Юные годы Иисуса Христа

Как часто приходится слышать с церковных амвонов сожаления проповедников и ораторов церковных о том, что мы так мало знаем о юношеских годах Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа. Хотя и нет оснований жаловаться, что о Его юности и о Его внутреннем развитии мы знаем слишком мало. Мы знаем достаточно. То, что мы знаем о времени Его безмолвия, — это есть Его смирение, и оно-то прежде всего и выступает пред нами, в этом образ Его жизни тех лет, которые представляют перед нашими глазами немногие сведения исторического повествования.

Какой же образ Христа начертывают перед нами Евангелия? В отдаленном малом городе Назарете, — читаем в Евангелиях, в незначительном домике возрастал Иисус. Правда Его рождение состоялось в Вифлееме, городе Давидовом. Очевидцы последующих чудесных событий, связанных с Ним, по большей части умерли, среди остававшихся живыми в Иерусалиме и Вифлееме сведения о них забылись, и многие думали, что чудесный ребенок был убит среди других детей, которых Ирод принес в жертву своему подозрению.

В Назарете совсем никто не знал об этом, т.к. Мария и Иосиф сохраняли эти события как тайну в своих сердцах, о которой они не могли рассказывать никому, потому что никто не понял бы их; им самим было трудно говорить об этом между собой, т.к. они и сами не вполне понимали все. Менее всего говорила об этих событиях Своему Сыну Сама Пресвятая Дева Мария — потому что как Ей было говорить Ему о них? Тем не менее, юный Иисус возрастал и «преуспевал в премудрости и возрасте, и в любви у Бога и человеков» (Лук. 2, 52).

Дом, где жил Спаситель, не был обыкновенным. В нем Иосиф трудился для блага семьи, Мария пребывала в нем, исполненная нежной и священной любви, а отрок Иисус озарял его истинным небесным светом. Несомненно, что это был дом веры и благочестия, ангельской чистоты, совершенного мира, дом, освятивший всю землю, внушавший взирать на себя с благоговением ангелов и святых.

В течение почти 18 лет после посещения Иерусалима во время праздника Пасхи, вся жизнь Иисуса Христа протекала в городе Назарете, где Сын Божий, Спаситель человечества, провел почти 30 лет Своей земной жизни. Назарет был Его родным городом. Его местопребыванием, за исключением трех или четырех лет Его жизни на земле; городом, имя которого, тогда негромкое, было начертано в скорбной надписи на Его кресте; городом, от которого Он не погнушался заимствовать Свое наименование, когда говорил в видении Своему гонителю Савлу (Лук. 2, 51; Деян 22, 8). Мирная долина и горные возвышенности Назарета видели, как Он постепенно возрастал и делался юношей, мужем, — возрастал, как сын, брат, гражданин, сосед, друг, подобный другим людям (Лук. 2, 52). Его божественное величие не раскрылось внезапно или чудесным образом. Подобно росту зерна на полях около Его назаретского дома, и Его рост был малозаметен. По мере того, как Христос возрастал, Его глаза начинали светиться духовным светом, а Его душа наполнялась несвойственным другим людям чувством одиночества, отделявшего Его от большинства их. Он необходимо должен был с ранних пор казаться как бы возвышающимся над всем земным, и ни одно нечистое слово или помышление не могли быть уместны в Его присутствии. Сделавшись юношей, Он должен был все больше чувствовать свое одиночество; оно должно было усиливаться и в Его последующие годы, потому что могло ли Его безгрешное существо быть близким ко греху и слабости? Христос должен был сближаться больше с людьми преклонных лет, чем с молодыми; почитая Иосифа, Он относился с полной сыновней преданностью и к Своей Матери. Обычаи Его последующей жизни дают нам повод думать, что даже во время Своей юности Он часто удалялся в самые уединенные места на окружающих Назарет горах и долинах, и что Дева Мария перестала со временем тревожиться мыслью о том, где Он пребывал.

Пасха, хотя и была самым главным религиозным празднеством в году, составляла однако только часть целого ряда постоянно повторяющихся праздников. Четыре раза в год, в июле, октябре, январе и марте, разные события еврейской истории более или менее истово праздновались еврейской общиной, жившей в Назарете.

