Иерей Никита Сороколетов: Молитва – беседа ума с Богом

Тема разговора – молитва. Батюшка, что такое молитва?

– Чтобы ответить на этот вопрос, мне кажется, нужно обратиться к классическим святоотеческим текстам, повлиявшим на формирование понимания молитвы как христианской практики в нашей православной традиции. Первый такой классический текст – это «Слово о молитве» Евагрия, где он дает несколько определений молитвы, и, наверное, самое первое – он определяет молитву как беседу ума с Богом. В этом же трактате он пишет, что молитва должна быть безо́бразной, и это условие становится основополагающим для восточного христианства, для Православия. Когда человек молится, он не должен принимать каких-то внешних впечатлений. Но люди часто говорят, что у них рассеивается ум, и это бывает как раз из-за того, что они принимают какие-то внешние впечатления. По Евагрию, нужно очистить свой ум, избавиться от всяческих образов, и это очень важно.

Есть еще два не менее важных условия, при которых молитва может состояться. Это безмятежность, то есть покой ума, покой от внешних впечатлений, спокойствие в любых ситуациях и миролюбивый настрой. Если же теряются три эти составляющие, то молитва не состоится. Потом это уже развивали многие православные отцы.

Мне кажется, стоит поговорить об исихастской практике молитвы, о том, что это такое, потому что это целая традиция. Как известно, самый главный теоретик исихазма – святитель Григорий Пала́ма (или Палама́, в разных традициях произносят по-разному). Святитель Григорий защищал на Афоне монахов, прибегавших к практике Иисусовой молитвы. Что это такое? Как пишут исследователи, изначально Иисусова молитва «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного» (или греческий вариант этой же молитвы, состоящий из пяти слов: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя») сформировалась следующим образом. Евагрий считал, что молитва должна быть безобразной, то есть человек не должен принимать внешних впечатлений. И чтобы очистить свой ум от помыслов, монаху, аскету, подвизавшемуся человеку рекомендовалось произносить строки из Священного Писания, как бы зацикливаясь на них, или какой-то стих из псалма, чтобы внешние приходящие помыслы не загрязняли ум и чтобы в итоге все это вылилось в Иисусову молитву.

Есть разные интерпретации богословия, и я читал, что, например, у Григория Паламы основное ядро, скажем так, богословской мысли изложено в его «Триадах в защиту священно-безмолвствующих», как раз защищающих монахов на Афоне, которых осуждали, над чьей практикой Иисусовой молитвы насмехались. Для Григория Паламы и вообще для православной традиции главная цель человека – богопознание, то, что называется обожением. И чтобы человек познавал Бога, он должен очистить свой ум, потому что Бог чист. В «Триадах в защиту священно-безмолствующих» святитель Григорий употребляет метафору «зеркало», и мне она очень нравится. То есть ум должен стать как зеркало и отражать Бога. Чтобы это произошло, молящийся должен постепенно отпускать различные приходящие помыслы, и этому способствует Иисусова молитва. Призывание святого имени Иисуса – это важная практика для любого христианина. На самом деле об этом можно много говорить, но еще раз пробежимся по основным моментам: безобразность, молитва как способ богопознания, молитва как обращенность ума к Богу и некоторые условия для молитвы – безмятежность и миролюбивое настроение. Вот то, что требуется.

Какие бывают виды молитвы?

– Традиционно выделяют молитвы, связанные с покаянием, с хвалой, с благодарением, и молитвы, связанные с прошением, когда человек прибегает к Богу с какими-то просьбами. И здесь нужно понимать, что высшая из перечисленных форм или типов молитвы – это хвала и благодарение (хотя понятно, что все это условно). Например, евхаристические молитвы – «благодарим Господа» и так далее. И молитвы хвалы. Чтобы познать Бога, нужно очистить свой ум и отказаться от своих эгоистических побуждений и желаний. Мы как бы постоянно пребываем в этой борьбе. Когда человек чего-то просит, это как бы располагается в бытовой зоне, скажем, связанной с какими-то его желаниями. А вот хвала и благодарение – это чистый вид молитвы, чистое принятие зова Бога. И в этом смысле, если брать парадигмальный пример молитвы из Писания, мне кажется, это ответ Девы Марии, Пресвятой Богородицы Архангелу Гавриилу. Ее сердце было настолько открыто Божественному зову, Она была настолько смиренной, что сказала: се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему. Это высшая форма молитвы, в ней нет никаких эгоистических побуждений.

