Протоиерей Андрей Канев: Настоящая христианская любовь одномоментно не появится

Продолжение. Начало в №1 (994) 2019 – №3 (1044) 2020

Пришло немножко сердитое письмо от телезрительницы… Давайте попробуем разобраться, что ее беспокоит (сестра пишет: «Прошу ознакомить с моим сообщением всех, кого посчитаете нужным», и я посчитал нужным всех вас ознакомить). Вопрос: «Почему священники вашей митрополии не делают замечаний прихожанам, когда они повторяют «и вас» на великом входе Литургии?».

Поясню, в чем недовольство человека (я надеюсь, нас слушают люди, которые знают, что такое великий вход на Литургии, но – если вы вдруг не знаете или запутались – это происходит так. Это вторая половина Литургии, когда священники под пение Херувимской песни выходят из алтаря, выносят Чашу и дискос, содержимое которых через несколько минут Господь претворит в Свои Тело и Кровь. И священники поминают Святейшего Патриарха, Правящего архиерея, всех православных епископов (не по именам, а в общем), священников, братию святого храма сего, и говорят: «Вас и всех православных христиан».) В нашей епархии, как сестра говорит, прихожане храмов отвечают священникам: «И вас тоже». Сестра соблазнилась этим действием, беспокоится и предполагает: «Не из-за того ли так происходит, что это льстит самолюбию, услаждает слух и взращивает самодовольство и тщеславие батюшек?». Беспокоит человека этот вопрос... Она продолжает: «Когда я жила в своем родном городе, то пыталась исправить положение, но один в поле не воин. Через „православных невежд” и ТВ-трансляции эта „зараза” расползается по всему миру. На первом богослужении я произнесла слово «вас» за бабульками, а после прочла, что ответом должен быть только поклон… Я считаю, что священник должен указывать даже на единичное нарушение в ходе Литургии, чтобы не было соблазна кому-то из прихожан одергивать нарушителя. Тем более если он слышит мощный хор мирян, произносящих в ответ на обращение священников слово „вас”. Вы согласны?».

Нет, я не согласен с сестрой. Почему? Можно было этого вопроса не касаться, ведь он не связан напрямую с нашей темой. Но давайте попробуем разобраться и посмотреть на проблему, которую ставит сестра, и на проблему, которую она невольно обличает в себе, с точки зрения проявления страстей.

Смысл великого входа – поминание. Святейший Патриарх поминается в каждой Православной Церкви не чтобы ему польстить: он не слышит наших обращений к Богу. И наш Правящий владыка тоже их не слышит – он в это время служит в каком-то храме епархии, митрополии. Это не лесть, а молитвенное обращение: мы просим Бога помянуть наше Священноначалие, православных священников, диаконов, монахов, дорогих наших мирян – прихожан и братию святого храма сего. И обращение «вас» не придумано священниками; когда они говорят: «Вас и всех православных христиан» – это уставное обращение.

Если бы мы заглянули в алтарь, то увидели бы, что перед тем, как выходить с приготовленными Дарами (которые станут потом Телом и Кровью Христовыми), когда священники берут с жертвенника священные сосуды, они друг другу тоже говорят: «Священство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь», – они друг друга тоже молитвенно поминают, приветствуют, молятся друг за друга.

Идея – вовсе не польстить кому-то, не тщеславие потешить, а молитвенно их помянуть. И когда мы поминаем наших иерархов, Священноначалие (Патриарха, Правящего архиерея), тем самым показываем, что мы – единая Церковь, не раскольники какие-то: мы не сами по себе, а часть Святой Апостольской Православной Церкви.

Да, мы имеем трудности, это всегда было и будет. Но мы члены Святой Соборной Апостольской Церкви, в которой канонически заведен такой порядок. Мы обращаемся так к нашим прихожанам: «Да помянет Господь вас и всех православных христиан». Да, в нашей епархии, митрополии сложилась такая традиция. Может, в другом месте она другая (никто, допустим, не отвечает). Но суть вопроса?.. Сестра пишет: «Это нарушение хода Литургии». Нет – это местная традиция, которая отражает глубину взаимного молитвенного общения. У кого в храмах этого нет, заводить эту традицию не нужно. Если вы из Екатеринбургской епархии переехали в другую епархию и там такого нет, а вы один в храме на молитвенное приветствие будете отвечать: «И вас», то, конечно, этого делать не надо.

Надо смотреть на устав, порядок в храме: он может быть разный, в храме может быть много своих традиций, и это хорошо.

Даже если взять куда более унифицированное явление – армию, там у всех одинаковая форма, один устав, но все равно разные части отличаются: командиры разные, традиции разные.