По прошествии 50 дней после Пасхи, толпы народа опять начинали двигаться в Иерусалим с целью присутствовать там на празднике Пятидесятницы или первых плодов. О множестве народа, присутствовавшего на одном из этих праздников, упоминается во II главе книги Деяний Апостольских. Это был один из трех главных годичных праздников; нет никакого сомнения, что во время своей назаретской жизни Иисус и семья Иосифа — все принимали участие в этом великом и общем торжестве.

Богомольцы, живущие в Назарете и его окрестностях, намереваясь отправиться в Иерусалим, собирались сначала в городе, как наиболее удобном месте для совещаний относительно путешествия. Они должны были приходить в Иерусалим прежде 6-го числа сивана (июня); в это и 7-ое число праздновался праздник; поэтому богомольцы выходили из дому за несколько дней раньше. В это время первая жатва большею частью оканчивалась, так что из дому выходить могли многие. Вместе с толпами богомольцев тянулись медленно стада овец и волов для жертв, вереницы ослов и верблюдов, нагруженных провизией и самым необходимым, или добровольными пожертвованиями на храм, или с сидящими на них стариками и слабыми. По мере того, как они проходили через города и деревни, к ним присоединялись новые толпы. Все поднимались рано по утрам с криком: «Вставайте, пойдем в Сион, к вечному Богу нашему! Затем начиналась игра на флейтах, и шествие трогалось с пением 121 псалма: «возрадовался, когда сказали мне: пойдем в дом Господень». Когда же показывался Иерусалим, то всеми овладевал восторг. Многие бросались на колена и молились, поднимая руки к небу. Тотчас же запевалась величественная песнь: «прекрасная возвышенность, радость всей земли, гора Сион, на северной стороне ее город великого Царя» (Пс. 47, 3). Конец этого псалма воспевался с большим воодушевлением: «ибо сей Бог есть Бог наш на веки и веки: Он будет вождем нашим до самой смерти» (Пс. 47, 15). Каждая группа богомольцев развертывала свое знамя, на котором написано было имя города или деревни. Близ Иерусалима из него выходили священники в своих белых одеяниях для встречи богомольцев в сопровождении толпы горожан, одетых в праздничные одежды. Входя во врата, священники громко пели под игру на флейтах: «возрадовался я, когда сказали мне: пойдем в дом Господень. Вот стоят ноги мои во вратах твоих, Иерусалим!» (Пс 121, 1–2). Лица, занятые торговлею на улицах или у дверей своих домов, чтобы почтить процессию, вставали со своих мест, и когда она двигалась мимо, приветствовали ее словами: «люди из Назарета (или еще откуда-нибудь), здравствуйте!» В то время, когда богомольцы подвигались вперед, огромная толпа наполняла воздух радостными криками. На горе храма все богатые и бедные, потому что все принимали участие в этих процессиях, ставили свои корзины на плечи и восходили ко двору мужчин, где их встречали левиты, которые присоединялись к процессии, запевая под музыку своих инструментов псалом, начинающийся словами:

«Аллилуиа. Хвалите Бога во святыне Его; хвалите Его на тверди силы Его» (Пс. 150). «Из того узнаю, что Ты благоволишь ко мне, если враг мой не восторжествует надо мною» (Пс. 40, 12). Голуби, привязанные к корзинам, теперь передавались священникам в жертву всесожжения; первые плоды и дары вынимались из корзин с произнесением слов, предписанных Моисеем: «сегодня исповедую перед Господом, Богом твоим, что я вошел в ту землю, которую Господь клялся отцам нашим дать им» (Втор. 26, 3, 10). «Итак, вот, я принес начатки плодов от земли, которую Ты, Господи, дал мне». Богомольцы затем оставляли храм в сопровождении большой толпы; одни из них отправлялись отдохнуть с своими родственниками и друзьями, другие, — с некоторыми из многих домохозяев, которые приглашали их.

Не подлежит сомнению обстоятельство, что Христу много раз приходилось быть свидетелем подобных торжеств. В ранние годы Своей жизни Он часто видел, как богомольцы располагались станом по всем сторонам вокруг города; как на крышах домов устраивались палатки для переполнивших город посетителей; как окна и двери покрывались древесными ветвями и цветами.

