моя, пречестный Крест Господень!…

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475