Священник Димитрий Зубов: О храмостроительстве и приходе

Возникает иногда вопрос о том, что строительство новых храмов – это дело, которое нельзя делать в одиночку. Если только этот строитель, этот человек, этот настоятель не супермиллионер. Тогда он может достать из своего подрясника огромное количество денег. Заплатил деньги, и нормально, хорошо. Но ведь эта проблема гораздо шире, чем просто деньги, чем просто материальное строительство. Это, наверное, какой-то очень серьезный процесс, который охватывает целые сферы человеческих судеб, жизней. Это могут быть какие-то серьезные искушения, очень серьезные радости. Но это путь, который проходит не только один настоятель, ведь даже очень хорошему настоятелю, священнику, молитвеннику, потянуть это в одиночку невозможно.

– Вы абсолютно правы, но никто в одиночку в разведку-то и не идет. Все священники, которые занимаются строительством храмов, как правило, получают благословение Правящего архиерея. И всегда можно посоветоваться с Правящим архиереем по каким-то трудным вопросам. Порой просто идешь за советом, за помощью. И, конечно, Владыка никогда не отказывает, и мы все опираемся как раз именно на его советы и на его, откровенно говоря, благословение, указания.

Помните, святые отцы не чурались отхожих мест, если можно так сказать, дебрей духовных. Сегодняшняя городская застройка, особенно в современном ее прочтении, это дебрь духовная. И здесь нет просто места для размещения объектов религиозного значения, то есть храмов. Сами правила землепользования и застройки предполагают размещение религиозных объектов, однако, как правило, все отдается на откуп городских центров, различных торговых центров, парковок и так далее. Место для храма, как правило, отсутствует.

Но давайте зайдем немножко с другой стороны. Наверное, семь лет назад провели интересный опрос, сколько людей причисляет себя к православным. По тем или иным признакам к православным причисляли себя порядка 90% опрашиваемых. И интересно, что с точки зрения Конституции государство обязано дать возможность верующим людям безопасно собираться вместе в каком-то помещении, чтобы справлять религиозные нужды. Поэтому выделяются территории. Не везде это можно, но где участки дают, там мы пытаемся строиться.

Другое дело, если подойти к этому вопросу с точки зрения маркетинга (я не говорю, что мы так рассматриваем), то действительно нужно рассматривать и место, и возможность для размещения храма, то есть хватать все сразу бессмысленно, необходима дорожная карта. И как раз Владыка рассматривает такие места, где и какой храм можно разместить, на сколько людей, какой высоты. Даже это он знает, и он, конечно, назидает нас. Потому что мы, священники, которые начинаем строить храм, многое ведь не знаем, а Владыка уже не один храм построил. Поэтому к его мнению мы прислушиваемся. Но я не буду тут петь дифирамбы. Все, конечно, в процессе строительства очень непросто. А где просто? Такого просто не бывает. Поэтому здесь очень важно, как ты к этому готов. Кто-то скажет: как можно быть к этому готовым, если никогда этой дорогой не ходил? Поэтому остается уповать на Промысл Божий, он никогда не оставляет человека. Когда действительно трудно, непросто, Господь посылает нужных людей, которые тебя поддерживают. Но даже тогда бывает тоже нелегко. Тем не менее храмы строятся, так или иначе находятся люди, которые готовы поддержать инициативу.

Но вы зашли с точки зрения материальной. Я бы зашел с точки зрения духовной. Конечно, многие люди, сталкиваясь с вопросом храмостроительства на каком-то новом участке, очень часто агрессивно настроены. Но, мне кажется, это решаемо. Идешь на контакт с этими людьми, объясняешь... Например, простая история судьбы моего прихода. Тоже были несогласные люди, кто-то поддерживал, кто-то нет, но, как правило, территория имеет двойное назначение. Не только религиозное. Согласно правилам землепользования и застройки города, есть зона многоквартирной, многоэтажной застройки. Поэтому у людей выбор. И с точки зрения «давайте договоримся», наверное, стоит иногда апеллировать к понятным вещам. А что понятно сегодня большинству населения? Это вопрос финансов. Как правило, финансы считать все умеют.

Так вот, взлетит ли в цене твоя квартира, если будет здесь стоять храм? Или она упадет, если рядом с твоей хрущевкой будет стоять какой-нибудь новодел, где стоимость квартиры будет просто в 10 раз дороже, чем твоя? Как говорится, думай. Умеешь хорошо считать? Вот и считай. И это находит отклик в сердцах людей, люди начинают думать. Прежде чем опрометчиво что-то заявлять, они начинают думать.

