Архимандрита Саввы (Мажуко): Слушать сердце

Мы с радостью отмечаем, что число монастырей в Русской Православной Церкви увеличивается. Когда-то, в начале 90-х годов, даже открытие известной лавры или именитого монастыря считалось огромным событием. Прошло 30 лет, и мы видим, что выросло несколько поколений монашествующих, и традиция монашества укрепилась настолько, что можно даже говорить, что есть определенные монашеские школы. По крайней мере в зачаточном состоянии, но они присутствуют, и это очень хорошо, прекрасно, поскольку даже для мирян, людей светских, но воцерковленных, монастырь – это ориентир, опора в духовной жизни.

Даже если мы живем в миру, мы знаем, что где-то в монастыре божественные матушки или богомольные батюшки встают рано утром, читают каноны, поминают живых и усопших, молятся за нас, трудятся, терпеливо несут свой крест, лишая себя многих удовольствий и радостей жизни. Все ради Господа, из любви к Господу. Это очень поддерживает, укрепляет в вере и создает ощущение единой христианской семьи, где старшие несут, может быть, больше трудов, а мы, люди попроще, глядя на старших, по чуть-чуть и сами подтягиваемся.

Но для многих людей, особенно в наше время, некоторой трудностью является дилемма (которая иногда, может быть, даже искусственно создается) о том, что нужно жить или в семье, или в монастыре. А как быть, если не получилось к 40–50 годам создать семью? Ну не получилось, не встретил ты человека, близкого по духу, созвучного по жизненной тональности. Не встретил ту самую девушку или того самого мужчину. Как-то не получается, не клеится в миру ни с семьей, ни с работой, ни с призванием. И тебе время от времени говорят твои воцерковленные друзья: мол, раз ничего не получается, значит, надо идти в монастырь. Или монастырь, или семья – третьего не дано.

Эта дилемма не праздная для многих людей, но она таит в себе некоторые опасности, и они нуждаются в анализе и проговаривании. Ведь в монастырь уходят – и это самое главное, что нужно знать, – не от чувства одиночества, не от того, что в миру никому не пригодился. Мол, ладно, пойду в монастырь. Как в какой-то шкаф для ненужных вещей. Про такого человека иногда говорят: «Непонятно, то ли ты от мира отказываешься, то ли мир от тебя отрекся». И где же твой монашеский подвиг? Ты ведь ушел не потому, что Господу хотел служить, а потому, что некуда было податься. И вот этот момент нужно хорошенько усвоить.

Священное Писание нас тоже этому учит, тоже нас одергивает, отрезвляет, вразумляет. Например, история святого патриарха Иакова. Вспомните, какая удивительная у него была жизнь – просто настоящий роман! Полуслепой отец, мама, хотевшая сыну счастья, старший брат, дикий, безразличный, с которым не клеились отношения. Обман, бегство на чужбину, где Иакову, талантливому молодому человеку, приходилось находиться у дальних родственников на положении наемника. То есть он отрабатывал свой хлеб буквально потом и кровью, трудился, не покладая рук, а к нему относились, как к рабу.

Обманом Иакова женили на полуслепой Лие, некрасивой, преждевременно постаревшей, которая ему не нравилась и с которой ему холодно. Но он был вынужден на ней жениться и отрабатывать за нее семь лет у своего родственника Лавана. А Иаков всем сердцем любил Рахиль. И чтобы жениться на любимой девушке, он был вынужден отрабатывать еще новые постылые семь лет у этого жестокого, алчного родственника. То есть семь лет за одну, семь лет за другую, и все это без всякой личной жизни, без гарантий, когда каждый день настолько хрупок, что все может рассыпаться в любое мгновение.

В Книге Бытия, где рассказывается эта трогательная история, есть строчка, меня всегда вдохновляющая и заставляющая остановиться. Сказано: Иаков так любил Рахиль, что эти семь лет показались ему одним днем.

Самый главный фундамент, то, на чем строится монашеская жизнь, – это любовь ко Господу, служение Господу. Этот призыв исходит из какой-то глубины, на которой Господь с нами разговаривает. Вот на этом фундаменте строится монашество. Люди уходят в монастырь от большого дара любви к Господу. Дар этот очень сложно объяснить тому, кто никогда этого не переживал. Поэтому монахи часто и отшучиваются, отвечая на вопрос, почему они ушли в монастырь. Люди думают, что, наверное, была какая-нибудь трагическая история. Может быть, умерла невеста, или жестоко, беспардонно бросила девушка, или была какая-то страшная болезнь. Вот это мирскому человеку понятно. А ты пытаешься объяснить, что не в этом дело, просто ты очень любишь Господа нашего и любишь то служение, к которому Господь призвал.

Но как это объяснить, если человек этого никогда не испытывал? Но это и есть тот самый камень, на котором строится монашество. И для таких монахов жизнь в монастыре пролетает, как для Иакова, как один день. Я видел старичков, божественных старушек, матушек-схимниц, до глубокой старости живших в монашестве. Мне встречались тайные монахини, постриженные во времена Советского Союза, – они вынуждены были жить в миру, потому что монастырь разогнали.

Например, у нас в монастыре похоронена матушка Серафима. Она подвизалась в Козельщанском монастыре на Полтавщине. Он был закрыт после Великой Отечественной войны, сестер разогнали путем какой-то хитрой оптимизации. Одним словом, большое количество сестер-монахинь оказалось в миру. Матушка Серафима всю жизнь жила в миру с другой сестрой. Монахини старались жить маленькими общинами, потому что монастырь – это община, семья и школа. И матушка Серафима всю свою долгую жизнь до глубокой старости, будучи уже слепенькой, болезненной старушкой, хранила верность тем обетам, что дала в юности. И для нее не существовало никакого другого варианта.

Где бы ни находился монах, в миру или в тюрьме из-за гонений, он остается монахом, потому что верен своей первой любви, верен призыву Господа, однажды разбудившего его как монаха. И он уже другим никогда не станет. Если строить на этом фундаменте, то для вас, как для патриарха Иакова, пролетят тридцать, пятьдесят лет вашего служения в монастыре или у Престола Божия как один день. Потому что это вздох любви, благодарной любви к Господу.

Кстати, этот призыв может прийти не обязательно в юном возрасте. Господь может послать такой призыв в сердце человека и в зрелые годы. Я встречал людей, которые, вырастив детей, уходили в монастырь. То есть, выполнив свое служение в миру, они чувствовали призыв Божий и принимали монашеские обеты. Даже такое бывает. Все это чудо Божие, большая тайна между Господом и сердцем человека, и это не всегда можно передать словами.

Но там, где нет этого призыва, не нужно искусственно себя как-то волновать, надевать маску монашества. Потому что на самом деле нет такой дилеммы: или монастырь, или семья. И в миру, даже не создав семью, человек может отдаваться, например, своему делу, своему служению, найти применение своим силам. Не обязательно уходить в монастырь, потому что это особое служение, особый дар Божий, особая харизма, на нее нельзя дерзать, если этот дар не получен от Господа.

Подарки нужно принимать, но их нельзя требовать, нельзя на них претендовать. Поэтому надо быть, видимо, скромнее и более внимательно слушать свое сердце.

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475