Священник Роман Колесников: Укрепляемся через скорби

Поговорим сегодня о последних временах, что вполне уместно в рамках подготовки к великопостному времени. Скоро Неделя о Страшном Суде. В Евангелии мы читаем пророчество Спасителя, где Он говорит про мерзость запустения, стоящую на святом месте, что в тот день, кто будет на кровле, а вещи его в доме, тот не сходи взять их; горе же беременным и питающим сосцами в те дни.

Давайте разберем несколько моментов из этого чтения. Что же такое мерзость запустения, стоящая на святом месте? Евангелист Матфей прибавляет: читающий да разумеет. Видимо, те, кто читал эти строки в его время, знали, о чем речь? О чем же?

– Ожидание конца света и Второго Пришествия всегда в Церкви Христовой было некой путеводной звездой. Церковь воспринимает эти строки Священного Писания не с ужасом, что нам всем конец, что нет никакого будущего, жизнь прекратится и все плохо, но с надеждой. Всем ужасам будет предшествовать много событий, когда будет проверяться вера Христова, в том числе вера самой Церкви, самих христиан. Но за этими ужасами будет встреча со Христом.

Своим прихожанам я всегда советую к чтению Евангелия еще добавлять и главы апостольских Посланий. Это некое толкование первых апостолов того, что они услышали от Господа. Апостол Павел и Иоанн Богослов говорят: Ей, гряди, Господи Иисусе! Это был некий Символ веры. Наши богословы, историки говорят, что это один из первых Символов веры христиан. Это было чаяние воскресения мертвых и жизни будущего века, именно ожидание Пришествия Христова. В таком свете и нужно воспринимать эти слова.

Действительно, будет великая проверка веры самой Церкви. Церкви как соли земли. Потому что если Церковь будет предавать свое предназначение быть посланником Христовым в этом мире, то, конечно, воцарится и мерзость запустения. То есть внешне мы будем видеть, что ничего не изменилось, но читающий да разумеет, то есть истинный христианин, верующий человек, причащающийся Христовых Таин, верный Церкви Божией будет понимать, что это всего лишь оболочка. И здесь мы сталкиваемся еще с одной очень важной проблемой: как распознать мерзость запустения. Мы же говорим про внешнюю оболочку: золотые купола, благоукрашение храмов – все это останется, но верующие будут понимать, что что-то не так в последние дни. Обычно расколы основаны именно на этих рассуждениях. «Есть же пророчество про мерзость запустения, так вот же она: батюшка, Вы неправильно себя ведете». Или юридическое лицо храма приняло идентификационный номер налогоплательщика. Или в храмах появляются какие-то новые элементы, которых раньше не было, но они сопутствуют или помогают миссионерскому служению. Некоторых это смущает.

В XVII веке был старообрядческий раскол, он основывался именно на этих рассуждениях: что Церковь поменяла обряды, внешне все осталось так же, но наступила мерзость запустения. Появилось многочисленное течение беспоповства. Можно сказать, что старообрядческий раскол был именно беспоповским движением, против иерархии священноначалия под лозунгом «мерзость запустения – таинства не таинства».

Парадокс в том, что ответ про мерзость запустения находится в самой Церкви. Если ты находишься в расколе, то есть уходишь из Церкви, то ты не можешь опознать и распознать эту мерзость запустения. У Церкви есть знание на самом деле, что такое хорошо, что такое плохо. Не случайно говорится: читающий да разумеет. Это не просто какие-то явления пришли человеку во сне, что мы теперь будем учить вот таким образом. Нет. Существуют апостольские и церковные предания, которые актуализируются именно в жизни Церкви. И тогда церковный человек может познать, мерзость запустения это или еще нет.

Эти вещи во многом невозможно сформулировать словесно. Современным людям хотелось бы найти некоторые критерии: здесь прямо иди, а здесь – направо. Этот критерий находится в совести человека, которая пропитана благодатью Божией, церковной благодатью. Поэтому всегда не правы те, кто поспешает с ответом: вот здесь наступают последние времена, здесь – конец света и мерзость запустения. Человеческим разумом невозможно понять, что здесь совершается какое-то нарушение. Чаще всего такие утверждения основываются на гордыне. А она не лучший советчик, как раз через нее дьявол подсказывает именно такой ход мыслей для того, чтобы увести человека из Церкви.

