Протоиерей Александр Рябков: Что такое Церковь?

Все мы знаем, что церковь – это здание с крестами, куполами, внутри очень красиво, люди молятся и зажигают свечи. Именно такое описание я читал в блогах. Так что же такое Церковь?

– С одной стороны, это само церковное здание, которое и олицетворяет для большинства церковь. И это неотъемлемый символ нашей церковности. Конечно, мы говорим о Церкви и с большой буквы, и это понятие описывается по-разному. Апостол Павел сказал, что Церковь – это Тело Христово. Мы члены этого Тела. А само здание церкви и ее приход есть проявление Вселенской надмирной Церкви в нашей земной реальности. Этот символ тоже имеет право на существование.

Есть и богословское, более высокое понятие Церкви. И очень многие православные христиане знают эту концепцию, о ней они могут прочитать или уже прочитали в катехизисе святителя Филарета Дроздова. Этот митрополит Московский, православный святой оставил нам учебник самого простого изложения богословия, которым и живет Церковь. У него понятие Церкви расшифровывается как установленное от Самого Бога сообщество людей, соединенных Православной верой, законом Божиим, священнослужителями (иерархией) и таинствами. Церковь – понятие настолько надмирное, вселенское, что трудно досконально его описать словами.

Другое определение высказал наш известный религиозный философ Алексей Степанович Хомяков: Церковь – это единство Божией благодати, которая присутствует в разумных тварях, то есть в людях, которые покоряются ей. Это уже некое мистическое, таинственное описание, но мы действительно приходим в церковь, в том числе в ее здание, чтобы участвовать в таинствах, через них получаем Божию благодать. Она разливается по всему миру. Он бы не существовал без нетварных энергий, без такого понятия, что оставил нам святитель Григорий Палама.

Каждого человека и творение пронизывает благодать, но Церковь созидается из людей, которые покоряются ей, то есть покоряются пришествию Христову в мир, пришествию Святого Духа в день Пятидесятницы. Чтобы стать членом Церкви, мало просто жить. Конечно, можно сказать, что раз благодать везде, значит, и любой, даже неверующий и некрещеный, является частью Церкви. Отнюдь. Не является. Только тот, кто покоряется благодати.

Церковь – это Тело Христово, и тот, кто причащается Тела и Крови нашего Господа, является ее членом. Но Церковь – это не только земная реальность, но еще и Небесная. Мы часто слышим у святых в их изложении, что есть Небесная и земная Церковь, поэтому не только мы, присутствующие на земле и в храмах, причащающиеся, являемся ее членами, но и те, кто уже ушел в вечность, и даже те разумные творения, которые никогда не причащались под видом хлеба и вина Тела и Крови Господа, то есть ангелы. Они не причащались от Чаши, но также являются членами Церкви.

Ангельский мир – часть Церкви. Вот насколько широко понятие Церкви. Но и ее земные границы – понятие, очень трудно подчиняющееся описанию. В западной традиции Римско-Католическая Церковь четко ограничивается теми, кто подчиняется римскому понтифику. В традиции пореформенной Церкви, заложенной Мартином Лютером, есть теория ветвей, что есть некий общий корень, от него растут разные ветви – конфессии. Ни та, ни другая концепция не принимается нашим православным мировоззрением. Ни то, ни другое для нас неприемлемо, потому что мы помним слова апостола Павла о язычниках: они своей жизнью могут быть угодны Богу, если исполняют тот закон Божий, что вписан в их сердца.

Даже внутри Православной Церкви мы встречаем разночтения.

– Блаженный Августин сказал, что мы должны в главном быть едины, а во второстепенных вещах можем друг от друга отличаться. Другое дело, что наша природа такова, что очень часто внешнее мы выводим на передний план. В истории нашей Церкви и государства были нестроения, связанные с тем, что люди превозносили какие-то обрядовые вещи настолько высоко, что те даже перекрывали догматическое учение и вносили раскол в ряды верующих. Мы знаем такие трагические эпизоды, которые до сих пор в полной мере не уврачевались даже временем. Но при этом, говоря о границах Церкви, мы понимаем, что даже закоренелый грешник сохраняет образ и подобие Божие, и он на основе этой неистребимой данности может покаяться, исправиться и вознестись на высоты духа. Так и в христианах, которые сегодня по какой-то причине отпали от церковной полноты, может присутствовать Дух Святой настолько, насколько они могут его воспринять в своей реальности.

