Митрополит Казанский и Татарстанский Феофан: Эта лавра – не «одна из», это единственная Троице-Сергиева лавра, это центр нашей духовной жизни

Владыка, середина лета, большой праздник в лавре преподобного Сергия, где мы чтим игумена земли Русской. Расскажите, пожалуйста, о Вашем пути в лавре – я думаю, это будет очень интересно. Вы застали братию, которая была еще до революции. Поделитесь, пожалуйста, с нашими зрителями.

– Пути Господни неисповедимы… Я был молодым, только отслужил армию и искал смысл жизни. У меня был друг в Троице-Сергиевой лавре, с которым я был знаком с юности, еще до армии. Это ныне покойный архимандрит Георгий (Тертышников), профессор Московской духовной академии. Отслужив армию, я решил все-таки поехать к нему и посмотреть, что и как (он уже тогда принял монашество). Я прибыл в лавру, мне там очень понравилось, и он мне говорит: «Давай мы с тобой съездим в Псково-Печерский монастырь к отцу Иоанну (Крестьянкину). И, может быть, там все-таки остановиться». Он был аскетического духа, у него было много научных работ, он очень тщательно изучал труды, жизнь преподобного Феофана Затворника. Поехали вместе с ним, встретились с отцом Иоанном, он нас очень любезно принял, много раз встречались, беседовали, говорили о смысле жизни. Я побыл там, наверное, недели две, и однажды он мне говорит: «Слушай, все-таки Псково-Печерский монастырь – это не твое место, ты поезжай в Троице-Сергиеву лавру, тебе надо учиться». Я уехал. Затем (не буду говорить подробности) были трудности при поступлении в семинарию...

Время было такое?

– Да, это было время, когда всех «брали на карандаш». Несмотря на то, что я уже отслужил в армии, когда я подал заявление, чтобы поступить в семинарию, неоднократно меня вызывали то в военкомат, то еще куда-то: то страшилки, то уговоры. Проще говоря, все делалось, чтобы меня не приняли. Но Бог милостив. Первый год меня, что называется, «зарубили» светские власти. Я был хорошо подготовлен, воспитан в верующей семье, но, когда вывесили список, я нашел: «Не прошел по конкурсу».

Часто мы вспоминаем, какие иерархи были в те времена… Меня приглашает (тогда он был ректор, ныне на покое) бывший митрополит Минский и Белорусский Филарет. А я уже обосновался в Сергиевом Посаде, работал. Он говорит: «Слушай, чтоб духу твоего тут не было». И пишет мне маленькую записочку: «Поезжай в Смоленск». А тогда в Смоленске был епископ Гедеон, которому он пишет записочку, чтобы тот принял меня. Ну что же, с сердцем сокрушенным поехал. А что такое было тогда покинуть Московскую область? Ведь и прописка, и все – это же сложности. Поехал, все оставил.

Приехал и готовился целый год, жил на колокольне, крысы бегали, а на втором этаже куда-то там лазил на чердак. У меня жизнь была только одна: пономарил, иподиаконствовал и читал, занимался. Короче говоря, на следующий год я приезжаю, там тот же Филарет, и был принят сразу на 2-й курс (тогда были классы, то есть во 2-й класс семинарии). Затем, к концу года, когда отучился во 2-м классе, меня вызывает опять Филарет и говорит: «Нечего дурака валять, готовься. И чтобы за лето сдал за 3-й класс, пойдешь в 4-й». Вот так примерно было. А затем уже, в конце семинарии, твердо решил идти в монастырь.

Пришел в монастырь, был послушником, все послушания прошел. Но очень важно, что в тот период (это были 70-е годы) замечательные были люди. Я застал еще архимандрита Петра – удивительный человек духовной жизни, он сочетал в себе связь времен и преемственность лаврского духа, он еще из тех старых лаврских монахов, – мало того, он успел пожить на Афоне. Я никогда не забуду его бас. Ему было уже далеко за 80, а он обязательно приходил на клирос и прекрасно подпевал. Затем отец Петр (лаврский духовник он был) вдруг заболел и говорит своему послушнику отцу Косме (сейчас он в каких-то горах ходит, спасается): «Косма, давай отходную читать». Отцу Петру раз 10 читали отходную. Вечером прочитают отходную, а утром он опять идет на братский молебен. Вот такое, я бы сказал, удивительное у него было чувство близости конца и он всегда к этому готовился, чтобы Господь не застал его врасплох. Он никогда ни на кого особенно не ругался, никого не осуждал, просто баском скажет: «Ну, так не надо».

