Могилы моей не ищите

«…нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу. Если кто имеет уши слышать, да слышит!»

От Марка гл. 4

«А на троне, вижу, сидит Царь. Лицо бледное, мужественное, читает Иисусову молитву. Вдруг упал как труп. Корона спала. Помазанника звери затоптали… Я вижу в белом саване — Николай II. На голове венец из зеленых листьев, лицо бледное, окровавленное, на шее золотой крест. Он тихо шептал молитву, а затем сказал мне со слезами: «Помолись о мне, отец Иоанн. Скажи всем православным христианам, что я умер, как Царь-мученик мужественно за веру Xристову и Православную Церковь. Скажи Апостольским пастырям, чтобы отслужили братскую панихиду за меня грешного. Могилы моей не ищите!»

Святой праведный Иоанн Кронштадтский, янв. 1901 г.

Восьмое десятилетие не утихают споры и поиски останков русского самодержца Николая Александровича Романова и его семьи. Царские мученики, принявшие кончину в подвале ныне уже снесенного Ипатьевского дома, по словам немногих очевидцев, были вывезены в район Ганиной ямы за пределами города Екатеринбурга в сторону Верх-Исетского завода за 20 верст.

Место изуверства палачей-комиссаров над останками убитых многократно подвергалось обследованию и раскопкам. Сам процесс расстрела, уничтожения и сокрытия трупов породил множество загадочных неразрешимых версий, тайн и легенд. В последнее время этот вопрос вновь всплывает на поверхность в связи с обнаружением и обследованием неких костей в лесу под Екатеринбургом. На повестку дня даже ставится вопрос об официальном захоронении в Петропавловском соборе Петербурга того, что якобы осталось от расстрелянной царской семьи последнего русского Императора.

Божьим промыслом в процессе работы над картиной «Оргия» в 1990–92 годах и после изучения многих документов по данной теме мне, как бывшему жителю Екатеринбурга (в 1956–1967 гг.) пришла любопытная догадка о предполагаемом месте захоронения. В основу версии местонахождения того, что могло остаться, я воспользовался наименованиями улиц и площадей города, прослеживая последний крестный путь на Голгофу Николая и Александры со дня прибытия в город и далее к месту окончательного уничтожения тел убитых. Читая названия улиц в этом уральском городе в советский период, волей-неволей задумываешься, и в памяти всплывает пословица: «Черт ведьму метил».

Поскольку существует версия, а ряд документов и свидетельств это подтверждает, что некие головы неких убитых в июле 18 года были доставлены в Москву из Екатеринбурга, и ряд высших должностных лиц тогдашнего Совдепа опознал их и оставил протокол опознания за подписями, то я считаю, что эту догадку нельзя игнорировать. На основе этой версии я и писал свою историческую картину «Оргия» (рабочее название было «Сатана в Кремле»).

Лично я давно убежден в том, что головы Императора и наследника престола крупнейшей Империи мира, преемницы Византии, оплота православной веры, безусловно, были необходимы исполнителям-палачам Екатеринбурга для документального подтверждения о проделанной «работе» перед своим высоким московским начальством в лице Свердлова, Ленина, Троцкого и прочих властелинов-рабовладельцев России, уже к тому времени оккупировавших главную православную святыню — Московский Кремль. В свою очередь, московские палачи-изуверы просто были обязаны дать отчет своим более высоким покровителям в Париже и Лондоне — Парвусу и Дюпону и прочим финансистам, вдохновлявшим русскую смуту в течение последних ста лет, результатом чего и явилось свержение самодержавия в феврале 17 года и последовавшие за ним ночные июльские выстрелы в ипатьевском подвале.

Самым надежным способом опознания заказного убийства является древнейший языческий обряд обезглавливания жертвы и принесения ее головы на блюде. В нашем сознании сразу же возникает образ Иродиады с головой Иоанна Крестителя или яркие картины художника В.В. Верещагина «Апофеоз войны», «Торжествуют» или персонажи из романов Фенимора Купера из жизни и быта самой так называемой «цивилизованной» страны мира Соединенных Штатов — это скальпирование аборигенов-индейцев и сдача их в утиль для получения вознаграждения.

Как известно, вместе с царской семьей (7 человек) в подвале были убиты и самые преданные люди царственных особ — их слуги (4 человека). Это доктор Боткин, горничная Демидова, лакей Трупп и повар Xаритонов. На месте Ганиной ямы в селе Коптяки следователь Соколов не нашел ни одной (ни одной!) черепной кости и ни одного зуба. Безусловно, что тела перед сожжением были обезглавлены, но тут после изучения всех материалов следствия у меня возникли две неясности. Первое: где происходило обезглавливание, в лесу или еще ранее — в городе? Если эта часть работы палачей была проделана в лесу, тогда сама собою возникает необходимость отрубленные царские головы возвращать назад в местную чрезвычайку. Не безопасно ли это в те дни перед наступающим Колчаком и не проще ли и надежнее для доказательства опознания и отчета обезглавить трупы сразу в городе? Вторая неясность: во всех документах фигурирует только фамилия шофера Люханова, т. е. водителя грузовика, на котором перевозились тела убитых от Ипатьевского дома до места сожжения, где грузовик и застрял в болоте. А вот фамилии других шоферов, легковых авто, на которых Белобородов, Юровский, Голощекин курсировали трое суток, — эти фамилии нигде не зафиксированы.

Нельзя исключать возможности, что имелись два места уничтожения трупов и второе место знал лишь узкоограниченный, особо доверенный круг лиц, которые смогут сохранить эту тайну навечно.