Вопрос от телезрителя Евгения из Белгорода: «Есть понятие, что Церковь – это духовное единство людей, верующих во Христа и живущих по Его заповедям. Допустим, два человека, духовно объединенных на разных полюсах Земли, – это уже Церковь. А храм, битком набитый людьми, в которых этого нет, уже не будет Церковью. Как с этим быть?»

– Дело в том, что единство Церкви осуществляется в любви. В Евангелии и у апостола Павла часто говорится о том, что единство невозможно без любви. Но можно говорить сколько угодно о любви и не пройти проверку личным, тесным общением друг с другом. Очень легко находиться на разных полюсах планеты и заявлять: мы друг друга любим. И наслаждаться мнимым христианским единством. А стоит только этим двум людям сблизиться и оказаться в одном храме, как теоретическое единство окажется эфемерным. Поэтому и присутствие нас, как говорит Евгений, в битком набитом храме – очень важная проверка нашего единства в любви. Даже в семейных узах есть такая тенденция: называться мужем и женой, но при этом жить отдельно в разных квартирах, встречаться один или два раза в неделю, не жарить вместе картошку, не убирать квартиру, не платить коммунальные платежи. Тогда они будут очень приятны друг другу, и все будет хорошо. Но будет ли это семьей? Апостол говорит, что семья – это малая, домашняя Церковь. Невозможно говорить о семье, если люди не ведут совместного хозяйства. Хотя некоторые состоят друг с другом в отношениях, расписаны в загсе, но при этом у них разные дома, квартиры и они называют это семьей. Но для нас это совершенно не так, в такой семье не может воспитаться полноценный ребенок, даже сомнительно, что он может в ней появиться.

На самом деле семья объединяет собой разные ипостаси. И Церковь олицетворяет собой единство Лиц Святой Троицы, Которые не сливаются, но едины в любви. И эти Лица Святой Троицы едины именно потому, что Бог есть любовь. Господь через единство в любви показывает нам, как мы должны быть едины в Церкви. И не может быть никакого единства, если мы признаем, что нам легче оставаться в «единстве», находясь на разных полюсах планеты. Здесь никакого единства нет.

В Евангелии написано: где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них. Поэтому позиция Евгения во всех отношениях противоречит даже Священному Писанию и не проходит проверки той жизненной реальностью, которая и показывает нам, какие мы. Церковь и пребывание в совместном богослужении, трапезе, приходских делах показывает нам, какие мы сегодня на самом деле, изменяемся ли мы, улучшаемся ли мы, можем ли мы со временем войти в Небесную Церковь.

Даже монашествующие живут в общежитии. И отшельник, анахорет только тогда переходит в этот разряд, когда прошел киновийное монашество, пожил среди братии, прошел искус совместного жития, бытия и труда. Войти в общение с Богом в вечности можно только тогда, когда мы были едины друг с другом, когда мы умели прощать, делиться, жертвовать не только своим временем, но и имуществом, силами и здоровьем. Когда мы проходим это все теоретически, отрешенно, абстрактно, нет плодов. В Апостоле читаем: «Ты говоришь о том, что верующий, так покажи мне дела своей веры». Разглагольствовать можно сколько угодно, но если в храме кто-то наступил тебе на ногу и в этот момент с твоего лица сходит вся елейность, то впору попросить прощения и пойти к духовнику, что ты не прошел проверку своей церковности, присутствуя в переполненном храме.

Надо радоваться тому, что храм сегодня собрал такое количество людей, значит, люди спасаются вместе, в любви, во взаимопонимании, в терпении. Это проявляется и в семье. С нее начинается наша церковность. Надо сначала научиться любить своего ближнего в семье, потом в приходе, а уже дальше говорить о том, что мы любим того, кто находится на другом полюсе земного шара.

Когда я бываю в вашем храме, он каждый раз полон, яблоку негде упасть. Летом многие прихожане уезжают на дачи и огороды. Это же тоже забота о своей семье. Но храм пустеет. У Вас как у настоятеля какое бывает внутреннее ощущение, когда в храме всего десять человек? Вы расстраиваетесь?

– Я сразу вспоминаю опыт отца Алексия Мечева, который заложил современную традицию служить в городских храмах ежедневно Литургию. Нам кажется чем-то привычным и обыденным, что в Москве, Санкт-Петербурге или в любом крупном городе мы можем найти храм, где Литургия служится каждый день, а иногда бывает еще ранняя и поздняя. В XIX веке такого не было даже в крупных городах. Литургии не служили в будни каждый день. Раньше, если именины человека приходились на среду или четверг, то он только мог, если позволяли возможности, договориться отслужить заказную обедню.

