Автор-исполнитель протоиерей Георгий Матвеев: Свой путь

Вы родились в семье военного. Скажите, почему не продолжили династию военных, а стали защитником на духовном фронте?

– В моей семье много разных династий. Есть и врачебная. Мой прадедушка был врачом, хирургом на фронтах Первой и Второй мировых войн, мама тоже врач. И военная династия тоже имеет три колена: прадедушка был военным, дедушка – военным моряком, и папа до сих пор в строю (он преподает в военном институте). В принципе, с детства меня отец к этому подталкивал.

Но надо сказать, что я радикальный гуманитарий, и все, связанное с войной, в молодости достаточно остро воспринимал. Совершенно другой вектор развития видел для себя. Так военным и не стал. Но я вижу, что сегодняшнее мое служение с военным служением имеет немало общего.

Федор Михайлович Достоевский как-то написал: «Знайте же, что ничего нет выше, и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома». Можете поделиться прекрасными воспоминаниями из родительского дома? Каким было Ваше детство? В связи со службой отца Вы много переезжали.

– Да, я недавно посчитал: за 25 лет я поменял 11 раз место жительства – по месту служения отца. Родился я в достаточно глухой деревне в Забайкальском крае, где из культуры были только магазин из черных бревен и сельский клуб. Я мог бы там прожить всю жизнь, но отца переводили два раза и внутри Забайкальского края, и потом он поступил в академию. И в шесть лет меня из тайги перенесли на Хитровку, в центр Москвы.

С этим связано мое счастливое детство, благодаря папе и Москве. И когда я приезжаю в Москву, я приезжаю в свой родной дом, в места, с которыми связано очень много теплых воспоминаний. Потому что Хитровка – очень насыщенное историческое место. В начале 80-х годов у детей не было мобильных телефонов, и мы изучали все улицы и дворы, искали приключений. На Хитровке и Тютчев детство провел, и Свиридов. Напротив моего дома было место, где Брюсов провел свое детство. Очень много храмов XV–XVI века.

А тогда Вас уже интересовали храмы?

– Нет. Так как у меня мама врач, а папа военный, в нашей семье ничего про Бога не говорилось. Я помню, что в нашей коммунальной квартире жила очень верующая бабушка Нина. Но она вела себя таким образом, что к Православию у меня в детстве было не очень хорошее отношение. Семьи платили за коммунальные услуги по очереди, и когда платила она, то было так. Заходишь в ванную или туалет, а она раз – и выключит тебе свет. Экономила. Или стоишь, по телефону разговариваешь, она показывает: все, давай заканчивай.

Но она приглашала нас, детей, к себе в комнату, и я видел разбросанные листочки с каким-то очень странным текстом (это было Евангелие). Она поила нас чаем. Она ходила в единственный открывшийся тогда храм Петра и Павла. А мы залезали на крышу рядом с этим храмом. И когда видели, что какие-то бабушки выходили и благочестиво крестились на углу храма, мы кидали в них яблоки. У нас было такое развлечение в детстве.

Кто бы мог подумать, что потом этот мальчишка будет священнослужителем.

– Я еще помню, когда мы заходили в храм во время службы, там все стояли как свечечки. И все женщины тогда были в белых платочках (в начале 80-х годов). Я думал: ну, ладно, пожилые туда ходят, а молодые-то что там делают? То есть вот такое было советское воспитание. И я ни в коем случае не мог подумать, что когда-то вообще стану христианином. Я и крестился в очень сознательном возрасте – в 20 лет.

О Вашем духовном становлении мы поговорим чуть позже. Я хотел спросить, как музыка появилась в Вашей жизни? Это произошло как раз в тех хитровских переулках?

– Можно сказать, что и так. Мама очень заботилась о том, чтобы мое детство было счастливым. Сейчас я ей очень за это благодарен. Она все время покупала билеты на какие-нибудь театральные постановки, в музеи, на выставки. Я был записан в библиотеку имени Ленина (у меня был абонемент), там читали замечательные стихи. Причем я не сопротивлялся. Мне сказали идти, дали билет – и я пошел.