В подтверждение этого говорит и тот факт, что в первую ночь трупы были сброшены в шахту, а через день их достали. Значит, поступила корректировка более высокого начальства. Или на другой день вынутые тела были обезглавлены и началось их сожжение, а головы все отвезены совсем в иное место, при этом и была утеряна искусственная челюсть доктора Боткина, найденная в одной из шахт.

Весьма подозрительна во всех смыслах так называемая экспедиция писателя-милиционера (друга Щелокова — министра МВД) Гелия Рябова, который безусловно не без разрешения высоких покровителей мира сего поехал на место происшествия и стал знакомиться, изучать, а потом и искать нечто в период 1976, 1977, 1979 годов. Конечно же, он нашел спустя 60 лет то, чего не могли найти в 1918 и 1919 годах ни следователь Сергеев, ни следователь Соколов, ни ярый монархист генерал Дитерихс. Как сегодня Рябов утверждает в своих телеинтервью, они не могли найти захоронений царской семьи по горячим следам ввиду того, что были слишком интеллигентны и образованны до педантичности. А вот он нашел то, что хотел и весьма успешно. Мне вся эта шумиха напоминает тот самый случай, когда сам вор более всего кричит о воре.

Сами палачи и их организаторы дьявольского сценария в 1918 году сразу для запутывания следов преступления запустили несколько версий расправы над царем и его приближенными. Об этом уже в 1919 году писал англичанин Роберт Вильтон: 1. ложное официальное оповещение в печати; 2. уничтожение трупов; 3. ложное погребение; 4. ложный судебный процесс; 5. ложная следственная комиссия по расстрелу царя во главе с самим Янкелем Свердловым, самым главным организатором и убийцей царской семьи и всей России.

Также обращает на себя одна особенность при официальных сообщениях в газетах: это разделение (группирование) убитых лиц: царь и наследник, а семья отдельно — первое сообщение 22 июля о заседании ЦИК на 5 съезде Советов, а спустя 2 месяца газета ЦИК «Известия» от 22 сентября 1918 года сообщала, что тело царя, закопанное в лесу, выкопали и перенесли в собор, и вскоре оно будет перевезено в Омск, семья же царя якобы жива и находится в безопасном месте.

Таким образом, очередные находки — сенсации очередного гробокопателя Рябова, я думаю, еще далеко не последние в ложной заячьей цепи трехсторонней комиссии и международного валютного фонда, роющих могилу для России уже не первое столетие.

Нельзя обойти вниманием любопытные воспоминания Петра Ваулина, ныне живущего в Америке (см. журнал «Слово», № 11–12, 1992 г.). Также я хотел бы сегодня рассказать о воспоминаниях, которые НИКОГДА И НИГДЕ не публиковались. Я имею в виду главу администрации области в 70-е годы, пост этот тогда именовался секретарь обкома КПСС и секретарь горкома КПСС. Когда в 1987 году Борис Николаевич был снят с поста 1 секретаря горкома Москвы и исключен из кандидатов Политбюро, а съезды союзные еще не собирались, он, т.е. Борис Николаевич, будучи министром Госстроя СССР, в январе 1989 года позвонил мне домой и попросил о встрече либо у меня дома, либо в его доме, в его семье. Он готов принять меня и мою семью. Я дал согласие на первый вариант с пожеланием на будущее в ближайшие дни совершить к нему ответный визит. Ответного визита не последовало, но первая встреча у меня в гостях, все же состоялась, и длилась наша беседа три часа пятьдесят две минуты, за чаем в семейном кругу с супругами. С самого начала у нас была договоренность говорить обо всем совершенно правдиво, по принципу: что на уме, то и на языке. Самое первое, что я ему заявил открытым текстом, были мои слова: «Борис Николаевич, в истории России вы навсегда останетесь как лицо государства, причастное к сносу двух важнейших исторических памятников страны: первый памятник — это Поклонная гора в Москве, второй памятник — это Ипатьевский дом на Урале».

Услышав это, мой собеседник оба обвинения отверг как несостоятельные, причем довольно аргументированно, при этом надо заметить, что если Поклонная гора в то время была у всех на слуху, о ней много писали и говорили, и я был не первым кто задал этот вопрос Ельцину, на что я и получил его ответ, который он знал наверняка наизусть. А вот тема царя, его расстрела, сноса Ипатьевского дома в те годы далеко была еще не в моде. О ней молчали, да и просто было запрещено говорить вслух. И на эти вопросы Борис Николаевич заговорил искренне, т. к. чувствовалось, что он говорит об этом впервые. Вот что он нам рассказал в тот субботний вечер о судьбе Ипатьевского дома и о царском деле. Задумавшись он вымолвил следующее: «В бытность моего руководства Свердловском и областью и в дни сноса дома ко мне вдруг настойчиво напросился один весьма пожилой старик и в уединенной обстановке один на один признался, что он очень боится за свою жизнь. Я поинтересовался — почему? Он ответил, что ему вдруг стали угрожать неизвестные лица, в связи с тем, что он знает настоящее место захоронения царя, а в связи с последними событиями, происходящими в городе, он стал опасаться за свою жизнь. Я ему (Ельцин — старику. прим. В. Л.) в свою очередь отвечаю, столько лет прошло и жив же, ничего не случилось. На что старик ответил, что все эти годы он хранил гробовое молчание, а теперь вот стал бояться».

В.ЛЕНЬКОВ
г. Москва

(Продолжение следует)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475