Отец Алексий, когда занял свое настоятельское место в храме, ввел практику Литургии каждый день. И в храме первоначально не было людей. Иногда кто-то заходил и удивлялся, почему служат в пустом храме. Отец Алексий говорил: «Надо служить, тогда будут и люди». И недаром в ектенье «Спаси, Боже, люди Твоя» он поминается рядом с отцом Иоанном Кронштадтским. Эти святые обновили литургическую жизнь Русской Церкви.

Мы не должны разочаровываться, что в какой-то день мало прихожан. Наша жизнь вообще не должна нас очаровывать. Мы должны быть реалистами. Святые тоже так молились. И даже если в храме один человек, это уже Церковь. Мы не должны переживать и отчаиваться, что сегодня храм не переполнен, а причащается только младенец. Большое дело, что мы причастили хотя бы одного младенца.

Печально другое, когда люди хотели бы сегодня причаститься, а в храме по какой-то причине нет Литургии. Это намного печальнее и страшнее. Человек приходит в храм, а ему предлагают только поставить свечку или заказать молебен, который будет отслужен когда-то потом без его присутствия. Мы должны печалиться об этом, когда наша лень или какие-то рациональные представления лишают отдельно взятого человека приобщения Святых Христовых Таин или живой личной молитвы, возглавляемой духовенством. Из Евангелия мы знаем, что пастырь готов оставить 99 овец и пойти искать одну. Один человек очень важен.

А если кто-то пришел в свой день ангела причаститься и увидел храм пустым или без литургической молитвы, это урон. Огорчение этого человека стоит всех наших рациональных представлений о том, что ради одного не стоило приглашать уборщицу, просить сторожа открывать храм и включать свет.

Вопрос от телезрительницы Елизаветы из Гомеля: «Как я читала, Церковь – это столп веры; и, как говорится, „кому Церковь не мать, тому Бог не Отец”. Мне бывает больно за некоторых знакомых, которым я рассказываю про Церковь, про веру, а они говорят, что необязательно в храм ходить, можно дома молиться, читать Евангелие и Псалтирь. Мне кажется, спасение только в Церкви, а они не понимают и заблуждаются. Как им правильно подсказать, чтобы они так не думали?»

– Мы вспоминаем слова апостола Павла о том, что люди, которые по каким-то причинам не были просвещены христианской верой, не были знакомы с ней, но живут по совести с доброй волей, могут быть спасены (как мы надеемся на милосердие Божие). Но люди, которым доступно Евангелие, которые его читают дома, не могут пройти мимо церкви.

В Евангелии Господь открывает нам Себя и заповедует общаться с Ним через таинство Святого Причастия – таинство Евхаристии, которое Он основал. У человека нет оправдания установке, что спастись можно, только читая дома Евангелие, потому что именно в нем Господь говорит: «Это Тело Мое – приди, вкушай Его, это Кровь Моя, пролитая за твое спасение, – приди, прими Ее». Это грех против истины, против того, что прочитано в Евангелии. Если мы хотим переубедить того, кто говорит, что может спасаться без присутствия в храме, просто читая Священное Писание и молясь Богу, нужно задать ему вопрос, как он может себе объяснить это, если в том же Писании он прочитал, что Господь позвал его на Литургию, на Евхаристию, зовет в церковь – туда, где двое или трое собрались во имя Его и причащаются установленного Им таинства.

Здесь мы сталкиваемся не со следованием Священному Писанию, а с горделивым индивидуализмом. Человек не желает стоять с людьми в храме, желает быть христианином только теоретически, абстрактно пребывая в Церкви, не общаясь с теми, кто ему по каким-то причинам не нравится. Для гордыни огромное количество причин, почему мы не общаемся друг с другом. Может быть, человек не желает подходить к таинству Исповеди (опять же по своей гордыни), сам себе все прощает и объясняет свои поступки.