Каждое воскресенье ходил в кино. Выходил на улицу утром, в 9 часов, в июле – а везде лежит пух от тополей. И на улицах стояли такие стенды, на которых было написано расписание работы кинотеатров и какое кино там идет. Я выбирал кинотеатр и шел туда. Это было почти каждое воскресенье.

Так что мама сделала мое детство очень счастливым. К нему я частенько внутренне обращаюсь, потому что тогда я просыпался утром и чувствовал радость. Хотелось этот день прожить, хотелось новых приключений. Тогда действительно на сердце было радостно и мирно. В сознательном возрасте это уже трудно приобрести.

Можно сказать, что детство – это такая предваряющая благодать. Когда человек обращается к Богу, ему сначала Господь дает избыток благодати. И тогда так хорошо все дается – и молитва, и хождение в храм, и посты. А потом Господь эту благодать забирает. И человек уже должен сам прикладывать усилия, чтобы достичь внутренней радости. Я подумал, что детство – это аванс нам от Бога, чтобы мы смогли внутреннюю чистоту сохранить. Родители должны об этом заботиться, чтобы дать детям счастливое детство, чтобы им было к чему обратиться, на что опереться в своей жизни. У меня на эту тему даже есть песня.

А какая музыка звучала?

– В моем детстве, в основном, звучала классическая музыка.

То есть с подачи мамы ходили на концерты?

– Да. И рок-музыка началась уже тогда. Потому что мой дядя увлекался рок-музыкой и дарил папе бабины, пластинки. И тогда отчасти рок-музыка меня немного затронула.

Давайте мы послушаем что-нибудь из Вашего творчества. Что Вы нам сейчас исполните?

– Хотел спеть песню как раз про счастливое детство.

Песня «Куда же все подевалось»:
Когда зажжет рассвет
в окнах худрасцвет,
Словно первый снег, быстро
он исчез,
Не оставив следа.
Вот юнец-мотылек в седине
облаков,
День последний отсчет
начал солнца лучом,
Станет ночь палачом.
День и ночь, сон и явь –
это злой хлад зимы.
Люди, встречи, разговоры,
реки, звезды и мосты.
Там, где с тобою мы
Светлыми рождены были
когда-то.
Там, где с тобою мы
Светлыми рождены были
когда-то...
Куда же все подевалось,
ребята,
Куда же все подевалось,
ребята,
Куда же все подевалось,
ребята, куда?..
Где за бедой беда, где с неба
только вода,
Где рваной раной в душе
моей овраг пролегал.
Так высоки берега...
И без него куда живой водой
потечет
Да сквозь меня и тебя та
жизнь, что в вечность река.
Так высоки берега...
День и ночь, сон и явь –
это злой хлад зимы.
Люди, встречи, разговоры,
реки, звезды и мосты.
Там, где с тобою мы
Светлыми рождены были
когда-то.
Там, где с тобою мы
Светлыми рождены были
когда-то...
Куда же все подевалось,
ребята,
Куда же все подевалось,
ребята,
Куда же все подевалось,
ребята, куда?..

Вы окончили музыкальное училище как звукорежиссер. Скажите, как появилась эта профессия в Вашей жизни?

– Папу перевели в Калининград. После Москвы для меня это было серьезное потрясение. Потому что Калининград того времени (это было время перестройки) мне казался очень мрачным и дождливым городом. Тем более в школе остались друзья, там все было привычное, а здесь совершенно иная обстановка. В Калининграде мы тоже все время меняли место жительства.

Я помню, что перед приходом в новую школу разминался с утра, потому что понимал, что новичок будет вызывать внимание авторитетов. И нужно было уметь за себя постоять. То есть я уже был опытный и знал, что в первый день надо очень внимательно следить за всем. Потому что если в первый день постоишь за себя, то потом тебя уже никто трогать не будет.