Господь в Евангелии говорит, что есть не один критерий последнего времени. Будут жесточайшие гонения. Люди увидят знамение креста от запада до востока. Это будет такое потрясающее событие, что верующий точно будет знать, что скоро Пришествие Христово. Это будут такие катаклизмы, по которым Церкви будет очевидно, что начинается суд.

Почему нас интересуют все эти рассуждения? Мы уже долгое время в ожидании. В мире происходит столько всего непонятного. Разве Христос не предупреждал, что в последние времена будут войны? Предупреждал. Охлаждение любви. Мы в этом живем уже много десятилетий, когда даже неверующие могут сформулировать, что нет уважения к другим людям. Если бы этого было хоть немножечко прибавлено в людях, то вокруг мы бы видели совершенно другую жизнь.

Вы коснулись темы старообрядцев. Это огромная трагедия в русской церковной истории, и, казалось бы, сколько признаков последнего времени там сбылось: и мерзость запустения, и лжехристы и лжепророки, скорбь, которой не было от начала времен. Все это было, но Церковь и мир все равно существуют дальше. Почему так происходит? Ведь действительно апостолы ждали Второго Пришествия Спасителя еще при своей жизни, в I веке. Мы с тех пор прожили две тысячи, но ни конца света, ни конца времен, ни Страшного суда, ни Второго Пришествия не было и нет. Почему? Вроде бы все признаки соответствуют, но события, к которым эти пророчества ведут, не происходят.

– Потому что люди делают очень большую ошибку: они при этих признаках вдруг начинают бороться с Церковью. Удивительно, даже если не брать старообрядцев, вспомним, например, переживания по поводу ИНН. Ведь вместо того, чтобы сплотиться вокруг Церкви, поддержать ее, попытаться понять, часто причащаться, не судить (это очень важно), люди начали бороться с ней, критиковать. Они отделили себя от Церкви, стали поступать по человеческому разумению. Точно так же было и в XVII веке. Искреннейшие люди, любящие Бога, направили свою энергию против Церкви Христовой.

Получается, что это страшное оружие дьявола.

– В какой-то момент человек не заметил, где перешел черту и, вроде как защищая Бога, стал бороться против Церкви. В какой момент? Это у каждого индивидуально. Где-то личные нестыковки и конфликты, где-то богословские ошибки, где-то личный опыт. Даже в своем молитвенном опыте мы можем замечать, как легко после крепкой, долгой молитвы осудить ближнего. И если не будешь себя распознавать в этом, то пойдешь по пути прелести. Ты будешь долго молиться, строго поститься, но это пощение и молитва будут не церковным деланием, а бесовским.

В житии преподобного Кирилла Филеота XII века есть эпизод, когда к нему в монастырь приходит еще один будущий монах. У него уже есть послушник, и он поселяет их рядом, в соседних кельях. Новый послушник начинает показывать свою долгую молитву: один час, два, три. Соседи видят, что он действительно крепко молится. И преподобный Кирилл Филеот советует своему ближайшему послушнику после молитвы нового монаха прийти к нему в келью, постучаться и как-то его осудить, как-то с ним не согласиться. И когда тот это сделал, то в свой адрес услышал много брани. И преподобный Кирилл говорит, что настоящим плодом молитвы является смирение.

Нечто подобное происходило у преподобного Симеона Столпника. Он взял на себя подвиг стоять на столпе, к нему пришли старцы и говорят: «Симеон, тебя зовет твой духовник, он говорит, что ты в прелести». И он по послушанию не стал спорить и дискутировать. Он по смирению начинает спускаться со своего столпа, и тогда старцы говорят: «Воистину твое смирение показало, что плод, который ты получаешь от своего подвига, действительно Божий».

Плод молитвы – мирствие, не осуждение, не буйство. А люди, критикующие Церковь, как правило, не мирные, хотя вроде как должны делать Божие дело, но всегда их поведение растворено осуждением. Что такое осуждение? Когда человек ставит себя вне ситуации и начинает судить другого. Он даже не знает всех обстоятельств, переживаний, контекста, вообще ничего не знает, но судит. Поэтому во все времена, особенно в наше, очень важно прислушиваться к голосу Церкви.

Мы недавно отмечали очередную годовщину интронизации Святейшего Патриарха. Представьте, он в 1978 году уже был архиереем, а я в 1979-м только родился. Представляете, какой опыт у него? Я как молодой человек могу многие решения священноначалия не понимать. Надо учиться прислушиваться к старшим, к Церкви Христовой.

