Архимандрит Савва (Мажуко): Память смертная как духовное упражнение

Тема передачи сложная и интересная – «Память смертная как духовное упражнение». Очень радостно, что можно задать этот вопрос Вам, отец Савва: как-то, читая митрополита Антония Сурожского, я прочел у него, что размышление о смерти чрезвычайно полезно для христианина. Тогда я подумал: в чем же эта польза? Ведь все мы относимся к смерти с особым трепетом, с особым страхом, и редко встретишь человека, который скажет, что готов к смерти и не боится ее… Что такое память смертная и размышление о смерти?

– На самом деле, это духовное упражнение не есть достояние исключительно христианской традиции: такой опыт лежит в самой основе универсальной духовности. Заявлять здесь какие-то свои исключительные права мы, христиане, не можем, просто пользуемся в том числе опытом глубокой древности, в частности древности языческой.

Если вы откроете труды Платона, то найдете немало мест, где есть памятники, запечатлевшие это духовное упражнение. Например, самый знаменитый диалог «Федон», где описывается смерть Сократа, диалог, очень сильно повлиявший на поколения людей, живших уже после Платона. Блаженный Августин, например, вспоминает о некоем молодом философе Клеомброте, который, прочитав этот диалог, даже бросился со стены, то есть в этом духовном упражнении могут быть некоторые крайности.

Но чтение этих текстов, в том числе античных авторов, не только платоников, но и стоиков, весьма полезно, ибо есть такие универсальные точки, в которых мы с ними совпадаем. Например, есть прекрасный текст «Нравственные письма к Луцилию» Сенеки (знаменитого философа, учителя Нерона), где подробно описан ход этого размышления: память смертная как духовное упражнение начинается с определенного рода размышления, или, как сейчас говорят, медитации, – размышления о своей бренности, своей финальности. Это очень полезно, но, конечно, надо знать меру, чтобы не случилось, как с несчастным Клеомбротом, ведь бренность пугает, и пугает не только то, что ты сам умрешь, но то, что умрут твои близкие. Мы ведь, особенно люди молодые, не очень верим в то, что опыт смерти случится именно с нами, – гораздо страшнее пережить утрату близкого человека.

У Федора Михайловича Достоевского был такой период в жизни, когда в один год он похоронил троих самых близких людей, и это привело его в настоящую яму отчаяния. Умер его любимый брат, который во всем его поддерживал. Умерла его первая супруга. У него умерло несколько любимых детей (его трехлетний сынишка Алеша, дочка Сонечка). Мы перечисляем это как литературоведческие факты, на самом деле это глубочайшая трагедия конкретного человека.

В биографии отца Сергия Булгакова есть эпизод, запечатленный в его бессмертной книге «Свет невечерний», где он признается, какой переворот в его жизни совершила смерть его любимого сына Ивашечки, умершего от нефрита в Крыму. Эта смерть «белого мальчика», как он его называл, повернула его ко Христу, собственно, положила начало его священству, хотя он принял сан уже в послереволюционное время. Так что опыт переживания смерти близкого человека может быть не менее трагичен и более глубок, чем опыт своей собственной финальности, своего конца.

Поэтому в традиционном обществе в хороших семьях детей с самых ранних лет готовили к принятию той мысли, что им надлежит в свое время достойно, с благодарностью похоронить своих родителей, когда придет их час, досмотреть их старость, чтобы это было красиво, достойно и уважительно, и правильно скорбеть, что является очень важным моментом. Духовное упражнение состоит не только в том, что ты размышляешь, как умрешь, будешь лежать в тесном гробике и так далее, но и в том, чтобы правильно скорбеть, ведь рано или поздно утраты нас все равно настигают.

Мотив утраты – центральный, например, в творчестве Томаса Вулфа, у которого есть автобиографический роман «Взгляни на дом свой, ангел»: он просто пронизан опытом утраты, который разъедает молодого человека – это роман о взрослении, роман воспитания, если угодно, роман о том, что однажды подросток сталкивается с опытом утраты. Оказывается, все недолговечно: и молодость, и друзья, и мама, и люди, которые рядом с ними, и друзья – все это почему-то уходит, и любовь уходит, все опадает.

