С любовью к людям. Интервью с главным врачом Областной клинической больницы №1 Е.В. Самборским

Имя главного врача Областной клинической больницы № 1 Евгения Васильевича Самборского хорошо известно во врачебных кругах. Хорошо знают его и пациенты — как чуткого, отзывчивого человека и квалифицированного специалиста, остро реагирующего на любое проявление человеческой боли.

С приходом Евгения Васильевича на должность главного врача в ОКБ № 1 многое изменилось. Некоторое время назад здесь был открыт больничный храм во имя святых целителей Космы и Дамиана. Его могут посещать не только больные, но и работники самой Областной клинической больницы.

…Совсем скоро у Евгения Васильевича Самборского — юбилей. В канун его 60-летия “Православная газета” обратилась к нему с рядом вопросов на интересующие нас темы.

— Евгений Васильевич, расскажите, пожалуйста, о себе, о том, как Вы пришли в медицину.

— Как и все, в свое время я окончил школу, и мне пришлось определяться со своей дальнейшей судьбой. Нужно сказать, что в нашей семье врачей было немного. По врачебной части работал один только мой дед по материнской линии — он окончил соответствующую школу и потом служил фельдшером на железной дороге.

В тот год, когда я родился, дед умер, и моя мать решила, что я должен пойти по стопам деда и стать врачом. Именно она и посоветовала мне пойти в медицинский институт, несмотря на то, что семья у нас была педагогическая. Мама — учитель, отец также был учителем, причем заслуженным, брат тоже окончил педагогический вуз…

В итоге я окончил Омский медицинский институт и после этого два года проработал в Томской области. Затем переехал в Свердловскую область, в Артемовский район, и трудился там главным врачом. Потом стал заведующим горздравотделом, а впоследствии — главным врачом центральной районной больницы.

В 1984 году меня перевели в Свердловск, где я стал заместителем заведующего горздравотделом. Ну, а в 1995-м здесь, в Областной клинической больнице № 1, понадобился антикризисный управляющий. Я стал работать в этой должности, одновременно совмещая это с должностью заместителя директора Департамента здравоохранения области. Позже решили, что здесь, в больнице, я должен работать постоянно. Так что здесь я — уже шестой год.

Практическим врачом мне довелось проработать не так уж много. Вообще-то я окончил стоматологический факультет, но позже прошел несколько циклов переобучения по офтальмологии. Специальность свою люблю, люблю работать с больными…

— Выходит, что став медиком, Вы в чем-то пошли по родственной линии, имея в виду профессию деда?

— Выходит, что так…

— Расскажите, пожалуйста, о том, как с Вашей точки зрения, складываются отношения между официальной медициной и Екатеринбургской епархией.

— Я думаю, что как официальные, так и неофициальные точки соприкосновения, конечно же, есть. Официальные контакты заключаются в том, что между Екатеринбургской епархией и Департаментом здравоохранения области был заключен договор о совместной деятельности. Он был подписан лет пять назад.

Что касается неофициальных контактов, то они тоже существуют. Ведь Православная Церковь все больше и больше входит в нашу жизнь. К людям возвращается вера, и впечатление такое, что все очень долго ждали этого момента, и, наконец, дождались.

Когда мы делали храм при нашей больнице, то я не думал, что туда будет идти столько людей. И меня радует, что сейчас там бывают не только больные и наши работники, но и жители практически со всего Юго-Западного микрорайона.

— Вы упомянули про храм святых целителей Космы и Дамиана, который действует при Вашей больнице. Расскажите об истории его появления. Кто был инициатором его создания?

— Храм этот существует уже около трех лет. Инициатором его создания был отец Димитрий (Байбаков), и в свое время он познакомил меня с духовными лицами Екатеринбургской епархии.

Мы много раз встречались с отцом Димитрием, много беседовали, и все больше склонялись к идее создания больничного храма. Потом она получила одобрение на уровне Епархии, и дальше оставалось только воплотить эту идею в жизнь.