Присутствие в храме и приход к таинствам сопряжены со многими серьезными вопросами к самому себе. Само приготовление к таинству Причастия требует от нас изменения жизни. Если у человека есть какие-то смертные грехи, не только те, в которых он не раскаялся, но и те, с которыми он не желает расставаться, тогда он, конечно, не может причащаться. Его присутствие в церкви невозможно. Он может прийти в храм, стоять и причащаться, но, если он себе сам простил блуд, воровство, ненависть к ближнему, его Причастие, по слову апостола Павла, будет ему в суд и во осуждение. Другой понимает, что священник, преподающий ему таинство, не допустит его к Причастию, зная, что он ненавидит, блудит или ворует, поэтому принципиально не идет в храм и считает, что может быть верующим христианином без Причастия и Исповеди. Это самообман. Этот человек вне Церкви, вне спасения и вне общения с Христом, как и тот, кто присутствует в храме, но недостойно причащается. Как бы они ни читали Евангелие, ни изучали богословскую литературу – это ничего не решает в данной ситуации. Господь к нам требователен, Бог наш – Бог Ревнитель, по слову Священного Писания, и Он требует, чтобы мы вручили Ему себя целиком: сердце, душу, сознание, ум и тело. Наше тело тоже важно принести в храм Божий. Мы не ангелы, мы обладаем телесной природой, поэтому в отличие от них приобщаемся благодати через телесную природу. Нельзя это исключать. Теоретически приобщаться невозможно, потому что у нас есть тело, данное Богом.

До передачи от Вас прозвучала интересная мысль. У нас есть истина, к которой мы пытаемся приблизиться. А существует точка зрения, что можно не ходить в церковь, потому что не нужен священник – посредник и т.д. Она полностью отвращает от Церкви и от жизни, но пожертвовать ей в наше время очень тяжело, потому что мы думаем о себе в некоей превосходной степени.

– В нашем разговоре до эфира я приводил слова не очень известного эмигрантского писателя Аминадава Шполянского, который писал афоризмами. У него есть смешная фраза: «Ничто так не мешает нам видеть, как точка зрения». Зачастую это именно ошибочная точка зрения, которая превращается в кляксу, полностью заливающую наши духовные очи, и мы ничего не видим. Священник – не посредник. Посредник – Христос. Священник – возглавитель нашей молитвы, как учитель, присутствие коего требуется при образовании. Каким бы учитель ни был – хорошим или слабым, школы без него не будет. И без врача, принимающего нас в поликлинике, не произойдет нашего телесного исцеления, а, может, и спасения нашей жизни. Но когда речь идет о спасении жизни, мы говорим: «Нет, фельдшера я к себе не допущу. Дайте мне доктора медицинских наук», – и мы можем просто умереть.

Когда же речь зайдет о спасении человека, у которого нет такой шизофрении, он скажет: «Пусть придет кто угодно, хоть фельдшер скорой помощи, лишь бы он правильно сделал мне перевязку, или остановил кровь, или дал нужную таблетку».

Или отвез в больницу.

– Да, или отвез в больницу. Если же речь идет о духовной жизни, нужно понимать, что это намного важнее, потому что здесь мы говорим о нашей участи в вечности. Но мы можем сказать: «Я не пойду к этому сельскому батюшке, не пойду к этому молодому священнику. Я не пойду в этот храм, потому что раньше в нем был клуб, и не пойду в эту новую церковь. Мне нужна только старинная церковь».

Так бывает из-за нашей гордыни. Гордыня застилает наши духовные очи, и мы, к сожалению, вредим своей вечной участи, а, может быть, даже полностью лишаемся надежды на спасение.

Вопрос от Зинаиды из Пензы: «Почему за Литургией никогда не молятся о здравии нашего Президента Владимира Владимировича Путина?»

– Насколько я могу судить по запискам, которые подают прихожане, молитва за президента, да и не только за него, идет. Иногда люди пишут фамилии и даже звания тех, о ком они подают записки, желая это обозначить. Но церковная традиция не предполагает озвучивания фамилий, званий, регалий конкретных личностей.

И если вы услышите, что произносятся имена Владимир, Сергей и так далее, то не исключено, что ваши братья и сестры, стоящие рядом с вами, вписали в записки имена тех людей, за которых молитесь и вы. При этом отдельным прошением на всех службах суточного круга Церковь молится о властях и о воинстве.

Если вы не услышали какое-то конкретное имя, это не значит, что Церковь сегодня не молится о властях предержащих, о тех, кто руководит нашим государством и нашей внешней земной жизнью. Церковь молится о них.

Отец Александр, благословите наших телезрителей.

– Я желаю вам всех благ, помощи Божией, доброго здравия, духовного и телесного.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475