Интересный был отец Серафим (это уже другое поколение). Часто на фотографиях можно видеть его длинную пышную белую бороду, копну волос – такой благостный, прямо Серафим Саровский. И он всегда говорил: «Радость моя... Ты, детка, мей меду (имей в виду)... Вот в монастыре, знаешь, мей меду, как в раю, но такая глубокая пропасть. Ты вот к пропасти подойди, посмотри. А пропасть – это мир, куда тебя будет тянуть. Но дальше не иди, погибнешь, мей меду». Вот такие простые они были – я бы сказал, духоносные это были старцы.

Отца Наума, отца Кирилла я знал еще совсем молодыми, но они уже тогда были довольно опытными и уважаемыми людьми и уважаемыми монахами. И мне посчастливилось общаться с ними – мало того, они были моими духовниками, принимали при постриге. Они сами росли и помогали нам расти. Не было колхозного подхода в монастыре, там был один дух все-таки – довольно небольшое количество монахов было, и надо учесть, что все пришедшие в монастырь проходили через горнило испытаний: практически властям не нужны были монахи, а тем более если у них есть какие-то интеллектуальные задатки.

Я никогда не забуду архимандрита Иеронима (он меня постригал), он был наместником Троице-Сергиевой лавры. Это был простой человек, хотя до этого он был начальником миссии в Иерусалиме, но практически он внутренне сгорел, защищая монахов: кого-то надо прописать, кого-то надо защитить от нападок со стороны властей, кого-то надо где-то продвинуть – он все делал, и нередко брал всю эту ношу на себя. Вот это была совсем другая монашеская жизнь.

Я вспоминаю, как пришел совсем молодым сегодняшний наместник лавры, архиепископ Феогност – такой максималист в аскетическом духе, ныне здравствующий, замечательно развившийся духовный руководитель. В какой-то степени наша духовная жизнь – на глазах, и это сопричастность к истории Церкви. Я еще раз повторяю: лавра сейчас замечательная, все тянутся туда. Но в тот период, когда были мы (ностальгия всегда бывает) мне кажется, еще витал дух той старой, дореволюционной лавры.

Я никогда не забуду: у нас был послушник, отец Павел. Он пробыл 60 лет, если не больше, послушником, но так и не захотел принимать постриг – он говорил: «Спасутся послушники и схимники – все, больше никто не спасется». Добрейшей души человек – никогда никого не осуждал, у него вечно была сумочка: нищим где-то что-то даст. У него не было плохих людей! Удивительно… Вот такая была лавра.

Надеюсь, когда-нибудь наше поколение будет рассказывать, что мы видели в лавре, как и Вы говорите о своей молодости. Я уже в современной истории родился, совсем недавно тоже маленькое становление проходил в лавре – тоже могу вспомнить какие-то интересные истории, духовников… Многие, конечно, уже уходят от нас.... Но так мы живем в Церкви, так познаем самих себя...

– Самое главное, я считаю, тем и сильна Церковь – преемственностью: передать дух, а не форму – если дух внутренне силен, то форма всего лишь оболочка, которая помогает нам идти на пути от земли к Небу, тем более в монастырях. И очень важно, конечно, лаврское братство – это доброе братство.

Я сейчас знаю собратьев-архипастырей, которые вышли из лавры. Кто-то скажет, что из Санкт-Петербурга – особо ученые, а у нас, вышедших из Троице-Сергиевой лавры, есть особый покровитель – преподобный Сергий Радонежский: хоть он над всей землей Русской, но мы ведь каждый день начинали и вечер заканчивали у раки преподобного Сергия. Я помню, когда был студентом семинарии, многие из нас, особенно кто хотел стать монахом, вставали в 5 часов и потихоньку, чтобы не разбудить остальную братию, шли на братский молебен, а затем уже на занятия.

Мы тоже так делали.

– Это очень хорошее дело – и дай Бог, чтобы сейчас молодое поколение так делало. Замечательно, что у нас в системе образования сейчас уровень повышается, но и ни в коем случае нельзя терять духовную составляющую. У нас есть какие школы? Духовная семинария, духовная академия. Значит, на это надо тоже обращать особое внимание.

Вы говорите, как монахи помогают друг другу – очень интересный момент: как это монах тянет за собой другого, помогает ему? Как это вообще выражается в жизни в братстве? Вроде как все индивидуально, каждый по-особому живет в келье.