В августе многих привлекал в Иерусалиме следующий по порядку праздник. В половине этого месяца (15 аба) приносились дрова для храма, — а эту обязанность должны были исполнять все Иудеи, что и было причиною больших торжеств в столице. Затем в религиозном календаре следовало 1-е октября, которое праздновалось как Новолетиe, или как Праздник труб. Никакого дела нельзя было делать в этот день. Это был день, в который по мнению Иудеев Бог принимал отчет о делах каждого предшествующего года; это был судный день, в который судьба каждого в наступающем году начертывалась в небесных книгах. Отсюда это был скорее день поста, чем праздник. Синагоги возносили особенные молитвы и никто до полудня или даже до захождения солнца не мог есть. Восемь следующих дней были еврейским великим постом, в который совершались приготовления ко дню очищения. Этот последний день считался столь торжественным и священным, что его просто называли: день. Он был субботой суббот, днем совершенного покоя на основании указаний книг Левит (16, 1–34) и Чисел (29, 7–11). Весь народ, по свидетельству историка Иосифа Флавия, постился в течение 24 часов. Мирские или домашние дела оставлялись; никто даже не мылся. Весь этот день проводился в синагоге, где каждый стоял, будучи одет в белый саван и с белым же покрывалом на голове, в которых после и следовало класть его в гроб. Каждый по установленной форме исповедовал свои грехи пред Господом, в словах надлежаще предписанных. Этот день был наиболее торжественным днем в еврейском году. Христос мог рано слышать о том, как за 7 дней до наступления великого дня первосвященник повторял все обряды и очищался окроплениями очистительной воды (Числ. 19, 13). Христос мог слышать и о том, как первосвященник проводил ночь пред великим днем: пред ним читали или же он сам читал громко, чтобы удержаться от сна, потому что первосвященник не должен был спать до захождения солнца следующего дня. Каким мелочным должно было казаться Христу учение раввинов, когда Он узнавал, что первосвященнику следовало переменить свои одежды в этот день 6 раз, умыть свои руки и ноги 8 раз, а все тело — 5 раз между рассветом и захождением солнца! Иисус Христос должен был часто видеть первосвященника, который с босыми ногами и покрытой головой входил за завесу однажды в год, в страшную темноту, куда никто не входил кроме него. По свидетельству историка Иосифа Флавия, «первосвященник останавливался только на одно мгновение в этой маленькой, темной, мрачной комнате». Обряды, совершавшиеся при этом, были так многочисленны и сложны, что даже этот историк иудейства не делает попытки перечислить их. Службы совершались сотнями священников, и все это оканчивалось троекратным исповеданием грехов народа. Огромное собрание богомольцев при каждом произнесении страшного имени Бога три раза падало на землю с воплем: «да будет благословенно славное имя вовеки»; первосвященник отвечал после каждого вопля: «вы чисты!». Все это Спаситель должен был видеть.

Пять дней спустя наступал последний годичный праздник Кущей, во время которого воспоминалось 40-летнее странствование евреев по пустыне. Подобно другим евреям, и Христос, без сомнения, часто в течение этой недели жил в шалашах из ветвей, которые устраивались на каждом дворе, на каждой крыше, на улицах и открытых местах в Иерусалиме. Христос видел также и толпы, которые приносили приношения из лучших плодов в храм; в знак радости каждый нес в своих руках пальмовую или лимонную ветвь. Веселое провождение времени в каждом доме, залитый огнями город и общее ликование были знакомы Ему.

25 число кислева, нашего декабря, было празднованием памяти освящения храма Иудой Маккавеем, по-еврейски — Ханука, после осквернения его сирийцами (1 Макк. 4, 52–59). Народ собирался в синагоги, неся пальмовые и другие ветви в своих руках и присутствовал при торжественных службах. Молодые люди в каждом семействе слушали волновавшие их рассказы о делах маккавеев, и эти деяния побуждали молодежь к благородному соревнованию. К этому присоединялись рассказы о геройском поступке Юдифи и об ассирийском Олоферне. В Назарете не было ни одного дитяти, которому не были бы известны все эти события.

Праздник Пурим праздновался в промежуток между праздником Кущей и Пасхой. Он совершался 14 и 15 чисел адара, марта, и был воспоминанием избавления еврейского народа в Персии от злых козней Амана при помощи Есфири. Во время службы в синагоге прочитывалась вся книга Есфирь с целью сохранить живую память об указанном событии; дети поднимали самые громкие и угрожающие крики при всяком произнесении имени Амана, а собрание топало ногами и изрекало изо всех сил проклятия: «да изгладится имя его. Да погибнет имя нечестивого». Каждый год в назаретской синагоге Иисус Христос должен был все это видеть и слышать, а также и то, как чтец хотел прочитать одним духом стихи, в которых упоминалось об Амане и сыновьях его вместе, с целью показать, что они были повешены одновременно.

