Старец Паисий Святогорец: «Многое попечение удаляет человека от Бога»

Не будем хвататься за многое

Люди сегодня не живут просто. Поэтому они сильно отвлекаются. Они хватаются за многое и тонут во множестве попечений. А я сперва заканчиваю с каким-то одним или двумя делами — и только потом думаю о других. Я никогда не берусь за много дел сразу. Сейчас я думаю о чем-то одном. Закончив первое, начинаю обдумывать второе. Потому что я не имею покоя, если берусь за второе, еще не закончив первое. Хватаясь за много дел, человек теряет голову. Даже просто думать обо всех этих делах [одновременно] — уже приведет к шизофрении.

Как-то ко мне в каливу пришел один юноша в состоянии психического расстройства. Он уверял меня, что мучается оттого, что имеет какую-то наследственную чувствительность от своих родителей, и подобное этому. “О какой еще там наследственности ты мне говоришь? — сказал ему я. — Перво-наперво тебе требуется отдых. Потом заканчивай учебу. После этого иди отслужи в армии, а затем постарайся устроиться на работу”. Несчастный послушался и обрел свой путь. Таким же образом люди находят и самих себя.

— Геронда, и я тоже быстро устаю от работы. А в чем причина — понять не могу.

— Чего тебе не хватает, так это терпения. А причина твоего нетерпения в том, что ты берешься за многое. Ты разбрасываешься во все стороны и выбиваешься из сил. А это приводит тебя и к нервозности, потому что у тебя есть любочестие и ты болеешь за дело.

Когда я жил в общежительном монастыре, то нес послушание в столярной мастерской. Старшим на послушании был другой столяр — пожилой монах, отец Исидор. У него, бедного, не было ни капли терпения. Брался он делать какое-нибудь окно, потом начинал нервничать, бросал окно — хватался делать двери, потом опять нервничал, бросал двери — лез крыть крышу — и так всё оставлял на середине, ничего не доводя до конца. Одни доски терял, другие распиливал не так, как нужно… Вот так человек убивается-убивается и ничего не добивается.

А есть и такие люди, силы которых ограничены, они могут выполнять не более одного-двух дел. Но при этом они хватаются за многое, ввязываются во множество попечений и после ничего не делают должным образом, впутывая в свои дела и заботы и других. Надо стараться, насколько возможно, браться не больше чем за одно-два дела, подобающим образом доводить их до конца, и после этого, имея ум ясным и свежим, браться за что-то еще. Ведь если твой ум рассеется, то какую потом ты сможешь вести духовную жизнь? Как ты сможешь помнить о Христе?

Не надо отдавать своего сердца материальному

— Геронда, что Вы имеете в виду, говоря: “Отдавайте работе руки-ноги, но не отдавайте ей сердца”?

— Я имею в виду то, что не надо отдавать своего сердца материальному. Есть люди, которые отдаются материальному без остатка. Целый день напролет у них проходит в заботе о том, как должно выполнить какую-то работу, а о Боге они не думают совсем. Не поддадимся же этому и мы. Работайте руками, работайте ногами, но не позволяйте уклоняться от Бога вашему уму, не отдавайтесь материальному всем своим существом, всем своим внутренним потенциалом и сердцем. В противном случае человек становится идолопоклонником. Насколько это возможно, не отдавайте работе своего сердца. Отдавайте ей свои руки, отдавайте ей свой рассудок. Не отдавайте сердца ничтожному, бесполезному. Иначе как оно потом взыграет о Христе? Когда сердце во Христе, тогда освящается и работа. И сам человек сохраняет тогда внутреннюю душевную свежесть сил и испытывает настоящую радость. Используйте свое сердце правильно, не тратьте его понапрасну.

Если сердце растранжирится на множество пустяков, то потом ему недостанет крепости на боль о том, что действительно стоит боли. Я отдам свое сердце тому, кто болен раком, тому, кто страдает, стану тревожиться за детей, которые находятся в опасности. Я осеняю себя крестом и прошу Бога, чтобы Он их просветил. И когда у меня посетители, мое внимание сосредоточено на боли другого человека, на любви к нему. Собственную боль я не замечаю. Таким вот образом забывается всё [второстепенное], то есть человек устремляется в другую сторону.

— Геронда, а на всякой ли работе возможно не отдавать ей ума и сердца?

— Если работа простая, то она способствует тому, что ум в нее не погружается. Если работа сложная, то есть многосоставная, то некоторое погружение в неё ума бывает оправдано. Однако сердцем работа овладевать не должна.

— А с помощью чего работа овладевает сердцем?

— С помощью чего? С помощью наркотика. Иску-ситель усыпляет сердце, овладевает им посредством эгоизма. Но если сердце отдано Богу, то ум пребывает в Боге, а мозги заняты работой.