Очень много в этом отношении сделал сам отец Димитрий — большие ему спасибо за это. Вообще он — очень энергичный и какой-то удивительно просветленный человек. В одном из наших холлов он как-то сразу разглядел и место под размещение будущего храма, и каким он будет впоследствии. И ведь до чего удачно было выбрано место под храм — лучше и не придумаешь! А уже потом, когда храм был создан, именно отец Димитрий много времени и сил уделял организации его деятельности.

Сейчас в наш храм идут и больные, и сотрудники нашей больницы. Важно, что священники, которые в нем служат, регулярно обходят палаты, встречаются с пациентами, беседуют с ними. А если это необходимо, проводят службу прямо в больничных отделениях. И это очень нас радует.

— Значит, само наличие здесь храма помогает деятельности врачей?

— Да, безусловно. Его присутствие облагораживает больницу, и, думаю, что со временем храм станет больше по площади. В частности, мы хотим рассмотреть проект пристроя к нему, и я очень надеюсь, что эта идея найдет свое воплощение.

Что касается священников, то они всемерно помогают нам в нашей работе с пациентами. Честно говоря, мы не представляем сейчас работу больницы без храма. Например, отец Илия, который здесь служит, регулярно бывает на наших совещаниях и принимает в них участие, рассказывает о различных православных праздниках. Фактически, он живет жизнью больницы.

— В самом начале нашего разговора Вы сказали о том, что к людям вновь возвращается вера. Что означает для Вас это слово?

— Мой дед по отцовской линии был священником и служил в одном из приходов на Украине. Это был очень чистый душой человек, преданный вере.

Со временем случилось так, что в нашей стране с верой начали бороться, причем в агрессивной форме. Однако уничтожить ее оказалось делом невозможным, и сейчас она вновь возвращается в сердца людей.

Каждому человеку необходимо во что-то верить. Что означает слово “вера” лично для меня? Поскольку я воспитывался в семье интеллигентов, то это вера в честность, справедливость, честь… Мой отец всегда учил меня тому, что никогда нельзя унижать человека. Ведь это — самый большой грех.

К сожалению, доступ к религиозной литературе в свое время был ограничен. Именно поэтому Библию я начал читать, когда мне исполнилось пятьдесят. Но несмотря на это, я дважды был в Иерусалиме, в Вифлееме, и именно там я окрестил своего внука. А позже окрестил еще двух внуков, уже в нашем, больничном храме.

Заканчивая ответ на Ваш вопрос, хочу сказать, что я верю и в то, что 2000 лет назад жил человек, который за всех нас пострадал. Вера в это у меня безусловно есть.

— До революции у постели тяжело больного находилось два человека, которые помогали ему выздороветь — врач и священник. Один лечил тело, другой врачевал душу. Что, в этой связи, из дореволюционного опыта может взять современная медицина?

— Безусловно, такой опыт взаимодействия должен использоваться и в наши дни. Это то, что мы и делаем сейчас в нашей больнице. Когда и священник, и врач объединяют свои усилия, это приносит пользу больному и помогает ему одолеть недуги. Жаль, что далеко не везде такая практика существует.

Думаю, что храмы должны быть во всех лечебных учреждениях, а вместе с врачами пациентами должны заниматься и священнослужители. Убежден в этом. И сегодня я с радостью воспринимаю известие о том, что в Москве — в Институте им. Бакулева, Институте им. Склифосовского — уже работают священнослужители.

— В последние годы к нам в массе своей стали возвращаться болезни, о которых лет 10–15 назад все уже успели порядком подзабыть — туберкулез, малярия, полиомиелит и другие. Характер массовых иногда стали приобретать заболевания гепатитом А и В… Чем, на Ваш взгляд, это вызвано?

— Причины здесь различны. Если говорить о туберкулезе, то раньше работа в этом направлении велась достаточно серьезная. Были обязательные флюорографические осмотры, выявление туберкулеза на ранней стадии, оперативно проводилось лечение… Сейчас количество больных, по сравнению с тем, что было десять лет назад, увеличилось, и, к сожалению, в несколько раз.