А храм – все-таки не армия. У нас один Устав, одна догматика, одно понимание нравственного учения Церкви, но приходские особенности могут быть разными: если «мой» батюшка служит молебен так, а в соседнем храме служат иначе, это не означает то там плохие, а мы лучше – эти категории вообще сюда не подходят. Просто есть разные традиции, и поэтому в нашем народе есть пословица «в чужой монастырь со своим уставом не ходят»…

Прихожане тоже отвечают на молитвенное приветствие священников желанием, чтобы и их Господь Бог помянул. Священник же не говорит: «Помяни, Господи, протоиерея Андрея» – в нашей Церкви не принято называть самого себя в молитвенном обращении, а прихожане таким образом желают, чтобы и тебя, грешника, дерзнувшего стать священником, Господь помянул… Ты стоишь на амвоне и сейчас будешь к Богу обращаться, чтобы Дары, которые ты держишь в руках, стали Святыми Дарами – Телом и Кровью Христовыми.

Поэтому это не нарушение хода Литургии – это очень теплая традиция. Она живая и поэтому держится. К этому надо относиться спокойно. Если вам не нравится, это не означает, что это плохо.

Вопрос не в том, что наши прихожане так отвечают. Хотя интересно, что в этом есть молитвенная глубина. Есть чин «крещальной Литургии», где на Великом входе священник поминает не только Патриарха, Правящего архиерея, священника и мирян, но еще поименно называет тех, кто недавно крещен. Это очень близко: не просто какие-то холодные слова. Патриарх далеко, мы его сейчас не видим (вообще всех священников мы не видим, не ощущаем), а вот стоит человек в белой одежде, который только что крестился: «Помяни его, Господи».

Я читал воспоминание, как в одной грузинской церкви очень живо, глубоко, серьезно относятся к этому поминанию, даже немножко по-детски. (Но так делать не надо, у нас это не принято. Я просто расскажу.) Приход небольшой, очень крепкий, все друг друга знают. Прихожане говорят священнику: «Помяни Георгия, он заболел». И священник говорит: «Помяни, Господи, Патриарха, Правящего архиерея и нашего болящего брата Георгия». Вот как живо получается – это не формальная вычитка положенных слов, а очень живое молитвенное переживание.

Поэтому я не вижу здесь никакого нарушения, просто это наша сложившаяся традиция. А то, что она в трансляциях передается, – специфика нашего времени: в одном уголке стране что-то произошло, и моментально по всей стране разлетелось.

Насчет «православных невежд» не могу согласиться с сестрой. Она прочитала в какой-то книге, которую, может быть, мирянин написал, как себя вести на Литургии, где он записал свою традицию; это не означает, что она важнее, чем традиция другого прихода или другой епархии – к появлению разных традиций надо относиться снисходительно. Это очень хорошо.

Мы часто говорим о появлении приходских общин и тоже должны понимать, что они не могут и не должны быть одинаковыми, ведь условия разные – даже в нашем городе Екатеринбурге не во всех храмах одинаково: допустим, храм в центре или на окраине – это разные условия существования общин. Бывают общины, в которых складывается социальная работа, в других – просветительская, в третьих – свои особенности. Как они складываются? От людей. Появляется интересный человек или священник, который понимает, что надо заниматься просвещением или социальной работой. Он настраивает приход, призывает людей – и тот или иной приход приобретает свое уникальное лицо. К этому надо относиться хорошо, это живое дело: приход – это семья (мы же не удивляемся: «Почему семьи не одинаковые? Почему в одной семье чай заваривают так, а в другой иначе?» – это их семейное дело).

Я бы предложил к этому относиться хорошо – как к проявлению жизни Церкви, ее реального существования на этой земле, чтобы у нас не было узости восприятия: если кто-то делает не так, как я, значит, он плохой. Что это за отношение?

Мы должны понимать, что у нас общее: вера, Символ веры, догматы веры, мы все члены единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, у нас одинаковое понимание нравственной жизни христиан. Как это будет реализовано на приходском уровне, будут это курсы или индивидуальное занятие со священником – это уже дело местной общины.

Например, вновь созданный приход и приход, который существует столетиями, пережил гонения, в нем была преемственность, – конечно, традиции в этих храмах будут разные: там свои – здесь свои. Надо к этому относиться широко, хорошо, нормально.

Другой вопрос с сестрой – давайте обратим внимание на такие качества (я не хочу ее обличать: человек волновался, переживал, писал письмо, слушает, возможно, нашу передачу), которые дают возможность человеку видеть плохое в другом или видеть ошибку и пытаться во что бы то ни стало обличать?