— А что в точности мы подразумеваем под словом “беспопечительность”?

— Ты когда работаешь, не забывай Христа. Работай с радостью, но ум и сердце пусть будут в Боге. Тогда ты и уставать не будешь, и свои духовные обязанности сможешь выполнять.

Делание, совершаемое с умиротворением и молитвой, освящается.

— Геронда, не лучше ли, если работа совершается помедленнее — ради того, чтобы человек пребывал в умиротворенном состоянии?

— Лучше. Ведь если человек трудится умиротво-ренно, он сохраняет мир и освящает весь день. К сожалению, мы еще не поняли, что, делая какую-то работу со спешкой, мы приобретаем нервозность. А труд, совершаемый с нервозностью, не освящается. Не надо ставить перед собой цель успеть многое, но при этом самому известись от переживаний. Это бесовское состояние.

Рукоделие, совершаемое с умиротворенностью и молитвой, освящается само и освящает людей, которые им пользуются. Вот тогда есть смысл в том, что монахи по просьбе мирян дают им в благословение какое-нибудь рукоделие. И наоборот, рукоделие, которым занимаются в спешке и нервотрепке, передает это бесовское со-стояние и другим. Работа в спешке, с переживаниями — это характерное свойство очень мирских людей.

Волнующиеся души занятых рукоделием монахов и другим людям передают не благословение, а волнение. Как же воздействует состояние человека на рукоделие, которым он занимается! Даже и на деревяшки. Страшное дело! Результат работы зависит от того, в каком состоянии находился человек, когда он ею занимался. Если человек нервничает, гневается и сквернословит, то результат его труда остается без благословения. Тогда как если во время работы он поет что-то церковное, творит молитву, его дело освящается. Одно дело становится бесовским, а другое — божественным.

Действуя с благоговением и трудясь с молитвой, вы всегда освящаетесь сами и освящается все, что вы делаете. Имея ум в Боге, человек освящает свою работу, свое рукоделие. Скажем, я склеиваю коробку и творю молитву Иисусову — молюсь и одновременно тружусь во славу Божию. Моя цель не в том, чтобы спешить в работе, наделать целую кучу коробок, а потом изводиться от пере-живаний. Это бесовское состояние. Не для этого мы пришли в монастырь, а для того, чтобы освятиться самим и освятить то, что мы делаем. Порой из-за того, что это забывается, ты чувствуешь себя словно старательная сотрудница какого-то светского учреждения — потому что, спеша устраивать разные дела, ты забываешь брать с собой Христа. Напротив, приступая к делу с молитовкой, ты чувствуешь себя служительницей Христовой. А поэтому приложи к делу и молитву Иисусову, чтобы освятилась и ты сама, и то, что ты делаешь. Знаешь, как благословляет человека Бог? Знаешь, сколько благ и какие благословения Он нам ниспосылает?

— Геронда, а если человек занимается интеллек-туальной работой, например, переводами, то как можно творить молитву, чтобы освящалось совершаемое дело?

— Если твой ум в Боге, то работа освящается, даже если она интеллектуальная, поскольку ты живешь в божественной атмосфере — пусть и не можешь творить молитву во время работы. Если человек находится в духовном состоянии, то ему это очень помогает. Он не старается отыскать смысл рассудком, но, просвещаясь, постигает его посредством божественного просвещения.

— А что мне делать, если я не нахожусь в таком духовном состоянии, однако должна заниматься работой подобного рода?

— Тогда занимайся ей, но при этом молись, проси, чтобы Бог тебя просветил. Насколько это можно, постарайся, чтобы божественные смыслы переводимых тобою книг помогли тебе самой. И трудись с благоговением. А каждый час или два делай на несколько минут перерыв и твори Иисусову молитву.

— Геронда, работа над переводами вообще очень отвлекает. Приходится рыться в словарях, читать комментарии…

— А я вам и раньше говорил: то, что главным образом помогает при переводах, есть личный духовный опыт и очищенные помыслы, которые делают человека сосудом Благодати. Тогда переложения божественных смыслов верны и происходят от божественного просвещения, а не от рассудка, словаря и чернильницы. Я хочу сказать, что надо утвердить себя в главном — то есть в божественном, а не во второстепенном — то есть в человеческом.

От многопопечительности человек забывает Бога

— Геронда, а всегда ли попечение удаляет человека от Бога?