Не случайно в Писании есть замечательная строчка «человек, яко трава дние eго, яко цвет сельный, тако оцветет». Это тоже размышление о смерти, но это не красивая метафора – это переживание самого процесса увядания. Человек будто чувствует, что он, как и листва на деревьях, постепенно жухнет, постепенно выцветает, становится желтым и вот-вот опадет, но перед ним опадут те люди, которые старше его, которые его любят: ему предстоит обязательно пережить смерть родителей, смерть близких, и мысль о том, что ты должен похоронить своего отца, свою маму, очень тяжело пережить. Но в традиционном обществе всегда учили этому.

Сейчас в нашей светской, секулярной культуре мысль о смерти затирается, мы стараемся об этом не говорить. Если вы обратили внимание, в голливудских фильмах, если в сюжет вплетается нить кончины и показывается дом усопшего, там никогда не будет гроба. Он не находится там ночью, как это принято у нас, и похороны проходят максимально стерильно – чтобы не подходить, не касаться и так далее, то есть человека надо максимально изолировать от этого.

Но мы никуда не спрячемся: надо учиться правильно скорбеть, правильно принимать эту утрату, правильно проводить свою жизнь, чтобы бренность не раздавила нас, – вот что очень важно. Здесь есть две крайности: с одной стороны, полное забвение, запрет себе на мысль, чувства, в каком-то смысле даже самоослепление, а с другой стороны – состояние, когда человек просто убивает себя этим испугом перед смертью.

Очень много суеверий связано с обрядом погребения. Почему погребение так обставляется всякими ненужными обрядами?

– Это очень естественно: как заметил классик религиоведения Малиновский, религия несет в себе задачу психотерапевтического избытия эмоций, связанных со столкновением человека с явлениями, которые он не может объяснить. Смерть пугает. Помочь осмыслить этот совершенно непонятный опыт помогают обряды. Поэтому обряды существуют во всех религиях, это не изобретение христианства. И если подходить глубоко, христианство – это вообще не религия, но в нем присутствует религия.

Человек невоцерковленный, не погрузившийся в стихию Евангелия, тем не менее остается религиозным, мы это прекрасно знаем по опыту большевиков – похороны, гражданские панихиды. Хотя человек до мозга костей материалист, но мы знаем, что без гражданской панихиды никак не обойдется: мы знаем, например, прощания в каком-нибудь Колонном зале, какие-то обряды – медали на подушечках. Ритуал все равно остается, и вокруг него все равно остаются какие-то знаки, символы, суеверия: с помощью языка символов человек пытается справиться с шоком, который приносит опыт смерти. Так что суеверия всегда были, есть и будут. Это, с одной стороны, происходит из-за невежества, с другой стороны, из-за естественной потребности человека как-то справиться с опытом, который его просто сводит с ума.

Вопрос телезрительницы Маргариты из Санкт-Петербурга: «Батюшка, конечно, Вы правильно говорите, что нужно досматривать своих пожилых близких и очень трепетно относиться к их уходу. Но почему тогда у нас так много стариков в домах престарелых? Почему мы не относимся к старости так, как, например, относятся в Грузии, где нет домов престарелых? Как поменять это направление и как мы вообще должны жить, когда наши престарелые родители брошены и находятся под присмотром чужих людей?».

– Прекрасный вопрос, Маргарита, очень насущный. Грузия – маленькая страна, в маленьких странах всегда можно позволить какие-то замечательные вещи. Нас, например, сравнивают иногда со Швейцарией, которая географически поделена на кантоны. Мы говорим о Греции, Грузии, сравнивая себя с ними. Но Россия – слишком большая страна, которая пережила на своем веку серьезнейшие потрясения и социальные эксперименты, последствия которых мы еще будем расхлебывать, может быть, несколько веков. Но дело не в этом. Вы затронули проблему, которая касается, если хотите, даже государственной идеологии. Я считаю, что идеология, которую надо было бы сформулировать нашему государству, могла бы звучать очень просто: главная ценность Российского государства – это российский народ.