Еще в Москве я попал на Подольский фестиваль в 1987 году, где выступали все наши будущие рок-звезды. На меня это произвело очень большое впечатление. Потому что это было поэтическое творчество, усиленное музыкой. И я поду- мал, что если человек хочет писать стихи, то в наше время их нужно обязательно музыкой облекать, давать им некоторые крылья. Если раньше люди очень часто читали стихи, целые стадионы собирали наши замечательные поэты, то сейчас уже совершенно другое время. Поэтому, если хочешь, чтобы тебя услышали, нужно, чтобы твоя поэзия стала песней.

Скажите, а сегодня нет ли противоречия, когда рок-музыка соседствует с православным мировоззрением? Ведь очень часто рок ассоциируется с чем-то грубым, деструктивным. Но, с другой стороны, в рок-музыке, как Вы сказали, есть глубокий смысл.

– Настоящая русская рок-музыка основывается на хорошем поэтическом творчестве. И одно другому не мешает. Если гитары чуть громче жужжат, то они просто усиливают эффект от стихотворения. В принципе, что такое музыка? Это инструмент. Любой инструмент можно по-разному использовать. Ничего нового в рок-музыке нет. Сколько ей лет-то уже? Она с 40-х годов существует, ей уже 70 лет. Поэтому ничего удивительного в этом нет. Почему этот инструмент нельзя использовать?

Когда христианство пришло в мир, то первые храмы были в языческих базиликах. И часто монастыри основывали на месте языческих капищ и таким образом их освящали. Почему бы и этот инструмент не использовать в служении Богу?

То есть это осовремененные гусли Давида, да?

– Да. Царь Давид воспевал Господу на Псалтири и гуслях. И мы об этом все время на Божественной литургии говорим. Почему бы не взять те же самые гусли, немного видоизмененные, и тоже воспеть Богу?

Как Вы в итоге пришли к пастырскому служению? Как Ваш вектор поменялся после звукорежиссуры? Как это произошло?

– Мама привила мне привычку к чтению. Я всегда очень много читал. Лет с пятнадцати вопрос смысла жизни меня очень сильно интересовал. Я видел, что все в этом мире конечно. Мы приходим и уходим, и до нас жили миллиарды людей, и после нас будут жить миллиарды. На могильной плите будет черточка между датами рождения и смерти, и это будет твоя жизнь. Я думал, почему так? Где выход? Неужели моя жизнь так сверкнет, как вспышка в ночи, и погаснет?

Я начал искать ответ сначала в художественной литературе. Ставил себе задачу прочитать все труды Толстого, Достоевского. Прочитал. Причем я как раз учился в музыкальном училище и параллельно работал сторожем. То есть у меня была целая ночь. Я всю ночь читал, а днем учился (занятия у меня были не с утра). Все это параллельно происходило.

В какой-то момент я начал еще изучать и другие религии. То есть параллельно я читал философию Ницше (или Хайдеггера, Камю), плюс какую-нибудь религиозную книгу (Бхагават-Гита или Коран). Еще у меня была какая-нибудь поэтическая книга Маяковского или Есенина и проза. То есть я читал такими блоками, просто запоем.

В какой-то момент Господь меня привел к некоему восточному направлению. Я в этом тоже вижу Промысл Божий. Я очень серьезно изучал восточные религии (буддизм, индуизм). И среди этих книг попалось житие Антония Великого из январских Миней. Я прочитал это житие и понял: все, больше ничего искать не надо. Вот она, истина. Так надо жить, к этому надо стремиться. У меня серд- це успокоилось, и я поехал в семинарию.

А как в итоге Ваши невоцерковленные родители восприняли этот шаг? Или к тому времени они уже пришли к Богу?

– Нет. Мои родители всегда мне давали большую свободу, доверяли мне. И они очень хорошо восприняли этот выбор. Своего папу я сам крестил. То есть он захотел стать православным христианином. Не сказать, что они сейчас глубоко верующие, но я думаю, что Господь их рано или поздно приведет к такой вере.

Но у них есть сын, который молится за них. А музыка всегда параллельно шла в Вашей жизни? Вы продолжали писать песни? Как вообще появилось желание написать что-то самому, а не просто слушать пластинки известных рокеров?