Но существует другая беда. Очень многие люди бывают накручиваемы какими-то интересными организациями, скажем так. И вот эти организации иногда заявляют, что лучше бы здесь была больница, или детский сад, или школа. Я их хочу расстроить и сказать следующее: в красных линиях ни один детский сад, ни одна поликлиника и ни одна школа никогда не будут стоять. Отсюда вывод какой? Вам поставят многоэтажный дом. В принципе, наверное, вот это происходит.

Вопрос телезрителя: «Скажу мнение одного человека, который к Церкви относится не очень. У него такое мнение о строительстве церковных зданий. Для чего они строятся? Чтобы при помощи их дотянуться до неба и сделать себе имя. Он это сравнивает с Вавилонским столпотворением. Там тоже такие слова сказаны. Ваше мнение по этому поводу?»

– Я столкнулся не так давно с мнением: «Храмы Богу не нужны». Да, я согласен, что храмы Богу не нужны. Но кому они тогда нужны? Храмы нужны людям для того, чтобы не забывать о Боге. Вот это самое важное. А что касается порталов в космос, не считаю, что стоит коптить небо. В общем-то, можно найти Бога гораздо ближе, и очень часто ты у Него на плечах сидишь...

Действительно, больницы, школы – это все понятно, хорошо. Конечно, они очень нужны. Но вот интересно другое. У меня есть друзья, настоятели храмов, которые стоят среди вот этих самых новостроек. Там, по моим прикидкам, примерно живет около 100 000 человек (в том районе, где буквально два храма). И если бы, скажем, даже один процент от этих 100 000 людей ходили в храм, то храмы были бы не просто заполнены, а не могли бы вместить всех. Имеется в виду, что верующих людей, которые приходят в храм, очень мало. Что нужно сделать для того, чтобы в тех местах, где строятся храмы, где эти вот жилые огромные новостройки, люди услышали призыв к молитве?

– Ну, что нужно сделать, чтобы люди приходили в храм? Вы знаете, нужно давать людям беспроцентные ипотеки и кредиты, если они их берут. А лучше вообще их не давать, необходимо жить по средствам. Казалось бы, как это согласуется? Все очень просто. Человек берет кредит или ипотеку, и он что хочет? Улучшить свои условия жизни. И это понятно. Семья растет, дети прибавляются, мама больная... Вопрос, как говорится, житейский. Человек вступает в какую-нибудь ипотечную историю. Берет деньги под какой-то процент. А дальше что начинается? Работа. Вторая, третья работа. Но, простите, в сутках 24 часа, больше нет, к сожалению. Больше было бы хорошо. Можно было бы и три ипотеки взять. Но поспать хочется, еще и какие-то «хотелки» членов семьи удовлетворить, и человек начинает и в будни работать, и в выходные. Мы должны понимать, что это все человека просто отпочковывает от веры. Насильственным таким, искусственным путем.

Мы должны понимать, что это не тот путь. И людям все-таки нужно уделять внимание больше своей семье, а для этого необходимо передавать традиции. И какие традиции мы передаем? Вот не так много людей, которые вообще знают, как звали прадедушку или прапрадедушку. И здесь уже можно, как говорится, ставить многоточие. Но пусть начнется это знание именно с отца и сына или с отца и дочери.

Каждый приход на сегодняшний день – это свой организм. Конечно, он подчиняется и регулируется. Жизнь, в общем-то, отрегулирована, все в порядке. Но здесь есть некоторая свобода для прихода. Приход может выбирать, в какую сторону он качнется, чем будет заниматься. Но все, наверное, изначально исходит от настоятеля. Затем вокруг настоятеля собирается община заинтересованных людей. Но все это начинается с этапа получения аккредитации в Министерстве юстиции. То есть тогда, когда еще, как говорится, прихода нет. Начинается именно с этой инициативной группы в десять человек.

А дальше приход начинает как-то искать выход… Где-то приходы есть, которые помогают. Сестры милосердия, мобильные приюты для бездомных, например. Или помощь различным социальным группам людей. Может быть, даже незащищенным. И это очень правильно, если они этим занимаются. В общем, варианты есть. И все это объединяет народ, объединяет людей. Поэтому когда мы приходим с одного прихода на другой, очень часто сталкиваемся с тем, что здесь по-другому. Но, извините, каждый приход имеет право на некую самоидентификацию, как он себя видит. Это может зависеть и от людей, которые живут в тех или иных районах. Или просто давайте сравним старые районы Петербурга и новые. Это абсолютно разные люди.