Все, что связано с заботой о детях, стариках, о любом гражданине России, есть первоочередная задача государства. Ценность наша – не просто политические задачи, не участие в каких-то геополитических конфликтах и так далее (это тоже очень важно – большое государство не может без этого, оно должно участвовать в этих больших, сложных и неприятных играх), но первая, самая большая ценность – это российский гражданин. Забота о стариках, детях должна быть заботой всего общества.

А у нас, к сожалению, как наследство и от царских, и от советских времен осталась привычка мыслить государство отдельно от общества – вот это, мне кажется, самое большое заблуждение. Его надо избегать, надо чувствовать ответственность общества за государственную политику. Надо понимать, что если ты способен разрулить какую-то проблему, не надо шуметь. Как говорил один из персонажей, «поди-тка послужи»: если ты недоволен чем-то, если понимаешь, как исправить ту или иную проблему, сделай карьеру, стань министром, стань президентом, чтобы провести свои улучшения в реальность – не шуми, а просто потрудись годами, десятилетиями, набей руку, приобрети опыт, сделай что-нибудь полезное, что можно было бы предъявить людям.

Мы должны сломать стереотип, когда общество и государство находятся в постоянной тяжбе, – это наша большая проблема и боль. Это все наше единое, мы должны научиться отвечать за стариков, за детей, за образование. Не просто роптать где-то на кухне «вот что происходит с образованием!», а цивилизованно, красиво, правильным образом отвечать за все это. В связи с этим вспоминаю фразу Марка Твена, который говорил, что правду нужно говорить не так, как бросают в лицо мокрое полотенце, а как подают пальто изящной даме: все эти проблемы нужно решать по силам, красиво, правильно, достойно нормальных, цивилизованных людей.

Еще раз подчеркну: главной ценностью должен быть народ, люди – это самое главное и большое богатство России. Не нефть, не якутские бриллианты, не участие в Совете Безопасности ООН и так далее. Все это тоже очень важно и замечательно, но главное богатство – это люди. И прирастать надо именно этим богатством – не разбрасываться им, а создавать все возможности, чтобы женщины безопасно рожали, отцы не переживали за судьбу своих детей, чтобы люди жили красиво, искали возможности раскрыть все свои таланты и чувствовали поддержку общества, которое не противоречит государству, а вместе с ним защищает эту самую большую ценность – российский народ.

Вопрос телезрительницы Татьяны из Екатеринбурга: «Единственное, что мы знаем наверняка, – то, что будет смерть. Тем не менее, мы бегаем от разговоров о ней. Как научиться не цепляться всеми силами за жизнь и здоровье, а, как апостол Павел, даже желать разрешиться и быть с Господом? И еще вопрос – по теме жертвенной любви: жертвенная любовь и дар рассуждения не противостоят друг другу? Они взаимосвязаны?».

– Два больших вопроса. Прежде всего, Татьяна, я вас призываю – как делал и в прошлой передаче – к простоте. Не надо здесь особенно себя мучить: «В меру жития бывает познание истины» и, как говорил апостол Павел в Послании к Филиппийцам, по мере веры, которой человек достиг, он и должен поступать – как говорил Алеша Карамазов, «не могу я отдать вместо „всего“ два рубля, а вместо „иди за мной“ ходить лишь к обедне»: ему хотелось отдать больше, его жертвенность достигла той меры, когда она требовала большего, а кто-то не достиг этой меры. Нужно не самого себя обманывать, но жить в ту меру, которой достиг.

Это касается и первого вопроса. Не будем забывать, что апостолу Павлу, который позволял себе такие великие фразы, которые трогают христиан уже не одно тысячелетие, на пути в Дамаск явился Сам Христос, и он тогда ослеп – это было событием всей его жизни. Апостол Павел был визионером: Христос являлся ему не однажды, он видел Его многократно. Это был человек, который жил Христом осязательно – он действительно переживал Христа более живым, чем кто-либо из его современников, поэтому, может быть, он уже стоял одной ногой в Царствии Небесном. Вот и говорил о таких вещах.

