Архимандрит Савва (Мажуко): Единение со всей Церковью Христовой

Самое важное событие в церковной жизни – Литургия. Центральное звено, стержень, ось, на которой держится Литургия, – причащение Святых Христовых Таин. Это важнейшее событие не только в жизни Церкви, но и в жизни христианина.

Удивительным образом совпадает важность причащения Святых Христовых Таин как общецерковного события с личным измерением человека. Люди, которые причащались, это прекрасно знают. Осмысление важности этого дела приходит не сразу. Рефлексируя, как сейчас говорят, над своим евхаристическим опытом, должен признаться, что я только через несколько лет хождения в церковь и причащения Святых Христовых Таин начал понимать, что это такое и почему это так важно.

Блажен тот, кто сразу способен понять, что с ним происходит, но таких я не встречал. Сначала событие, потом понимание. Хотелось бы, чтобы было по-другому – сначала понимание, потом событие. На этом построены некоторые курсы по воцерковлению и катехизации. Но не думаю, что формальное теоретическое знание способно заронить то зерно, которое по-настоящему прорастет и укоренится в человеке. Убежден, что каждый из нас вызревает в свою меру и в свой час. Некоторых эта зрелость (или хотя бы намек на зрелость) настигает спустя десятилетия церковной жизни и жизни евхаристической.

Что удивительно, при всем богатстве нынешней церковной жизни, при всей доступности литературы, проповедей мы не видим, чтобы люди массово шли в Церковь и причащались Святых Христовых Таин. Для человека должна стать очевидной ценность Евхаристии. Я, простой человек, прах и пепел, почти безымянный, подхожу к Чаше Христовой, и в меня вливается Кровь Господа, Богочеловека, Творца этого мира, воплощенного, распятого и Воскресшего. Эта Кровь проникает в меня через ложечку жизни, течет во мне, и я становлюсь единокровным и единотелесным не только Господу нашему, но и братьям, сестрам, которые вместе со мной подходят к Чаше.

Это настолько ошеломляющая мысль, настолько ошеломляющее знание, ощущение и настолько богатый опыт, что не сразу дано это пережить. Потому что это что-то совершенно невместимое для обычного человека. Нужно быть к этому готовым, как-то дорасти до этого.

Наряду с даром единокровности и единотелесности с Господом это дар какого-то удивительного мистического единения со всей Церковью Христовой на всей земле: и с теми, кто живет сейчас, и с теми, кто уже отошел ко Господу. Я подчеркиваю это! То есть я единокровный и единотелесный с преподобным Сергием Радонежским, с апостолом Павлом, с Царицей Небесной.

Кровью Божией, Кровью Спасителя я приобщаюсь к корню Давидову. Я еще и потомок Давида, хотя, казалось бы, никакого отношения к этому роду не имею. Я потомок Давида не через множество поколений, а напрямую через Господа нашего Иисуса Христа...

Это таинственные, удивительные вещи! Как только начинаешь об этом думать, это способно лишить покоя, отдыха и сна. Но когда пытаешься рассказать об этом современному светскому человеку, сталкиваешься с обычной проблемой. Человек говорит: «Я готов причащаться Тела и Крови Христовых. И в церкви сейчас ходили бы тысячи, сотни тысяч новых людей, только отмените ложечку. Я брезгую причащаться с ложечки. Потому что это биохимия, микробы другого человека. Это все чужое. Заведите одноразовые ложечки».

Насколько нелепо звучит эта претензия наряду с тем даром, который дает нам Господь! Я знаю приходы, где служится Литургия апостола Иакова и практикуют древнюю форму причащения, когда Тело и Кровь Христовы под видом хлеба и вина подаются раздельно. То есть ты подходишь, складываешь руки, тебе кладут Тело Христово (кусочек благословенного освященного хлеба), а потом подходишь к Чаше и причащаешься. Но я не видел, чтобы эти литургии были массовыми. Будто, если объявят, что начали причащать без ложечки, люди сразу побегут. Не побегут.

Дело не в болезненной нервозной стерильности современного человека, который иногда изводит себя тем, что стрижет ногти до крови, моет руки мылом чуть ли не до кожных заболеваний, борясь так с микробами. На самом деле это нервозные вещи, их не совсем уместно припоминать в разговоре по поводу лжицы. Да, лжица появилась в церковной литургической практике довольно поздно. Это был сирийский вариант Евхаристии, но очень удобный. Но люди уже тысячелетия причащаются со лжицы, не брезгуя и не боясь заразиться.

Причина не в санобработке, не в стерильности, необходимой для этого великого таинства. Как только ты перестанешь быть чужим в Церкви, лжица перестанет быть проблемой. Я уверен, что как бы Церковь ни пыталась подстроиться под запросы современного общества, а они с каждым днем множатся, число последователей веры Христовой не станет больше.

Припоминаются слова Достоевского из его Пушкинской речи: «Смирись, гордый человек!» Ты приходишь в храм Божий не для того, чтобы тебе оказали какую-то религиозную услугу. Ты приходишь потому, что гибнешь. Ты просто сдохнешь, если не будешь с Господом. Если ты этого не понимаешь, бесполезны разговоры о лжицах, богослужении на русском языке, удобной скамейке, более динамичном или более коротком богослужении. Дело совершенно не в этом.

Видимо, для человека лжица является препятствием к тому, чтобы принять вечную жизнь, принять в свое бренное, умирающее тело Кровь Господа Воскресшего. Скорее всего, человек еще не дозрел и не понял, в чем дело. Это грустно. Но это ни в коем случае не аргумент.

Это то же самое, как если бы вы оказались на «Титанике», гибнущем корабле, и вам сказали, что можно сесть в шлюпку, а вы стали бы говорить, что недостаточно хорошо протерли поручни, что там будет дуть ветер и вас нужно обеспечить пледом. Человек, который погибает, даже не заикнется об этом; он готов будет даже плыть за этой шлюпкой, держась одной рукой.

Лжица – часть нашей семейной традиции. Это как в семье: когда вы покормили ребенка манной кашей, доедаете за ним, облизывая ту же ложку. И дети в многодетной семье, где я, например, вырос, сильно не переживают, из какой чашки будут пить и какой ложкой есть. Потому что это свои.

Церковь – это свои, единокровные братья и сестры. Именно поэтому никто не брезгует причащаться со лжицы. И священник, причастив, бывает, не одну сотню человек, облизывает лжицу после всех, как это делает папа, накормив своих маленьких деток. И живет потом долго и счастливо, без всяких агрессивных микробов и бактерий. Потому что все эти бактерии и микробы в голове, а не на лжице; они в сердце человека, а не там, где он пытается их незаконно рассмотреть.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475