Например, возьмем старые районы Петербурга. Кто там живет? В основном это коренные петербуржцы. И есть новые районы, там люди, которые приехали искать свое счастье. «Закредитованные», «заипотеченные» и так далее...

Вопрос телезрителя: «Можно долго спорить о том, нужны ли дополнительные храмы в городской черте, но при больничном заведении и в местах лишения свободы, я считаю, они просто необходимы. Как сейчас здесь обстоят дела?»

– Трудами Владыки Варсонофия достаточно много уже открылось больничных храмов. И даже, по-моему, есть социальное благочиние, которое реализует как раз именно это направление. Там и сестринское отделение, и другое. А что касается тюремного служения, то тоже уже выделена целая группа для этого. Есть штат клириков, штат настоятелей. Этот штат подчиняется напрямую благочинному своего отдела. Так что это все нужно, это есть.

Если мы говорим о новых местах, о новых районах, то есть еще одна проблема. Очень много людей приезжает из дружественных стран, которые исповедуют другую религию или просто-напросто не знают веры. Возможна ли какая-то взаимосвязь с теми людьми, которые еще пока не определились в своей вере? Вы возглавляете патриотическое движение. И молодые ребята, с которыми Вы общаетесь, это же не то что воцерковленные православные христиане, а как раз ровно наоборот. Об этом расскажите.

– Вы серьезную тему подняли. Святейший не так давно говорил о том, что он приветствует желание детей мигрантов изучать основы православной культуры в школе. Я высказывался на этот счет и говорил, что, конечно, это нужно. Но я не встречал тех мигрантов, которых встречает Его Святейшество. У нас разные дороги. Я таких не встречал. Они просто не хотят ничего изучать. Как правило, приезжают малограмотные, малообразованные, ведут себя очень часто как просто маргиналы. И это большая проблема. Каждый день можно в новостной ленте прочитать то, что происходит.

Вопрос: что же тогда делать? Наверное, не столько Церковь должна решать этот вопрос. Отчасти Церковь может участвовать в этих процессах и должна участвовать в этих процессах через школьное образование, через какие-то совместные проекты. Но все-таки во главе угла вопрос к власти. Власть обязана рассмотреть это как угрозу. Если власть не будет рассматривать этот вопрос под таким углом, то мы видим, к чему это может привести. Не так давно были случаи, когда на полигонах расстреливали мигранты. Бывшие мигранты, их записали в армию, как-то мобилизовали, и они там устроили теракт. И этого хватает.

Поэтому законодатель должен обращать на это внимание. И самое главное, расставлять такие законодательные сети, чтобы в эти сети попадали нужные нам специалисты. Если брать всех подряд, мне кажется, это путь в никуда. Это очень важно. Пускать все на самотек просто глупо, потому что их очень много. Семьи у них очень большие.

Где же выход и где Церковь? Вот вопрос. Я нашел выход для себя следующий. Не хочу быть пустым статистом, поэтому мы пошли в школы, работаем с детьми. Даем мастер-классы по правилам оказания первой помощи. И многое-многое другое. И чтобы было понимание того, как это происходит, мы общаемся со всеми детьми, никого не делим. И, конечно, предлагаем детям, кто заинтересовался, познакомиться с этим поближе, с первой помощью, с правилами, алгоритмами и так далее. А когда человек уже заинтересовался, тогда мы можем уже как-то выстраивать диалог.

Но самое важное – это почувствовать ребенка, понять, что его беспокоит. То есть нужно ему стать другом. Не так, что я пастырь, ты моя овечка, я тебя пасу. Нет. Это путь на сегодня в никуда...

Вопрос телезрительницы: «У меня такой вопрос про СВО. Сейчас показывают, что во многих землянках, где живут, где служат, молельная комната, „Спас Нерукотворныйˮ. Но ведь эти многие молодые парни, может быть, к религии и не приобщались. Откуда у них появляется это чувство веры? Или это работают какие-то священники полковые или более взрослые люди? Или они сами в такой ситуации как-то приходят к этой вере?»