– Когда ты много читаешь, у тебя возникают и собственные образы. Я считаю, что основа поэзии – это именно образы. И должна быть эмоциональная насыщенность чувствами. Бывает, что образ возникнет, и хочется как-то его материализовать. Соответственно, начинаешь писать стихи, музыку. А музыкой я хотел заниматься, и лет в 15 пришел в музыкальную школу. Говорю: возьмите меня. А мне отвечают, что я уже большой для этого. Но я их упросил, и вот я два года ходил и учился играть на фортепиано. То есть раньше я с музыкой практически никак не был связан, только теоретически. Я закончил музыкальную школу, чему-то научился. Я специально это делал для того, чтобы можно было как-то выразить себя.

То есть получается, что Вы по жизни все делаете сам? Сами ходили в библиотеку, сами пришли в музыкальную школу в 15 лет, сами в итоге потом пошли в семинарию.

– Нет, меня всегда направляли. И я вижу в этом Промысл Божий. У меня очень разно- образная жизнь. Я сам, бывает, этому удивляюсь. И я вижу, что ничего случайного не бывает. Даже какие-то вроде тупиковые пути в итоге мне пригождаются в жизни. Я был атеистом, и сейчас я прекрасно понимаю атеистов. Я хожу в школы, провожу беседы, и если какой-нибудь мальчик скажет: «А я атеист», я скажу: «Молодец, прекрасно! Будь атеистом до конца и узнай, что Бога нет, раз у тебя такая позиция».

Как говорил Достоевский, которого мы сегодня неоднократно поминали, атеист ближе к Богу, чем теплохладный верующий. И если атеист пойдет до конца, то он найдет Бога. Потому что доказательств того, что Бога нет, не существует. А доказательств существования Бога – огромное количество.

Я был и сектантом восточного направления. Я их тоже сейчас прекрасно понимаю, могу с ними разговаривать. Этот опыт мне сейчас очень пригождается в моей пастырской деятельности. И когда я сейчас пою свои песни, то вижу этих людей, понимаю, что им нужно. Каждый человек находится во внутреннем поиске. Ему нужно помочь в нем. Не показать путь, а дать яркий образ, который мог бы помочь ему самому обрести этот путь.

Это педагогическая вещь. В свое время я закончил и педагогический университет. И там говорилось, что ты должен со своими учениками вместе прийти к чему-то, а не дать им готовое и разжеванное. Через песни, мне кажется, такое педагогическое воздействие и происходит. Человек вместе со мной размышляет и потом может к чему-то важному для себя прийти.

Давайте прямо сейчас поразмышляем вместе с Вами. Подарите нам какой-нибудь яркий музыкальный образ.

Песня «В храме нового дня»:
Звездный бык вонзил рога
Млечного пути в землю,
Город спит и мне велит,
только зря.
Я иду во след тебе поступью
рассветной,
Где туманы курят ладан
в храме,
В храме нового дня.
Три звезды-сестры придут
спицами-лучами.
Пряный воздух утра – я один,
я спешу к тебе.
И просфорою луна, и уверен
шаг мой.
Кто-то тихо гасит свечи
в храме,
В храме нового дня.
Между двух больших огней
маленькая свечка,
Как последний лепесток все
объятья ждешь.
Только то, что накоптил
будет сей одеждой,
Но, надеюсь, не проклятьем
в храме,
В храме нового дня
мы встретимся с тобой.
Этот день будет светлым
и ясным.
Мы встретимся с тобой –
и уже навсегда.
Мы встретимся с тобой –
и уйдут все печали.
Мы встретимся с тобой
в храме,
В храме нового дня, в храме
нового дня.

(Окончание в следующем номере)

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»:
https://tv-soyuz.ru/Kanon-Avtor-ispolnitel-protoierey-Georgiy-Matveev-Chast-1;
https://tv-soyuz.ru/Kanon-Avtor-ispolnitel-protoierey-Georgiy-Matveev-Chast-2

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475