Таков был еврейский религиозный год с его 59 праздничными днями, проходившими пред взором Иисуса. Каждое событие отличалось особенностями и его постоянно повторявшееся влияние на народный язык, мысль и жизнь обнаруживалось в многочисленных влияниях. Религия и политика всегда отождествлялась при теократическом устройстве общества. Таким образом, эти два принципа, оказывающие наиболее могущественное влияние на человечество, постоянно волновали каждого еврея. В такой атмосфере Христос провел Свою земную жизнь.

Но ни службы, совершавшиеся в синагогах, ни праздники в Иерусалиме, с любовью посещавшиеся галилеянами, не оказывали все-таки, говоря по-человечески, самого высшего влияния на возрастание в Иисусе «премудрости». Подобно учению раввинов, эти праздники были только разнообразными пособиями для усвоения и понимания той священной книги, в которой Его Отец небесный открыл Себя Израилю. На каждой странице Евангелий заметно, что Христос, подобно Тимофею (2 Тим. 3, 15), с детства знал «священные писания». Мы можем быть уверены, что в доме Иосифа Священное Писание читалось ежедневно, и что при этом более строго, чем где-либо, согласно поучению раввинов, по которому «трое, сидящие вместе и не говорящие о законе подобны людям, вкушающим языческие жертвы». Учение Христа отличается ясностью, радостью и естественностью, — и это говорит о чистых и святых влияниях, полученных Им в эти ранние годы. Полные любви изображения домашней жизни и детства в Евангелиях говорят о Его личных воспоминаниях. Намеки на невинные игры детей, на их близость к Царству Небесному; изображение отца, которого обезоруживает просьба его сына; трогательное указание на неимение Своего собственного крова, причем Христос сравнивал Себя даже с птицами небесными и лисами (Матф. 8, 20, 11, 16, 19, 13–15; Лук 15, 12), показывают, что в течение всей Своей жизни Он постоянно возвращался мыслью к чистой и счастливой жизни Своей в Назарете.

Мы не сомневаемся в том, что первыми учителями Иисуса Христа была Сама Дева Мария и Иосиф. Он научился читать Священное Писание, сидя у их ног. Благочестивые еврейские родители, по свидетельству Иосифа Флавия, заботились весьма много о том, чтобы иметь рукопись, на которой начертан был закон древними еврейскими письменами, и сохраняли ее, как особенную домашнюю святыню. Более богатые семейства должны были иметь полные списки Ветхого Завета на пергаменте или на египетском папирусе, более скромные имели только списки Закона или Псалтири.

Глубокое знание Священного Писания Спасителем обнаруживается на страницах Евангелий повсюду. Оно было так глубоко, что даже противники Его должны были признать Его учителем. Мнение самих книжников Он часто опровергал словами «разве вы не читали» (Матф. 12, 3). Весь Ветхий Завет был столько знаком Христу, сколько и Деве Марии, если об этом судить по песне: «величит душа моя Господа». Христос пил из чистого источника древних писаний небесную мудрость во время Своего детства. На Библию Он ссылался, когда отвергал все маловажное и не имеющее значения в религиозном учении Своих дней.

Длинные годы уединенной и смиренной жизни в Назарете не были впрочем проведены в праздности или зависимости от других. Горожане знали, что, подобно Иосифу, Иисус трудился для приобретения Себе насущного пропитания. Умственные занятия и ручной труд у евреев близко объединялись и не считались несовместимыми. «Люби ручной труд», — говорил Шемайя, учитель Гиллела, а в семействе Гамалиила употреблялась пословица, по которой соединение изучения закона с занятием торговлей могло предохранять от греха, между тем, как одно только учение считалось опасным и вредным. Раввины, посвящавшие треть дня на изучение Закона, треть — молитве и треть — труду, пользовались особенным уважением. С любовью рассказывались истории о том, как знаменитые учителя приносили в школы седалища, сделанные их собственными руками, и как раввин Финеес работал как каменщик, в то время, когда был избран первосвященником. Из раввинов, пользовавшихся уважением во время Христа или позже, по словам Ф.В. Фаррера, некоторые были мукомолами, другие — плотниками, сапожниками, портными, хлебопеками, лекарями, строителями, менялами, писцами, носильщиками, кузнецами и церковными прислужниками. В народе, у которого ни один учитель не мог получать платы за свои наставления, честный труд, доставлявший такому учителю средства к жизни, не мог быть причиною какого-либо ложного стыда.