– Если мы говорим о бойцах, то в окопах неверующих людей не бывает. Это уже притча во языцех, как говорится. Очень многое меняется в голове, когда над ней взрывается что-нибудь тяжелое. Или когда в тебя летят пули. Поэтому человек ищет, за что ухватиться. Причина, чтобы жить. И деньги здесь мотиватор, знаете, так себе... За деньгами идти как-то странно. Очень быстро понимаешь, что ты их просто не сможешь потратить. Поэтому человек ищет какую-то фундаментальную базу. Люди, возвращающиеся с СВО, разные. Но тем не менее, как правило, как чаще бывает, они верующими становятся. Да, наверное, где-то священники работают, но просто это массовый характер сегодня имеет.

Да, мы знаем о том, как священники приходят на передовую, и буквально в блиндажах проходит Литургия. И вы знаете людей, которые туда ездят постоянно.

– Да, у нас много общих знакомых.

И слава Тебе, Господи, что так происходит. И вот что получается. Когда мы говорим о строительстве нового храма, мне иногда кажется, что здесь тоже происходит такое строительство храма. Пусть эта передовая все время меняется, и пусть этот храм, что называется, передвижной… В этом случае вопрос еще и касается того, насколько должна быть мобильной церковь, та, которая уже строится, которая будет стоять на этом месте, может быть, не одну сотню лет? Храм, который вы построите, он же будет долго, наверное... Получается, должна быть какая-то мобильность, мобильность и священника в том числе? Мобильность нашей миссии, что называется.

– Без всякого сомнения. Но мобильность какая? С точки зрения приехать-уехать? Если вы говорите более фундаментально о мобильности в смысле понимания нужд людей, которые обращаются к священнику, без всякого сомнения... Слушайте, панацея простая. Священник просто должен понимать, с кем он разговаривает, и уметь слышать человека. Это своего рода сродни апостольскому выходу из родного иудаизма, когда они были вынуждены идти и проповедовать Евангелие язычникам. И они обязаны были учитывать ту реальность, в которой жили эти язычники. Если бы они этого не учитывали, то, наверное, каждый из них повторил бы некоторую ошибку своего рода, когда ему говорят: да, ты хороший, ну послушаем тебя в другой раз...

И вот чтобы не было таких ошибок, необходимо, конечно, учитывать этот фактор. Другое дело, что сейчас в душе у многих, кто проходит тяжелые времена, трудности преодолевает, храмы строятся моментально, буквально за один день. И как молятся? Кто-то в блиндаже грязном молится, с болотом в ботинках, в сапогах. Кто-то лежа на какой-нибудь кушетке с оторванной конечностью. Всякое бывает. По-разному молятся. Кому повезло, к тому приезжают священники. Собираются, не более двух-четырех.

Священник обычно бегает по линии боевого соприкосновения, кого-то причащает. Я думаю, священники в вашей телепередаче неоднократно рассказывали, как это бывает, когда рядом падают мины, когда все взрывается. Да, священник не психолог, он делает намного больше, рискуя собственной жизнью.

То есть если сейчас Церковь не на лезвии бритвы, то получается, что по-другому жить нецелесообразно? Или все-таки это путь только определенных священников?

– Знаете, на мой взгляд, Церковь сегодня полностью включена в эту повестку дня. Решением Святейшего каждую Литургию мы читаем молитву, прошение, но вместе с тем мы понимаем, что, кроме молитвы, необходимы еще и действия. А ведь можно, увидев все это, испугаться и начать переживать, потому что все это накручивает человека.

Мы должны успокаивать народ – это миссия Церкви. Вместе с тем мы обозначаем проблематику вопроса, и у нас появляются пути ее решения. Например, к нам приходит пожилой человек и говорит: «Чем я могу помочь?» – «Вяжите носки. Умеете вязать?» – «Нет, не умею». – «Тогда плетите сети. Если не умеете – научим. Не можете ни того, ни другого, езжайте в госпиталь, помогайте там». – «Но не в каждом госпитале принимают». – «Тогда мы найдем для вас какое-то занятие. В любом случае вы не потеряетесь».

А что касается храмового строительства, знаете, есть старинная народная поговорка: «Церковь не в бревнах, а в ребрах». Поэтому самая главная церковь не та зримая, которую мы строим. Самая главная церковь – это Церковь незримая. Как она действует, в ком она, где она? Она в ребрах, в людях, и это самое важное, что у нас есть. Мы должны этого не забывать и направлять наши усилия на консолидацию народа.

Мы должны дать человеку возможность самому понять Промысл Божий о его жизни. Увидеть и понять Промысл очень важно, и чем раньше это поймешь, тем лучше.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475