– Монашество – это не колхоз, это совершенно иной социум, чем в миру. Что первое объединяет монахов?

Молитва?

– Христос – Он в первую очередь то главное Лицо, Бог и Человек, вокруг Которого строится вся личная, индивидуальная и монашеская жизнь. Второе: монахи начинают свой день с общей молитвы. И очень важно, что молитва начинается у раки мощей преподобного Сергия Радонежского – не случайно ведь молебен называется «братский»: вся монастырская братия по уставу монастыря должна ходить на братский молебен. Очень важно другое: Божественная литургия и вообще весь круг церковных служб тоже объединяют.

А вот теперь реально – просто жизнь; я никогда не забуду, как мы, молодые послушники, учились, и послушания всякие были – иногда довольно тяжело, ведь и учиться надо, и послушания выполнять: кто пономарит, а кто дежурит, кто полы моет, кто в трапезной. Помню, старик один был у нас, монах Гурий – он говорил: «Знаешь что, иди поспи немножко, тебе же на занятия идти. А я за тебя подежурю». Вот оно, братство.

Или взять старшую братию. Опять возвращаюсь к покойному архимандриту Георгию (Тертышникову). Мы часто с ним виделись, и он просто объяснял те или иные богословские истины или что-то из истории (он очень любил историю), а когда философия не туда заводила, он начинал приводить примеры из святых отцов. Вот оно, братство, вот помощь. Не говорю уже про то, когда бывают всякие искушения, особенно у монахов (и молодость, и жизненная ситуация) – здесь уже, как никогда, нужна братская помощь.

Наверное, чудо Божие, что в середине прошлого века вообще лавра открылась. Это произошло в 1946 году, и многие из братии вернулись. И монашеская жизнь началась во многом благодаря усилиям наших церковных властей, Патриархов Сергия, АлексияI (Симанского), и потом начала распространяться. Каково было сохранять монашеский уклад и возрождать монашескую традицию в России?

– С одной стороны, это было непросто: все были разогнаны, вся инфраструктура разрушена. В лавре еще и клуб находился… И вот поселяется горстка монахов на такую как бы базарную площадь, но святое место. Это первое. Второе – позитив. Когда возрождалась лавра? Сразу в послевоенное время – еще было живо то поколение монахов, которые имели опыт духовной монашеской жизни в старой лавре, в старых монастырях. С другой стороны, этот дух христианского монашеского бытия закалился через горнила испытаний: это и гражданская война, и репрессии, и тюрьмы. Нередко были монахи, которые в тюрьмах уже отсидели, а потом в лавру пришли. Еще Патриарх Алексий I таких людей освобождал (по его просьбе их освобождали).

Поэтому здесь внешняя сторона содержала большие трудности, но ядро, вокруг которого формировалась монашеская община, имело очень сильный духовный заряд. И нередко туда шли такие молодые люди, как, например, архимандрит Кирилл, которые прошли испытания войной, смотрели в глаза смерти: для них данный обет (если останется жив, то будет монахом) был не пустыми словами. Поэтому я еще раз говорю: здесь очень важно брать все в комплексе – были трудности, но был и позитив. И они стояли у истоков возрождения иноческой жизни, церковного благолепия, это была их особая миссия, их особая надежда. И это дало успех.

И потом, посмотрите, что произошло? Большинство иерархов – выходцы из Троице-Сергиевой лавры, большинство настоятелей и настоятельниц – или же чада лаврских духовников, или же имеющие с лаврой нити и связи, их духовная пуповина с лаврой связана. Поэтому эта лавра – не «одна из», это единственная Троице-Сергиева лавра, это центр нашей духовной жизни.

Действительно, те люди были из поколения, которое видело войну, смерть, лишения. Мы же (особенно молодое поколение) живем когда нет никаких проблем: тебе все открыто, все позволено, ты можешь делать все, что хочешь. И не всегда у нашего поколения хватает решительности быть верным семье или простому человеческому долгу, исполнять свои обязанности либо даже просто быть верным Церкви – хотя бы посещать храм и участвовать в таинствах. Почему? Может быть, нужны трудности?

– Преподобного Серафима Саровского спросили: что необходимо человеку, чтобы спастись, чего не хватает? И что преподобный ответил? Решимости и твердости воли, последовательности.

Решимость однажды стать на путь служения Богу, Церкви, быть просто нормальным христианином… Человек должен задуматься, ведь у нас много позитива, но, к великому сожалению, есть и проблемы. Когда после распада Советского Союза появилась свобода идти в храмы, молиться, люди ринулись прямо толпой, и очень многие – кто как: кто-то из-за того, что не знал, что же будет дальше – значит, надо прильнуть к Церкви.