Это, конечно, свойство гордости: она видит себя правильно знающей, а другого – неправильно знающим, тем более, когда снисходительно говорится «невежда» на бабульку – они же неграмотные (как мы думаем), поэтому поступают изначально неправильно.

Это свойство гордости, когда мы пытаемся наших близких рассматривать как что-то мелкое, а сами прочитали одну книжку – и уже все знаем.

В вопросе о Литургии сестра обличает свое незнание. К сожалению, в духовной жизни часто бывает, что мы на самом деле не понимаем глубины вопроса, а начинаем рассуждать: священник поступил не так, миряне поступили не так...

Это не значит, что думать не надо. Анализировать и рассуждать надо, сравнивать надо – но как и с чем? Если вас этот вопрос волнует: мы сравниваем с учением Церкви, со святоотеческим учением. Но святые отцы об этом не писали, ибо этот вопрос – даже не проблемный, чего о нем писать?

Думать и анализировать надо – осуждать сразу не надо: надо разбираться в вопросах.

Если бы сестра поинтересовалась, посмотрела, что священники не для своего самолюбия это делают… Она пишет: «Услаждает их слух и льстит самолюбию». Я вам как практикующий священник скажу: много чего льстит самолюбию, но точно не это.

Льстит самолюбию священника, когда прихожане начинают его обожать. Я вообще не понимаю этой «культуры», когда в поздравлении священнику говорят: «Вы самый-самый-самый…». Какой он «самый-самый»? Он оступится, скажет грубое слово – и «самый-самый» превратится во врага. Зачем это делать? Не понимаю.

Когда мы начинаем обожать – это плохо. Вместо правильного духовного отношения к священникам как к помощникам, через которых Господь может нам помочь, мы начинаем превращать их чуть ли не в святых – это неправильно: священникам льстит, когда мы с особым трепетом начинаем к ним относиться.

Я на практике замечаю, что новым прихожанам проще с мирянином поговорить (с какой-нибудь тетушкой возле свечей), чем подойти к священнику, так они благоговеют перед ним. И что? К священнику не подошел – и что-то не узнал. Меня это очень огорчает. Какая-то отчужденность: «Он не от мира сего – он святой» – мы к нему так относимся. Это неправильно, у нас должны быть тесные отношения – рабочие, духовные. Это мое представление.

Когда мы начинаем других людей осуждать – это свойство гордости, с которой мы все призваны бороться, братья и сестры. Вопрос исчерпан.

Подытожим. Традиции в храмах разные. Это не означает, что наличие традиций, отличающихся в разных храмах, становится отступлением от веры.

Следующий вопрос касается темы, которой я не знаю, но отвечу в общих чертах на примере наших прихожан.

Сестра пишет: «Грущу и страдаю. Не могу найти общий язык с дочерью. Она упорствует и не видит, что делает. Сегодня шли от врача, она толкнула брата в ссоре» – мы видим, что речь идет не о 20-летней дочери, а о маленьком ребенке. Было бы хорошо, если бы в письме было написано, сколько лет дочери, ведь подходы разные должны быть. Мама попросила дочь примириться с братом, а дочь не хочет – и доказывает, что мама не права.

Вот такая история, совершенно обычная для семейных людей, когда детишки потолкались и родители начинают выяснять, кто прав, и кажется, что все правы, никто не виноват.

Сестра спрашивает: «Что мне делать, чтобы они не ссорились? Я хочу сама измениться и не ссориться, быть милостивой, любящей, но ничего у меня не выходит. Я легко поддаюсь на ссоры, выхожу на ругань и сама страдаю. Как помочь себе и детям? Я хочу им добра. Может, я что-то делаю не так? Подскажите по пунктам. Дочь обвиняет меня в защите брата. Она, наверное, права».

Любая мать хочет добра детям – это правильно. Сразу скажу, братья и сестры, что я этого вопроса не знаю практически, я могу только теоретически порассуждать (у меня нет опыта воспитания детей, поэтому я не имею права подробно входить в этот вопрос, только общее направление могу дать).

Вы правы, когда говорите, что сами страдаете тем же. Понятно, что дети наследуют особенности своих родителей: они видят, как родители ведут себя. Мы духовно связаны со своими родителями. И, естественно, какие-то качества передаются нам. То есть дочери передаются какие-то ваши качества, а вы говорите, что такое бывает – сами ссоритесь, что легко поддаетесь на ссоры, ругань и страдаете потом (конечно, страдаете, ведь любой грех приносит страдание, особенно такой грех, как гнев – страсть, сопровождающая все страсти. Мы потом подробно порассуждаем о ней, если Бог даст).