Вы говорили о молитве, о посте, что они могут быть оторванными от духовной жизни и даже в некоторой степени симптомами прелести. Вы говорили о монахах. Монашеская жизнь – больше исключение из правил. Простые люди точно так же читают патерики, жития святых, видят примеры жизни в молитве и посте, но могут не увидеть там примеров добрых дел. Значит ли это, что добрые дела не нужны и не так важны? С другой стороны, в Евангелии, в главной Книге, которая в большем приоритете, чем любые жития святых и патерики, мы читаем о двух главных заповедях Христа: любовь к Богу и любовь к ближнему. По толкованию апостолов, любовь всегда выражается в добрых делах. Каково их место? Можно ли сказать, что если есть добрые дела, то и прелести не будет?

– Все очень непросто. Духовная жизнь, как говорил святитель Григорий Богослов, есть искусство из искусств. Как и духовное врачевание, то есть пастырское служение. Здесь не только стремление к Господу и служение Ему, но рядом дьявол, и он обязательно пытается поменять все ориентиры, чтобы человек растерялся и отчаялся в духовной жизни. Говоря о простых людях, о мирянах, мы должны прежде всего помнить, что каждому из нас Господь дал свое послушание. В монашеской жизни – свое послушание. Эти люди призваны к долгим молитвам, к послушанию игумену. И когда мы смотрим на монастырскую жизнь, то должны помнить, что это некая проекция в том числе и нашей мирской жизни. Это доведенные до конца добродетели, которых должны придерживаться и миряне. В их жизни должны присутствовать и послушание, и молитва, и посты.

Каждый священник, служащий у Престола Божия, – духовник. Другое дело, что мы не хотим его слушать, потому что нам кажутся его рассуждения не такими духовными, и в этом – гордыня. Поэтому тот, кто был в монастыре и возвращается в свой приход, в свою семью, обязательно должен советоваться со своим духовником, священником. Определить для себя одного священника. Он может быть молодой, неопытный, но он священник. Если у него есть мудрость и сам человек будет молиться за священника своего – будет совершаться дело Божие. И тогда этот священник подскажет: не торопись с монашеским деланием. У тебя есть первое послушание – твоя семья. Наряду с тем, что мы имеем заповедь непрестанно молиться, мы знаем, что тот же апостол говорил: кто о своих, особенно о домашних, не печется, тот оставил веру и хуже язычника. Первый круг служения – семья и те, кого Господь посылает нам на работе, дома, на улице. Нужно помнить, что монашеское делание должно быть простым и неприметным, чтобы воистину люди со стороны не заметили, что человек – монах по своей сути, по своему настроению.

Не случайно даже Великий пост у нас начинается с чтения Священного Писания, когда мы читаем такие строки: когда поститесь, не будьте унылы… А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое. Будьте такими же, как и до поста, потому что это внутреннее делание для вас. Вы сейчас начинаете подвиг для самих себя. Богу этот подвиг не нужен, потому что Он и так совершенен, Он знает наши немощи и слабости. Есть такая уловка в духовной жизни: нам всем хочется, чтобы мы были чемпионами, чтобы все у нас получалось. И мне кажется, что именно из-за этой установки у нас ничего не получается. То есть, каждый раз подходя к Пасхе, мы с вами снова и снова будем говорить: «Брат ты мой! Ну вот не получилось опять». И в прошлом году не получилось, и в позапрошлом, всю жизнь не получается. Потому что Господь смиряет нас, чтобы мы с вами не думали, что это мы сделали. Это Господу принадлежит, это именно Его плоды.

Эти слова из чтения в канун Великого поста, по сути, предостерегают от фарисейства. И пример, который Вы привели про нового монаха, показательно молившегося при всех, – это тоже фарисейство. Как вовремя опознать, что наша духовная жизнь может быть не настоящей, не глубокой, а лишь маской, своего рода фарисейством?

– Лучший индикатор – скорбь. Она очень многое разоблачает и раскрывает, становится очень многое понятным и в себе, и в окружающих и вообще в том, что мы делаем. Когда мы просим Господа показать нам, где мы не правы, как правило, приходит скорбь. А мы же против нее, но она нам нужна для того, чтобы мы правдиво увидели свою жизнь.

Мы очень много рассуждаем о духовной жизни, нам очень хочется продвинуться вперед, распознать о себе правду, но нам не хочется скорби. А это, оказывается, та таблетка, без которой невозможно вылечиться.