— Слушай-ка, что я тебе скажу: когда отец подходит к занятому игрой ребенку и ласково гладит его, то последний, будучи увлечен своими игрушками, этого даже не замечает. Он заметит отцовскую ласку, если чуть оторвется от игры. Так же и мы, будучи заняты каким-то попечением, не можем ощутить любовь Божию. Мы не чувствуем того, что дает нам Бог. Будь внимательна: не растрачивай свои драгоценные силы на излишние хлопоты и суетные заботы, которые когда-то превратятся в прах. Хлопоча и заботясь о лишнем и суетном, ты и телесно устаешь, и ум свой распыляешь без цели, а потом, во время молитвы, приносишь Богу усталость и зевоту — подобно той жертве, которую принес Каин. А из этого следует, что и твое внутреннее состояние будет “каиновым”, исполненным душевной тревоги и воздыханий, которые будет нагонять находящийся возле тебя тангалашка.

Не будем бесцельно растрачивать сердцевины наших сил, иначе для Бога потом у нас останутся лишь шелуха и скорлупки. Озабоченность чем-то вытягивает из сердца всю его внутреннюю силу и Христу не оставляет ничего. Если ты видишь, что твой ум то и дело отвлекается и уходит в попечения, заботы и тому подобное, надо понять, что ты забрел не туда, куда нужно, и побеспокоиться, что ты удалился от Бога. Понять, что тебе стали ближе дела, а не Бог, тварное, а не Творец.

К сожалению, нередко мирское удовольствие от выполненной работы обманывает даже монаха. Конечно, человек сотворен для того, чтобы делать что-то хорошее, потому что благ его Творец. Но монах подвизается, желая из человека сделаться Ангелом. Поэтому, чтобы трудиться духовно, он должен ограничить свой труд ради чего-то материального самым необходимым. Тогда и радость его будет происходить от выращенных духовных плодов, она станет духовной, и монах не только напитается сам, но и обильно напитает других.

От многой заботы и попечений человек забывает Бога. Батюшка Тихон в своей характерной манере говорил: “Фараон давал израильтянам много работы и много еды, чтобы они забыли Бога”. В нашу эпоху диавол всецело увлек людей материей, земными хлопотами. [Он учит людей] много работать, много кушать — чтобы они забывали Бога и, таким образом, не могли или, точнее сказать, не хотели извлечь пользу из той свободы, которая дана им для освящения души. Но, к счастью — помимо воли диавола — из этой [спешки] выходит и нечто хорошее — люди не находят для греха столько времени, сколько им хотелось бы.

Там, где много хлопот, — много духовных «радиопомех»

— Геронда, не было ли Вам жаль оставлять келью, на восстановление которой Вы потратили столько сил, и переселяться в другое место?

— Раз я оттуда ушел, значит, для этого была какая-то серьезная причина.

— И везде Вы ограничивали себя только самым необходимым?

— Да, я ограничивал себя самым необходимым для здешней жизни, чтобы быть в состоянии совершать то, что необходимо для Горнего, для Неба. Потерявшись в земном, человек сбивается с пути, который возводит его на Небо. Сначала делаешь одно, потом хочется делать что-то еще… Если тебя затянуло между этих шестеренок, то все — ты пропал. Потерявшись в земном, человек теряет небесное. И подобно тому, как нет конца небесному, нет конца и земному. Или ты потеряешься здесь, или “потеряешься” там. А знаешь, что такое “теряться” там, в Горнем! О, я творил Иисусову молитву и погружался в нее! Ты никогда не погружалась в молитву?

Занятие многой работой, с усталостью и хлопотами, а особенно со спешкой, нам не помогает. Все это отодвигает на второй план трезвение и ожесточает душу. Человек не может не только помолиться, но даже и подумать. Он не может действовать благоразумно и совершает неправильные действия.

А потому будьте внимательны: не растрачивайте своего времени бесцельно, без пользы для духовной жизни. Иначе вы дойдете до того, что сильно ожесточитесь и уже не сможете исполнять свои духовные обязанности. Вам будет хотеться заниматься работами или беседами — или же для того, чтобы быть “при деле”, вы будете сами создавать для себя проблемы. Когда мы оставляем Иисусову молитву и свои духовные обязанности, враг занимает наши духовные высоты и с помощью плоти и помыслов ведет с нами брань. Он приводит в негодность все наши силы — и душевные, и телесные, он прерывает наше общение с Богом, следствием чего является пленение страстями нашей души.

Батюшка Тихон говорил монахам, что надо жить подвижнически, чтобы освободиться от попечений, а не работать подобно рабочим и кушать подобно людям мирским. Ведь дело монаха — поклоны, посты и молитвы — и не только за себя самого, но и за весь мир — живых и усопших. А работа должна быть немногой и совершаться для того, чтобы обеспечивать себя необходимым и не быть ни для кого обузой.

— Геронда, а хлопоты всегда препятствуют духовной жизни?