Годы, проведенные в Назарете, были посвящены столько же изучению письменного откровения, сколько и тщательному наблюдению великих явлений в жизни природы и человека. Из Евангелий вполне видно, что ничто не ускользало от взора Христа. Лилии и трава полевая, изображаемые Им в Нагорной проповеди; курица, по своей любви, собирающая птенцов под свои крылья; птицы небесные, которые питаются, ни о чем не заботясь, от благ, рассеянных по земле, овцы, бегущие за пастухом, иногда заблуждающиеся и погибающие в пустыне; псы, столь всем знакомые в восточных городах; лисицы, имеющие свои норы в лесной чаще; растения и цветы — все это было принято Им к сведению в эти ранние годы приготовления к Своему служению. И люди не упускались из виду. Детские игры, удовольствия более зрелых лет, жених и невеста, плакальщики и смерть, крепости и дворцы князей, шелковые одежды вельмож, богатые собственники полей и виноградников; сторож, купец, совершающий путешествие, нищий, должник, сеятель и работник в винограднике или рыбарь на озере, утомительный труд, вздох заключенных в узы, или в темницы, — все это Христос видел, слышал и обо всем вспоминал. Его наблюдения не были поверхностны. То, чем владели люди, их радости, страдания, их слова и дела, их обычаи, их гордость или смирение, притворство и искренность, неудачи и заслуги. Эта постоянная проницательность характеризуется великой чертой, свойственной Христу, именно, среди всех несовершенств и ошибок, господствовавших в человеке, Он никогда не упускал из виду его внутреннего достоинства, которое Он часто видел в людях, считавшихся погибшими грешниками.

Он не отвергает ни мытарей, ни грешников. Даже и в них Он открывал добрые свойства. В Закхее Он видит сына Авраамова; в Марии Магдалине привлекает к Себе оплакивающую свои грехи кающуюся грешницу, а в умирающем разбойнике приветствует возвратившегося назад блудного сына. Во всех этих случаях сердечные тайны обнаруживались не одной только проницательностью, свойственной человеческому уму. Всеведение Христа, проникавшее в душевные тайны, соединялось с дыханием самой горячей любви (Матф. 7, 9–11; 12, 35; Лук. 13, 16; 19, 9). Как брат и друг всех, пришедший взыскать и спасти погибших, Он смотрит на всех людей с бесконечною любовью, к какому бы народу они не принадлежали.

Назаретская жизнь, с ее спокойствием и патриархальностью, изображена евангелистами только в немногих словах; но в совете Божием она с начала до конца имела вполне определенную и премудрую цель, будучи приготовлением к великому делу, совершенному в последние годы жизни нашим Господом. Христос был воплощением Божественного Слова, хотя на время это Слово и было запечатлено молчанием. Он был светом, как выражается свят. Григорий Богослов, который должен был «светить во тьме, хотя временно этот свет и был сокрыт от взоров людей». Он должен был отличаться от всех окружающих людей высотою Своей духовной природы и был отделен ею от всякого содружества со злом. Однако по своей человеческой природе Он должен был развиваться так же постепенно, как и другие люди. Такое развитие в своем всегдашнем и постоянном преуспеянии, делало Его жизнь внешне похожею на жизнь Его соотечественников, иначе они не могли бы удивляться Ему, когда Он после явил Себя. Проводя в эти годы спокойную и уединенную жизнь, Христос должен был смотреть на мир людей подобно тому, как смотрел Он, без сомнения часто, на прекрасный вид со скалы, находящейся в окрестностях Назарета.

Годы за годами проходили и, однако, Он занят был Своею ежедневной работой, ибо не пришел еще час Его. Отличаясь кротким терпением, чрезвычайной непорочностью жизни, естественной и всегда деятельной добротой; нежною любовью и расположением ко всем окружающим; любимый, почитаемый, но облеченный в таинственный свет Своего совершенного человечества и проясняющегося осознания Своего божественного происхождения, — так мирно провел Христос 30 лет Своей жизни.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475