Причиной этому, думаю, является то, что в обществе нашем присутствуют кризисные явления. Одновременно с этим налицо — недостаточное питание, низкий уровень доходов у населения. Ведь туберкулез — это прежде всего болезнь бедных, и, если хотите, признак экономического состояния нашего общества. Что касается гепатита различной формы и ВИЧ-инфекции, то во многом причиной роста этих заболеваний стала наркомания…

— В этой связи многие врачи, а также священники в один голос говорят о том, что причиной роста ВИЧ-инфекции стала распущенность общества, упадок нравов…

— Безусловно, нравы в обществе изменились. И, к сожалению, порой не в лучшую сторону. Думаю, что Россия переживает сейчас вот это состояние — состояние свободы, а точнее говоря, псевдосвободы, когда стали доступными наркотики, произошла переоценка многих ценностей нашей жизни, существовавших ранее… Я думаю, что мы все-таки сумеем пережить эту ситуацию. И не только пережить, но и выйти из нее…

Однако здесь я хотел бы сказать и о том, что, к сожалению, в последние годы был утерян очень важный принцип — принцип профилактической направленности. Сюда следует отнести не только прививки, но и медицинскую грамотность населения. Такой профилактики, какая была раньше, в данное время, к сожалению, нет.

Думаю, что сейчас необходимо вернуться к принципам, существовавшим раньше — принципам профилактики заболеваний.

— Расскажите, пожалуйста, о медицинских программах, действующих сегодня на территории нашей области.

— Решение о принятии такого рода программ было в свое время принято Губернатором и Правительством Свердловской области. Нужно отметить, что ныне действующие программы имеют не только медицинское, но и социальное значение.

Прежде всего, необходимо упомянуть программу “Мать и дитя”. В соответствии с ней на территории нашей области сейчас нет платных родов — все они оплачиваются за счет государственных ассигнований. Появилась даже небольшая тенденция к повышению рождаемости.

Другая, не менее важная программа — кардиологическая. Ведь раньше каждая операция по лечению больного, например, с ишемической болезнью сердца, стоила от 3 до 5 тысяч долларов. Сейчас область выделила на эти цели около двух миллионов долларов, и пациенты полностью получают этот вид помощи бесплатно.

Еще одна действующая программа — по онкогематологии. Раньше смертность здесь достигала восьмидесяти процентов, и только двадцать процентов больных оставалось в живых. Сейчас наблюдается обратная тенденция — 80 % наших пациентов вылечиваются и практически полностью восстанавливают свое здоровье.

Необходимо сказать и о другой принятой программе — диализной. В соответствии с ней выделено 96 миллионов рублей для лечения больных с почечными заболеваниями. Помимо этого у нас в области действует и программа под названием “Доступные лекарства”. Благодаря ей финансируется закуп социально-значимых медикаментов для лечения туберкулеза, сахарного диабета и других системных заболеваний.

— С каждым месяцем у нас в стране растет число заболевших СПИДом. Что, по Вашему мнению, могло бы снизить уровень заболеваемости?

— Действительно, ситуация здесь очень тяжелая. Количество ВИЧ-инфицированных увеличивается практически в геометрической прогрессии. Сейчас только в одной нашей области их насчитывается около 10 тысяч. Предполагается, что к концу года произойдет увеличение этой цифры вдвое. Неоходимо отметить, что около 80 % из числа ВИЧ-инфицированных — это наркоманы.

Думаю, что бороться с этим заболеванием нужно не только медикам. Здесь нужны совместные усилия всего общества и комплексный государственный подход, начиная от медицинской грамотности населения и заканчивая борьбой с наркоманией. Нужно и выделение необходимого количества лекарственных средств для лечения больных СПИДом.

И еще один важный фактор должен присутствовать — культура общества. Каждый должен осознавать, что это заболевание грозит лично ему. А это — неизбежная, медленная смерть.

— Евгений Васильевич, давайте поговорим о проблемах нынешней демографической ситуации в России. Сейчас идет медленное, но неуклонное вымирание народов России, и прежде всего — русского. Статистика говорит, что если процесс этот еще как-то и тормозится, то только за счет притока мигрантов из стран ближнего зарубежья и бывших среднеазиатских республик. Что, по Вашему мнению, может помочь нам выбраться из этого сложного положения?