Вопрос от телезрителя: «Как известно, молитва – это разговор человека с Богом. А мы, когда молимся, повторяем молитвы, составленные другими людьми, допустим, Ефремом Сириным, Исааком Сириным. То есть мы повторяем чужую молитву, а потом жалуемся, что Бог нас не слышит. Он слышит Ефрема Сирина, потому что это его молитва».

– Вообще, формулировка, что молитва – это именно разговор, мне не нравится. И когда Евагрий говорит о молитве, что это беседа ума с Богом, здесь, мне кажется, речь все-таки идет не о разговоре. Разговор – это на самом деле слишком антропоморфное представление о молитве, что вот ты что-то говоришь, а Бог не отвечает. Когда мы ведем диалог, мы понимаем каждое слово друг друга. Вы о чем-то меня спрашиваете, я это интерпретирую и даю свой ответ, и так происходит этот словесный пинг-понг. Что же касается разговора с Богом, здесь нет такого, что Бог как бы отвечает. То есть это всегда чем-то опосредовано. Бог дает какие-то знаки. Например, из жития Антония Великого мы знаем, что когда он зашел в храм, то услышал слова из Писания, и они легли ему на сердце, и он изменяет свой образ жизни. По-моему, там было про богатого юношу, но я точно не помню. Все-таки здесь нет именно непосредственного разговора.

Что же касается молитв по книгам, когда мы как бы подключаемся к уже написанным молитвам, это один вариант. И когда мы молимся своими словами. Мне кажется, обе эти практики могут существовать и не отменять одна другую, и при этом они важны, мы тоже можем об этом поговорить. Важно молиться своими словами, потому что это непосредственное обращение к Богу, и это важно, это то, что идет от сердца. Но и важно также подключаться к молитвам, написанным аскетами, святыми людьми. Богослужение, литургические, евхаристические молитвы – это всегда одни и те же молитвы. И вопрос – зачем это повторять? На самом деле это важно, потому что здесь-то как раз и происходит отказ от своего эго, от своей идентичности, случайным образом сконструированной. У нас есть какая-то идентичность, но на самом деле она не всегда важна Богу. Богу важно наше сердце и отказ от эгоизма. И когда мы подключаемся к другим текстам и повторяем их, мы как бы присваиваем себе новую субъективность, то есть мы меняемся. Богослужение – это всегда перформативная практика. Не просто пассивное состояние, а именно участие, включенность. Повторяющиеся на Литургии телесные фигуры, когда молящийся крестится, кланяется, всегда имеют некий материальный аспект, в том плане, что его окружают иконы, и в этом процессе он должен приобрести какую-то новую субъектность, должен выйти другим. Но это получается не всегда в силу разных причин.

Вопрос от телезрительницы: «Можно ли 150 раз читать молитву „Богородице Дево, радуйся” лежа или сидя? Раньше, когда я была моложе, я все время 150 раз читала эту молитву стоя, а теперь у меня такое состояние, что я уже не могу так долго стоять».

– Конечно, можно. Я не вижу здесь проблем, если человек не может читать молитвы стоя.

Главное – вообще читать.