Интересен такой сюжет. Вот недавно благочестивая семья просила за свою дочь, она не приходит в храм, и они слезно просили Господа: «Ну приведи человека в храм! Она раньше ходила, она раньше причащалась». И Господь их дочери послал скорбь. У нее на работе украли какое-то оборудование, очень дорогостоящее. Вот тут дочь начала молиться. Это такие вещи, которые можно с улыбкой воспринимать и вспоминать со временем. Тяжело это принимать и переживать в сию минуту, но это на самом деле нам нужно, нравится нам это или не нравится, – мы другими становимся.

Я могу засвидетельствовать это, потому что несу также послушание и в тюрьме, в следственном изоляторе. Я вижу, как люди попадают туда по разным причинам, и я говорю им: «Вы знаете, братья и сестры, вы не грешнее меня, я не святее вас. Но так Господь судил, что вас Он проводит через это испытание, меня – через другое». И нужно понимать, что все происходящее в нашей жизни происходит не потому, что мы грешны или святы. А мы действительно грешны, это не секрет. Но все это нам нужно для того, чтобы очистить наслоение какой-то неправды, какого-то лукавства. Мы о себе даже правды не знаем, поэтому потрясения, к сожалению, нам нужны. И это никто не поймет, пока не переживет. Значит, так надо. И пусть Господь тех, кто нас сейчас слышит, укрепит в этой скорби.

Сейчас очень много тревоги. Ко мне вчера пришел человек (а я в их семье крестный ребенка) и говорит мне: «Отец Роман, у меня тревога, я утром просыпаюсь – и меня просто трясет». Сейчас всех трясет. Сейчас время абсолютного непонимания того, что завтра будет. И поэтому приходится говорить, что главное, что нужно сегодня делать, – это не судить. Вот прекратить судить. Вы не знаете тот ад, в котором человек живет. Вы не знаете, что он переживает, вы не знаете, какие у него мысли вообще о его жизни, какие у него мысли о той стране, где он живет, о мире. И второе: после того как мы перестанем судить, нужно поддерживать других людей. Сейчас время настолько тревожное, что простое ободрение словом настолько дорого, что человек будет это помнить многие и многие годы.

Мы говорили сегодня и про мерзость запустения, и про последние времена. И вот говорим про скорбь, она – признак последних времен. И раньше люди точно так же жили в какой-то степени спокойной жизнью, и в один момент все перевернулось, их начали преследовать и убивать за веру. Я говорю о новомучениках Церкви Русской и об этом периоде церковной истории, когда, с одной стороны, началась скорбь, людей гнали и убивали, а с другой стороны, появились лжехристы и лжепророки в лице обновленцев. Под маской Православной Церкви они говорили нечто свое, что тоже можно назвать в какой-то степени фарисейством. Наверняка новомученики думали, что для них наступили последние времена, что свершается то, о чем Христос проповедовал, еще будучи на земле, о чем писали апостолы, включая Иоанна Богослова, автора Апокалипсиса. Но это время точно так же и прошло. Какой урок мы должны из этого извлечь?

– Господь провел Свою Церковь через такое горнило испытаний для того, чтобы научить жить и в такие времена. Мы умеем жить в спокойствии, и царские времена были временем спокойствия. Жил святой праведный Иоанн Кронштадтский, это мы сейчас его вспоминаем как праведника, а вы почитайте его жизнеописание. Его ведь на самом деле мало кто воспринимал серьезно из священноначалия. Какой-то блаженный, собирает людей, говорит про частое Причащение, а это же нонсенс был тогда. Нормальной практикой для верующего православного христианина XVII, XVIII, XIX веков было причащаться в лучшем случае раз в пост и на какие-то праздники, в день своего тезоименитства.

Только ленивый не критиковал Церковь Христову накануне 1917 года. Были заметки в газетах, что такой-то священник вот это-то сделал, всякие непристойности могли писать, смеяться, и никто всерьез не воспринимал церковно– и священнослужителей.

Проходит буквально несколько лет – и Церковь вновь видят как оплот, где можно остановиться, успокоиться, укрепиться. Вот такая была Церковь во все времена: где-то успокаивалась, потом Господь проводил ее через испытания. Так будет и в последние времена. Нам тоже нужно понимать: в духовной жизни нужна скорбь, в церковной жизни тоже нужно такие вот непростые времена пережить.

Записали:
Анна Вострокнутова
и Полина Митрофанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475