Давайте это рассмотрим. Ссора возникает из-за того, что задето наше самолюбие. Что получается в вашем случае? Давайте на примере дочки… Братик ее толкнул – казалось бы, что такого? Потолкались и пошли, не поссорились. Бывает же такое: дети поборолись, побарахтались, но конфликта и ссоры нет. А тут, получается, меня задели, и первая реакция на задетое самолюбие – гнев. И начинается не просто какая-то игра (потолкались, поигрались), а именно уже драка, ссора. Возможно, у вас, сестра, как у мамы, от которой дочь наследует какие-то особенности, есть такие свойства? Мы должны обратить внимание на то, что задевает нас.

Понятно, что до конца передачи мы не сможем подробно это рассмотреть, но обратите внимание: что вас задевает? Из-за чего человек гневается? Бывает, потому, что он голодный и злой. Бывает, нас что-то задевает, и мы гневаемся, раздражаемся. Надо подумать, посмотреть: что меня задевает здесь?

И потом, смотрите, вас еще раздражает и задевает: дочь, хотя вы были свидетельницей ее проступка, не согласна, что вы ее обвиняете. В чем суть? Какая страсть не дает человеку признаться, что он виноват, или толкает на обман (явно он виноват, но упирается, врет)? Эта страсть – тщеславие: ребенку и взрослому хочется перед другими казаться хорошим. Вранье и гнев, когда нас задевают, очень тесно связаны со страстью тщеславия. Человек врет и не признается.

Потом, сестра, вам надо обратить внимание на себя (это закон): на самолюбие, гордыню, как она проявляется в вас, что задевает в вас, когда вы начинаете ссориться – и обратить внимание на тщеславие.

Даже в словах, которые вы пишете (казалось бы, хороших): «Хочу быть милостивой, хорошей – ничего не выходит, я раздражаюсь», заложено непонимание смысла борьбы. Понятно, что вы хотите: любой христианин хочет быть хорошим, добрым, любящим. Но чтобы этого достичь, нужно со своими страстями побороться.

Настоящая христианская любовь одномоментно не появится.

Почему дочь вас обвиняет, что вы сына больше любите? Вы говорите: «Наверное, она права». Может быть, пересмотреть ваше отношение к детям, чтобы они чувствовали, что вы любите их одинаково?

Еще в семьях есть такая традиция, такое правило: если кто-то из детей нашалил, не выясняют, кто прав или виноват, а наказывают обоих. Все справедливо: оба нашалили, оба получили вразумление, какую-то епитимью от родителей – разумную, конечно, соответствующую поступку.

Бывают такие перекосы в семьях, когда уже взрослые дети вспоминают: «Да, мама любила брата больше, чем меня». Как это может быть в христианских семьях? Мы должны относиться к детям одинаково. Я из многодетной семьи, и у нас к братьям такого отношения не было: к кому-то более милостивое, а к кому-то нет, кому-то конфетку, а кому-то нет. Поэтому от нас, взрослых, зависит, как мы будем работать над собой.

Поэтому, смотрите, сестра, изучаем по пунктам: что такое гордыня? Смотрим на практике: что она задевает, не получается ли, что мы из-за тщеславия хотим, чтобы дети и мы сами моментально стали хорошими? Чтобы мои дети меня не раздражали, поскольку они несовершенны (а откуда они будут совершенными, если они наследники моих особенностей)? Это должно быть основой, как я думаю, терпеливого отношения к детям: они же меня копируют, поэтому еще (да и никогда) не поздно по-настоящему покаяться в грехах. Обратите на это внимание.

Хорошо, что вас эта проблема волнует, – а найти общий язык с дочерью вы, вероятно, не можете, ибо похожи. Бывает так: когда дети очень сильно похожи на родителей и копируют их особенности, их взаимоотношения искрят. Тут должен родитель, как старший, мудрый, верующий человек, начать менять себя. Тогда дети, видя это изменение, чувствуя его в родителях, тоже начнут меняться.

Вопрос короткий, мало данных, чтобы ответить более внимательно. Если я где-то ошибусь, прошу прощения. По крайней мере, хочется пожелать сестре начинать с себя, а потом уже будет видно.

Возможно, нужно обратиться к более опытному священнику или мирянам, имеющим опыт воспитания, а их дети ходят вместе с ними в храм – у них надо спросить об этом опыте; я в этом смысле человек неопытный. Тем не менее, спасибо вам за вопрос. (Продолжение в следующем номере)

Записала:
Наталья Культяева

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475