– Это тоже важный вопрос – какую позу занять в молитве. На самом деле здесь нужно развивать целую теологию. Понятно, если человек немощен, то нужно лежать и молиться, обращаться к Богу так, как он может, как ему дано. Другое дело, если здоров. Кстати, у исихастов есть рекомендации, даже технические, как человек должен поместить свое тело в пространстве, чтобы молитва была успешной. Понятно, эти технические рекомендации не должны перебивать самого главного – именно молитвы, обращенности ума к Богу. Но интересно, что в традиции человек, молясь, должен сесть в темной комнате на низкий стульчик, чтобы ощутить боль в спине. Есть такие исихастские вещи, что на молитве должно быть определенное дыхание и так далее. Например, при чтении Иисусовой молитвы рекомендуют на выдохе произносить: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», при этом погружая ум в сердце и так далее, и все это требует определенного положения в пространстве. В храме на Литургии мы не сидим, а стоим, и это тоже важно, потому что эта позиция создает определенную настройку. Мы знаем, что человек состоит из духа, души и тела, в нем есть телесный состав. Все это неразрывно связано, и, конечно же, телесный настрой тоже важен.

Мы часто слышим, как многие неверующие говорят: «Тяжело ходить на службу. Службы долгие, нужно долго стоять», – и они сравнивают себя, например, с католиками и протестантами, которым можно сидеть в храме (если это место для молитв можно назвать храмом), и говорят, что там более комфортно. А у нас есть стульчики, скамеечки только для немощных пожилых бабушек, и они обычно заняты. Что можно привести в пример таким людям?

– Мне кажется, здесь нужно разобраться, почему человеку тяжело стоять. Сколько по времени идет Литургия?

Полтора или два часа.

– Ладно, два часа. В принципе, здоровый человек два часа постоять вполне может. А тот, кто болен, всегда найдет в храме себе какое-то пристанище. Мне кажется, тяжело стоять, когда рассеивается ум и молящийся не может его собрать. Нужно правильно относиться к богослужению. Если мы говорим о храмовых богослужениях, то нужно понять, как оно устроено. Всегда есть какие-то проводники, я имею в виду книги, которые можно почитать и узнать, как устроена Литургия и так далее. То есть нужна вовлеченность в это.

Вопрос от Евгения: «Можно ли на проскомидию подавать имена святых?»

– Я бы сказал, что в этом нет смысла. Священник вынимает частицы за все чины – за преподобных, пророков, апостолов, мучеников и так далее. То есть в нашей традиции, по крайней мере в Русской Православной Церкви, используется просфора девятичинная. Подаваемые записки – это в первую очередь как бы жертва на храм. Они указывают на то, что прихожане участвуют в общине, и на Литургии они как бы приносят приношение. Все это выражается в этой жертве. Это проявление любви к ближнему, имеющее, скажем, нематериальный характер и свидетельствующее о том, что он дорог человеку, желающему за него помолиться; естественно, при условии, что этот ближний крещен и сам является участником и живым членом Церкви. По крайней мере, он хотя бы должен быть крещен.

– Вопрос телезрительницы: «Как обычно, в конце вечерни я всегда становлюсь на колени. Так как святки прошли, я подумала, что уже можно поклоны делать Богородице или перед иконкой. А мне сделали замечание о том, что до конца Крещения колени нельзя преклонять».

Батюшка, согласно Типикону, наверное, надо указания смотреть?

– Да, надо смотреть указания. Как я бы, например, действовал в таких ситуациях? Это же не такой принципиальный момент, он не должен стать камнем преткновения в той или иной церковной общине. Хуже не будет, лучше не будет. Бывают ситуации, когда надо промолчать, потерпеть.

– Иногда делают замечания в храме. Это целая отдельная тема: как реагировать. Наверное, тот, кто более духовно зрелый, должен уступить.

– Это все к вопросу о молитве. Все-таки изначальные условия молитвы – сохранить безмятежность в любых ситуациях. Как только ты ее утратил, начинаются ошибки и последствия.

Какую роль молитва играет в жизни христианина?