— Да, действительно, уже на протяжении многих лет мы наблюдаем демографический спад. И причиной этого является прежде всего снижение рождаемости. Помимо этого, происходит рост удельного веса населения пенсионного возраста.

— Проще говоря, просиходит старение нашего общества…

— Именно так. И если немного вернуться в прошлое, то выяснится, что сейчас в основном рожают дети детей, родившихся в годы Великой Отечественной войны. Проще говоря, если я родился в 1941 году, то сейчас рожают мои дети, ставшие взрослыми.

Помимо этого, мы нередко забываем о том, что тогда же, в годы войны, погибло очень много людей, и прежде всего — детородного возраста. Сглаживание же этой страшной картины военных лет может произойти только постепенно, через 5–6 поколений. К сожалению, такова реальность нашего времени.

Другая причина — экономический кризис, вследствие чего резко упала рождаемость. Если раньше у нас в области было 60–65 тысяч родов в год, то сейчас где-то около 40 тысяч.

Нельзя не принимать во внимание и то, что раньше в России был своеобразный быт, уклад жизни. Быт был тесно связан и с верой Православной, и с народными традициями и обычаями. Россия ведь раньше была преимущественно деревенской. А как шла жизнь в деревне? В определенное время сеяли, в определенное время убирали урожай… На Троицу, например, почти всегда игрались свадьбы. А если игрались свадьбы, то через девять месяцев уже ждали рождения ребенка… Народные обычаи жили и передавались из поколения в поколение.

Что произошло потом, мы все хорошо знаем. Началась политика ликвидации деревни, а сооответственно — и рост урбанизации, традиционный деревенский уклад жизни стал исчезать… Ведь именно в деревнях раньше существовали и передавались от старших к младшим и нравственные устои, и почитание взрослых, прежде всего — пожилых людей, понимание того, что можно делать, а чего нельзя…

Думаю, на ухудшение демографической ситуации повлиял и этот фактор — утеря традиционного уклада жизни, существовавшего ранее…

— На фоне этой проблемы, о которой мы сейчас с Вами говорим — не считаете ли Вы, что повсеместная практика разрешения абортов прямо влияет на ухудшение демографической ситуации?

— Я не думаю, что это является главной причиной. Мне довелось застать время, когда аборты были повсеместно запрещены, и это было государственной политикой. Много женщин тогда просто-напросто погибало, ведь аборты все равно делались…

На мой взгляд, право на прерывание беременности должно быть. Особенно по медицинским показаниям. Это я говорю как врач. Другое дело — если смотреть на это с позиций Православной веры. С этой точки зрения, любая зародившаяся жизнь должна быть сохранена. Важно заметить, что медицинские работники обычно делают все для того, чтобы отговорить родителей от опрометчивого шага. Особенно, если это первая беременность будущей матери.

— Сейчас на Западе не утихают споры вокруг эвтаназии. В одной из западноевропейских стран уже проходил суд над одним из врачей, на практике осуществившем этот метод. Что Вы думаете о проблеме эвтаназии?

— Мое мнение — врач просто обязан бороться за жизнь больного до конца. И он должен убедить пациента бороться вместе с ним. Поэтому к эвтаназии в этой связи я отношусь резко отрицательно.

Врач ни в коем случае не должен помогать больному побыстрее свести счеты с жизнью. И с этих позиций я совершенно не понимаю тех, кто занимается этим на Западе.

— Выше мы уже говорили о проблеме наркомании. Как найти выход из этой тяжелой ситуации? В чем он, на Ваш взгляд, может заключаться?

— Я думаю, что эту проблему нужно разделить. Те, кто наживается на распространении наркотиков, безусловно, должны строго наказываться.

В отношении же лечения считаю, что наркоманы — это больные люди и их нужно лечить. Если он не хочет лечиться, значит, ему плохо объяснили, чем грозит дальнейшее употребление наркотиков. Также нам необходимо искить новые пути и методы лечения наркомании.