С другой стороны, люди пошли туда, думая, что здесь они увидят одних только ангелов, чудеса. Они обратились в Церковь – и их земная жизнь станет более благоприятной и более комфортной. А потом вдруг одни, которые пришли из-за конъюнктурности (может быть, из-за боязни, незнания, что будет), увидели, что ничего страшного, кто-то поругивает Церковь – и ничего с ними не бывает. А где-то начали говорить, что в Церкви все плохо. Как листья, которые не вовремя начали распускаться: немножко пригрело, не хватает влаги – и отпали. Шелуха всегда отпадает. А как быть? Все очень просто и сложно.

Открывай Евангелие и читай. И исполняй те заповеди, которые там изложены, хотя бы в меру своих сил.

Второе. Мы очень часто слышим: не нужны нам перегородки, которые составляет Церковь между Небом и землей, мы напрямую к Богу. Это одно из самых известных заблуждений. И, кстати, это не просто заблуждение, а умышленное отталкивание людей от Церкви. Сейчас очень модны навигаторы: едешь по неизвестному маршруту – и он тебя поведет. И вроде бы – раз, и выехал. А в духовной жизни такие дебри, такие опасности, что здесь без опытного проводника невозможно пройти. Иногда идет человек куда-нибудь в экспедицию – там какого только снаряжения нет! А мы собрались добраться до Царствия Божия, собрались в вечность и хотим вот так, просто... Так не бывает.

Господь Сам нам дал замечательное средство: создал Церковь. Сам Бог пострадал за нас, за людей (но это богословская тема, мы ее как-нибудь с вами затронем), – Бог Иисус Христос был распят, именно в этом и отличие христианства от всех мировых религий. Да, Бог по плоти Человеческой пострадал, умер – да, как Бог вместе с плотью Человеческой, но уже иной, обоженной, Он Воскрес и восшел на Небо. А нам оставил самое главное – Святую Церковь.

А что такое Церковь? Это сообщество, это Тело Христово, где Он Сам – Управляющий, Сам – Глава Церкви, и здесь нам полный набор, чтобы пойти в Царствие Божие, без которого никак не обойдешься: это таинства. Первое – таинство Крещения, и все остальные таинства: это же средства, помогающие человеку достичь цели, к которой человек стремится и к которой призвал его Бог.

Нам не хватает одного: невозможно работать двум господам. Мы хотим немножко быть христианами, но больше быть комфортно устроенными на земле – это опасная вещь, так не бывает. «Немножко быть христианином» нельзя.

Сейчас мы отмечаем знаменательные дни для нашей Церкви – Царские дни, приуроченные к 100-й годовщине убиения Царской Семьи в Ипатьевском доме в Екатеринбурге. Что самое важное мы должны подчеркнуть для себя в их подвиге?

– Первое: цареубийство является величайшим грехом всего нашего народа (надо понять, что были исполнители, а привел к исполнению этого приговора весь наш народ), и мы действительно должны молиться и просить у Бога прощения. Второе: глядя на образ смерти и жизни Святого Императора Николая, Царственного мученика, и его семьи, надо видеть: с высоты пьедестала высшего бытия на земле он все-таки предпочел Небо земле. Он и простил, как Христос. Помните, что говорил? «Я всех прощаю». Жертвенное служение народу.

И как результат, самый главный вывод, который мы должны сделать: никогда больше мы не должны вести наше общество по разрушительному пути, по пути перемен, которые называются революционными, но в своем существе разрушительными, братоубийственными – вот этого и в наши дни надо бояться, это самый главный урок, ведь после страшной Ипатьевской трагедии сколько же миллионов полегло: было положено злое начало… Не дай Бог нам никогда повторить эти страшные страницы нашей истории. Мы должны переосмыслить взгляд на наше историческое бытие и сделать выводы.

Благодарим Вас за встречу, она была очень интересной и познавательной: видеть историю нашей Церкви через призму Вашей личной биографии было очень интересно.

– Спасибо. «Союзу» желаю успехов, чтобы у вас были такие же замечательные передачи, которые несут людям просвещение, духовную опору. Всех еще раз поздравляю с праздниками и жду вас в день Казанской иконы Божией Матери во граде Казани, поклониться Царице Небесной. Матерь Божия в долгу не останется. Храни вас всех Господь!

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475