К памяти смертной нам, людям, к которым Христос не являлся, мне кажется, надо относиться тоже в свою меру. Моя бабушка говорила: «Помирать помираешь, а пшеничку сей» (и моя мама тоже часто повторяет эту фразу) – кто знает, когда ты умрешь: может быть, сегодня, может быть, через 10 лет… Дело житейское, но нужно вставать, трудиться, жить, радоваться жизни до самой последней минуты. В этой простоте, мне кажется, и есть то духовное упражнение, которое доступно абсолютно каждому из нас: радоваться жизни, несмотря на то, что ты однажды помрешь, ибо Господь создал нас, чтобы мы жили и радовались тому, что нас окружает. Жили и радовались – вот исполнение завета Божьего. Поэтому исполняйте Божий завет: живите и радуйтесь каждой минуте и всему, что вам дарует Господь – и чашке чая, и пирогу. И таким образом исполните закон Христов.

Вопрос из нашей группы в соцсети «ВКонтакте»: «Как не впасть в уныние, упражняясь в памяти смертной, ведь это память о том, что придется за все ответить?».

– Друзья мои, не увлекайтесь, относитесь ко всему проще.

Лев Николаевич Толстой заметил, что люди простого звания помирают как-то спокойнее, чем дворяне, обремененные образованием и прочитавшие не один шкаф книг. Поэтому я призываю вас подражать как раз простым людям, которые сильно не переживали. Мне как священнику приходится отпевать, и помню, как после похорон я утешал одну старушку, у которой я перед этим отпел маму. Мне показалось, что я должен сказать ей какие-то трогательные слова поддержки, и тут она меня неожиданно оборвала, удивленно посмотрела и сказала: «Батюшка, ну что вы такое говорите: вот мама моя умерла, ну чем я хуже?».

Представляете, как человек относится к своей смерти: мама умерла, бабушка умерла, а я чем хуже? Конечно, я тоже однажды умру, страшно, но этот путь освятили такие замечательные люди, с которыми Господь дал мне общаться… Не надо относиться к смерти с ужасом, на самом деле Евангелие говорит нам совсем о другом: оно говорит, что человек обречен на жизнь. Это самый настоящий философский вопрос: я приговорен к жизни – что бы я с собой ни делал, я уже живой навсегда, и смерть здесь просто переход. Я помру и тут же окажусь в совершенно ином состоянии, но живым.

Был такой замечательный английский писатель Терри Пратчетт, у которого есть забавный роман «Мор, ученик Смерти», который говорит о юноше, получившем работу в качестве подмастерья Смерти. Он должен был заменять Смерть, принимая души покойников, и там есть такое ироническое замечание – смерть не кажется такой страшной, когда ты можешь после смерти человека переброситься с ним парой слов. Так вот, христиане тоже относятся к этому не так грустно – мы все равно можем перекинуться с человеком после смерти парой слов: вы молитесь за ваших близких, они молятся за вас, и это прекрасно.

Святые умерли, но все равно молятся за нас. Например, блаженная Ксения Петербургская. Знаю множество эпизодов, когда она помогала. Ведь умерла она столько лет назад и тем не менее помогает совершенно незнакомым людям, которые живут в других странах. Она умерла – и что?

Все будет хорошо, друзья мои! «Не рвите сердце», как говорит моя мама.

Основные вопросы мы обсудили и, наверное, не будем касаться того, что ожидает души крещеных и некрещеных людей.

– Отвечу на этот вопрос так: товарищи, доверяйте Богу. Просто доверяйте Богу: нашему Богу можно доверять, поэтому не надо поднимать эти вопросы. Господь хочет нам всем добра, поэтому, думаю, все возможные пути дарования добра Он использует. Поэтому доверяйте Богу.

Бог есть любовь.

– Любовь и доброта.

Память смертная действительно может стать для человека упражнением, если мы будем размышлять о смерти не с ужасом и паническим страхом, а трезвенно, с достоинством.

– Мир дому вашему, друзья мои! Будьте всегда добры, милосердны, деликатны и уважительны друг к другу.

Записала:
Ксения Сосновская

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475