— Если ты занимаешься тем, что необходимо по послушанию, то тебе это не повредит. Если старание о возложенном на тебя послушании или помощи какой-то сестре не выйдет за пределы [послушания], то ты будешь с нетерпением жаждать молитвы, а твоя помощь другим окажется результативной. Но если человек сам выходит за пределы [послушания], сам добавляет к возложенному на него делу хлопоты, заботится о том, в чем нет необходимости, то его ум рассеивается и уходит от Бога. А если ум человека не в Боге, то как он ощутит божественную радость? Сердце легко охлаждается. Если я весь день принимаю людей, то, несмотря на то, что это духовное дело, ночью, когда я встаю на молитву, сердце мое находится в ином состоянии — отличном от того, когда я молюсь целый день. Голова забивается множеством услышанного от людей, а отбросить все это нелегко. Насколько возможно, произноси днем молитву Иисусову и тихонечко напевай что-то церковное.

Очень помогает и недолгое духовное чтение — особенно перед молитвой. Оно очень согревает душу и рассеивает попечения, которыми человек занимался днем. А когда душа освобождается и переносится в духовную божественную атмосферу, то ум не отвлекается в своем делании. От прочитанного отрывка из Евангелия или из Отечника (в Отечнике есть маленькие, но сильные главки) ум переносится в духовную область и уже не уходит оттуда. Ведь ум — он, как непоседливый ребенок, который не может усидеть на одном месте — бегает то туда, то сюда. Но дай ему сладкую карамельку, и он никуда не уходит.

Свобода от хлопот и попечений приносит внутреннее безмолвие и духовное преуспеяние. Попечения удаляют монаха от Бога. Там, где много хлопот, — много духовных «радиопомех», которые заглушают работу «духовных радиостанций». Монаху нет оправдания, если он не ведет духовную жизнь. Вон несчастные миряне — обременены столькими заботами, а все равно стараются. У монаха таких забот нет. Духовник у него рядом, храм — прямо в монастыре: молитвы, соборования, молебны, литургии… Он свободен от забот и озабочен тем, чтобы стать ангелом, — другой цели перед ним не стоит. Тогда как у мирянина столько забот! Он озабочен тем, как вырастить детей, прочими делами — и одновременно ведет борьбу за спасение своей души. Как говорил старец Трифон: “Монах хочет совершить бдение? Он может это сделать. Хочет поститься? Может и это. Ни жены, ни детей у него нет. А мирской человек всего этого делать не может. Ведь у него дети. Одному нужна обувь, другому — одежда, третьему — что-то еще…”.

Нам надо стяжать доброе попечение

Прежде всего, нам надо искать Царствия Небесного. Это должно быть нашим попечением, а все остальное нам приложится. Если человек забывается в этой жизни, то он теряет данное ему время, тратит его впустую. Если он не забывается и готовится к жизни иной, то его земная жизнь имеет смысл. Если думать о жизни иной, то многое меняется. А думая о том, как поудобнее устроиться здесь, человек бывает измучен, выбивается из сил и идет в вечную муку.

Смотрите, не заразитесь нетерпеливым беспокойством и страстным увлечением земными делами: “Сейчас мы должны сделать одно, после этого — другое…”, потому что в таком состоянии вас застигнет Армагеддон. Одно только нетерпеливое беспокойство в связи со стройками, ремонтами и прочими делами — уже дело бесовское. Поверните ручку настройки на Христа, потому что иначе у вас будет лишь видимость жизни со Христом, тогда как внутри останется все мирское мудрование — и я боюсь, чтобы с вами не случилось той же беды, что и с юродивыми девами.

У дев мудрых были не одни лишь добрые дела, но и доброе попечение, — они не смыкали глаз, они не были безразличны. Юродивые девы были безразличны и к бодрствованию не стремились. Поэтому Господь и сказал: “Бдите”. Они были девами — но юродивыми, неразумными. Если у девы нет разума от рождения, то для нее это благословение от Бога. В жизнь иную она переходит без экзаменов. Однако если у нее есть разум, но при этом она живет неразумно, то в день Страшного Суда ей будет нечем оправдаться.

А случай с Марфой и Марией, о котором рассказывает Евангелие? Видите, как попечение довело Марфу до того, что она повела себя, некоторым образом, бесстыдно? Судя по всему, Мария сначала тоже ей помогала, но, увидев, что Марфа не собирается закругляться со своими приготовлениями, оставила ее и ушла. “Как, — подумала Мария, — лишаться моего Христа ради салатов и пирожных?”. Можно подумать, что и Христос шел к ним для того, чтобы покушать марфиных разносолов! А вот это-то Марфу и задело, и она сказала: “Господи, небрежеши ли, яко сестра едину мя остави служити?”.

Будем же внимательны, чтобы с нами не случилось того же, что и с Марфой. Давайте помолимся о том, чтобы нам стать добрыми Мариями.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475