Я не понимаю тех врачей-наркологов, которые говорят, что лечить наркомана бесполезно. Ведь наркотики — это, прежде всего, зависимость, такая же, как зависимость от алкоголя, от табакокурения… А раз так — значит, мы должны помочь ему избавиться от этой зависимости. И в этой связи позиция некоторых наших специализированных учреждений мне просто непонятна…

— О какой позиции Вы говорите?

— Она заключается в том, что лечить необходимо только тех наркоманов, которые этого хотят. А если его привели родители — мать, отец, сестра, наконец, его что, лечить не нужно? Ведь наркоман — это горе, горе для всей семьи! И нам обязательно нужно сделать все, чтобы помочь пациенту с наркозависимостью избавиться от нее.

Конечно же, процент полностью излечившихся от наркомании невысок, но он есть. А значит — лечить таких больных мы просто обязаны!

Хочу сказать и о том, что огромное значение в решении проблемы наркомании играет профилактика. Каждый человек, начиная с раннего возраста, должен знать, чем ему грозит употребление наркотиков.

— Как, на Ваш взгляд, может повлиять на решение данной проблемы открытие пунктов по обмену шприцев, как это происходит сейчас в Екатеринбурге? Кстати говоря, открытие таких пунктов в Нижнем Тагиле запретили…

— Считаю, что на решение проблемы наркомании это никак не влияет. В основном открытие таких пунктов может положительно сказываться только на уменьшении количества ВИЧ-инфицированных и снижении заболеваемости гепатитом.

Думаю, что способствовать росту наркомании открытие таких пунктов тоже не может. На это действуют совсем другие факторы.

— Тоталитарные секты: представляют ли они сегодня угрозу для жизни и здоровья граждан России?

— Если говорить о психическом здоровье, то да. Ведь психика человека — очень тонкая и ранимая вещь, особенно у детей и подростков. Думаю, что ничего хорошего от этих сект ждать нам не следует. И в этой связи я не понимаю — как, каким образом они находят лазейки различного рода, чтобы зарегистрироваться, получить в аренду помещения?

Помимо прочего, такого рода сектами, на мой взгляд, нередко руководят еще и не совсем уравновешенные люди. Часто здесь присутствует какая-то мания величия, чувство особой избранности. Думаю, что с психикой у таких людей не совсем нормально.

— Сейчас появилось огромное количество литературы по нетрадиционным методам лечения, авторы которых нередко именуют себя дипломированными специалистами, членами каких-либо медицинских нетрадиционных центров и ассоциаций. Как Вы считаете, чего здесь больше — вреда или пользы?

— В этой связи я вспоминаю — помните? — как Чумак все по телевизору воду “заряжал”. Пассы какие-то руками делал… Одним словом “лечил” (смеется).

Если говорить серьезно, то, видимо, на каких-то переломных этапах психология общества меняется, и люди начинают верить тому, чему раньше никогда бы не поверили. Отсюда — и экстрасенсы, и все, что им сопутствует.

Думаю, что большую роль, и далеко не всегда положительную, играют здесь и средства массовой информации. Мнение какого-нибудь непросвещенного корреспондента может нередко сбить людей с толку. К сожалению, бывает и такое.

Если говорить о книгах, которые Вы назвали, то мое мнение о них очень критическое… Куда правильнее, на мой взгляд, вести здоровый образ жизни, заниматься спортом, правильно питаться и правильно отдыхать.

— Евгений Васильевич, спасибо Вам за беседу. От имени всех читателей “Православной газеты” хочу поздравить Вас с приближающимся 60-летием и пожелать Вам здоровья, бодрости и успехов в такой непростой, но такой необходимой для всех нас деятельности, как Ваша.

— Спасибо. В свою очередь хочу сказать, что всем нам сейчас необходима вера. Вера и уверенность в завтрашнем дне. Читателям же газеты хочу пожелать самого главного — здоровья. Здоровья и душевного покоя.

Беседу вел Ю. Анипченко

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475