– Важную, безусловно. Молитва – это предстояние перед Богом. И даже не требуется никаких слов. Это открытость по отношению к Божественному, определенная настройка. Иногда какой-то тип молчания можно интерпретировать тоже как молитву, когда человек настраивается на Божественное. Это невозможно, наверное, объяснить, как-то рационализировать. Здесь и не должно быть никакой рационализации, на мой взгляд. И важно быть открытым для христианина по отношению к тайне Божества, к Божественному. Эта тайна должна стать для человека его главной заботой в определенном смысле. Понятно, что он прибегает к каким-то просьбам, обращается к Богу о помощи, это как крик из глубины души иногда бывает. Но в идеале, на мой взгляд, это не противоречит православной традиции. Все-таки молитва – это открытость по отношению к Божественному, определенная настройка на тайну Божества. И это состояние нужно уметь сохранить и в него как бы войти правильным образом. Почему это состояние важно? В этом состоянии человек максимально может познавать Бога и совершать, скажем, этически правильный выбор.

– Мы часто также слышим даже и от православных христиан: «А зачем Богу нужны наши молитвы, если Он и так все о нас знает? Знает все наши вопрошания, наши помыслы, мысли». Богу нужна наша молитва?

– Молитва – это как бы диалог с Богом. Диалог имеет какую-то цель, направление, некоторую неожиданность, незнание и так далее. А здесь все-таки Бог все о тебе и так знает, потому зачем молиться? Молитвы нужны нам, мне кажется. То есть молитва как предстояние перед Богом, как открытость по отношению к Божественному. Нужно это в первую очередь. Молитва, которая в исихастской традиции, тоже нужна, чтобы как бы работать. То есть, по сути, это определенная работа с сознанием в том числе – вот эта открытость Божественному.

Как правильно молиться?

– Здесь опыт разнообразный. Есть практики молитвы. Вот святитель Филарет (Дроздов) написал замечательную молитву, она мне нравится, но я ее сейчас наизусть не вспомню. То есть он свою как бы молитву написал. Разные варианты есть. Нужно понять, какой цели человек хочет достичь.

У каждого своя цель.

– Наверное, свои какие-то практики, свои подходы. Но лучше решать это все с духовником. Любви настрой важен, любовь к ближнему должна быть. Определенное состояние – как бы условие для молитвы. Отказ от эгоизма, открытость.

Виталий спрашивает: «Нужны ли четки для молитвы?»

– Это инструментарий. Основная цель Благой Вести – любить Бога и ближнего. Тот, кто не может любить ближнего, не может любить Бога. Вот это все-таки основная цель. Молитва – это инструмент, чтобы этой цели достичь. Молитва – это инструмент на пути богопознания. И если четки способствуют практике Иисусовой молитвы или еще каким-то другим, то стоит держаться за четки. Если человек может без четок обходиться, можно и без четок.

Владислав спрашивает: «Что значит познавать Бога? Вот Серафим Саровский сказал: занимайся тем, от чего имеешь больше благодати».

– Я сейчас не могу сказать, что за цитата, откуда она.

Что значит познавать Бога?

– Вопрос на целый эфир. Да, вопрос имеет практическое измерение, потому что мы сказали, что познаем Бога в молитве, в каких-то знаках, но мы не познаем Бога никогда… Когда мы говорим о Боге, мы опираемся на откровения, на Предание и традиции. То есть мы смотрим, как говорили о Боге учители Церкви. Например, апостолы, ближайшие ученики Христа, они вступали как бы в непосредственный контакт с Богочеловеком.

Мне кажется, что богопознание заключается в том, чтобы уподобиться Богу. Человек создан по образу и по подобию Божию. Образ уже дан, это ум человеческий и так далее, какие-то навыки. А подобие как бы дано в потенции, мы должны его достичь. И в этом как бы и заключается богопознание. Опять же надо вспомнить святых отцов. Природа Бога непознаваема. Мы можем лишь познавать Его по каким-то проявлениям в мире, по каким-то действиям, на теоретическом уровне… В практической деятельности богопознание выражается как бы в уподоблении жизни Христа.

Записала:
Людмила Белицкая

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475