Матушка Виктория Бабашкина: «Я думаю, это мы для будущего делаем»

Героиня передачи матушка Виктория Бабашкина – супруга иерея Андрея Бабашкина, клирика храма в честь Сретения Господня в г. Туринске.

Путь священнического служения тернист – полон шипов и роз, причем шипы, как правило, скрыты от посторонних взглядов. Искушения, внутренняя борьба добра со злом, духовный труд по преодолению своих грехов – все это у священника многократно усиливается только потому, что он выбрал путь служения Богу. И крест, который несет священник, тяжелее многих других. Об этом лучше всех знает матушка, ведь она все время рядом, все видит, понимает и всегда готова разделить тяжесть священнического креста.

Город Туринск Свердловской области. Храм Сретения Господня старинный – 1751 г. постройки. Конечно, натерпелся в годы богоборчества, но выстоял, хотя был практически разрушен.

Матушка Виктория: – Здесь же не было ничего, пола не было. В том приделе тоже ничего не было, выходили в окна, потому что такой был уровень пола; это все снимали. Наверху двадцать КамАЗов земли сбросили бабушки.

Таким несколько лет назад храм принял его настоятель, протоиерей Александр Александров – отец матушки Виктории. Господь привел его сюда после служения в Курганской епархии. И вскоре отец Александр позвал к себе вторым священником мужа дочери – иерея Андрея Бабашкина из той же Курганской епархии. Семья объединилась: вместе служат, вместе поднимают храм и приход. Новые стены, пол, иконостас в обоих приделах – это уже результат семейно-приходского единения.

Перед тем как объединиться, две священнические семьи прошли каждая своим тернистым путем. Для обеих он начинался в лихих 90-х в Кургане. Сложное время, пришедшее на смену годам застоя, практически все жизненные ориентиры перевернуло с ног на голову. Тогда единственным спасением для очень многих стало обращение ко Господу. Для отца Александра тоже. Он пошел за советом «как быть?» к священнику Григорию Пономареву, которого зауральские верующие глубоко почитали. «Все будет хорошо», – сказал тот и вскоре благословил отца Александра на священство.

Матушка Виктория: – Когда я к нему попала, он сказал: «Вот мальчики-то приходят из армии, а девочки матушками становятся». Я еще подумала: при чем здесь какие-то мальчики и какие-то девочки? А, оказывается, батюшка пришел из армии и сразу рукоположился, девочки-то и стали матушками. Впрочем, юная Вика наверняка была готова в душе услышать что-то подобное. Она первая из семьи стала посещать собор Святого Благоверного Князя Александра Невского. На ее глазах он «выходил из-под спуда», возвращался к своей сути – из краеведческого музея снова превращался в храм. Студенткой филологического факультета Курганского госуниверситета Виктория сначала пришла в Александро-Невскую воскресную школу, потом стала в ней преподавать. И своему новому знакомому Андрею Бабашкину тоже сразу предложила: «Пойдем со мной в храм». Он пошел – у него на то были свои причин: психологический надлом – следствие армейской службы середины 90-х, когда вместе со сменой общественных ориентиров сформировалась его собственная жизненная позиция.

Иерей Андрей: – Хочешь остаться человеком – надо иметь идеалы, основанные не просто непонятно на чем, а на вечном и осознанном, что ценится. А у русских идеалы всегда были такие – за веру, царя и Отечество.

Андрей начал помогать при храме, вскоре его рукоположили в диакона, потом в священника. Таинство произошло в Александро-Невском соборе через 2 года после рукоположения тестя – отца Александра.

Матушка Виктория: – Мама ждала помощи Божией – сразу, явной. Нам хотелось чего-то там… Все как-то по-детски у нас было. Первые шаги, все новоначальные, у всех розовые очки.

Розовые очки упали с глаз с получением первого прихода. Отцу Андрею было 22 года, когда его направили в зауральское село, где никогда не было храма. Под молельный дом отдали продуваемое всеми ветрами здание старого магазина. Прихожане радовались: вот приехал батюшка и построит храм. Но на деле все оказалось не так радужно.

Матушка Виктория: – Переехали, у меня сразу родилась дочь. Работы не было, еды не было, жить было негде. Нам выделили квартиру, довольно холодную. Я помню, что батюшка приносил в то время 200 рублей в месяц, когда все получали уже тысячи 4. Мы ели редиску, какую-то вермишель – мешок у нас был. Голодали.

А надо было еще поддерживать храм. Ради того, чтобы купить для прихода самое необходимое – дрова и муку, матушка Виктория занималась репетиторством с сыном работника мельницы.

Матушка Виктория: – А облачение мы шили из штор. Я покупала красивые портьеры и шила эти «шторные» облачения. Из них же мы шили покровцы для церкви. Плащаницу сделали из бархатных штор. Хотелось все украсить. Я не люблю это вспоминать, всегда хочется вспоминать радостное. Но молодые были, а у молодых много сил.

Сил хватило, чтобы оформить документы на участок земли и заложить храм и душой и телом пройти через острые шипы, которыми оказался устлан начальный путь их служения.

Матушка Виктория: – Если ты молодой священник, на тебя смотрят как на человека, которого прислали сюда, чтобы прихожане научили тебя жизни. Нас постоянно учили, как нужно вести себя священнику, как нужно одеваться матушке: желательно поскромнее, никаких меховых шапок, достаточно платочка.

Когда спустя 7 лет отец Андрей принял решение переехать с семьей в Туринск, на новое место службы, прихожане устроили торжественные проводы, говорили хорошие слова, благодарили. Но через какое-то время – на Страстной седмице – отца Андрея, уже в Туринске, неожиданно отстранили от служения. Причина – письмо зауральских прихожан: жаловались, что семья священника увезла с собой храмовые ценности – икону и плащаницу. Икона, которую сочли похищенной, долгое время лежала на клиросе, под столом.

Матушка Виктория: – Я достала ее и хотела вышить ей ризу. И вот на этом дружественном праздничном прощании я показала икону и сказала, что дошью ризу и пришлю на память о нас. Но они написали, что я украла ее, поэтому батюшку запретили в служении, пока он не вернет все «украденное». Он повез эту икону с недошитой ризой – мы вернули ее перед Пасхой. Потом его восстановили в священнослужении.

А плащаницу и возвращать не пришлось. Она оставалась в храме, просто ее не сразу обнаружили. Прихожане сообщили об этом отцу Андрею по телефону и попросили прощения у семьи за оговор. Забыть тот случай не получается, но матушка Виктория старается вспоминать его хотя бы без обиды.

Матушка Виктория: – Начинаю вспоминать что-то хорошее обо всех этих людях, ведь они же… Не знаю, что это было, какое-то затмение, ведь мы дружно жили. И они знали, что эту икону я собираюсь дошить и отдать. Что там было с ними? Не знаю.

Иерей Андрей: – Это была, скорее всего, не проверка на выносливость, а, скажем так, желание неких невидимых сил «выпнуть» очередного человека из Церкви Божией.

Но чем тяжелее были искушения, тем крепче они держались за Господа. Годы, проведенные на первом приходе, не сломали, но научили многому.

Матушка Виктория: – Чтобы, наверное, уже на себя не надеялись.

Матушка Виктория: – А то! Всегда, и на том приходе. Мы же думали, что сейчас мы тут наш, новый мир построим. Но нет. Может, так и отец думал, построив тут храм, что он может все. Видно, не все мы можем.

В Туринске первое время они по инерции держали оборону, но скоро поняли, что здесь совсем по-другому.

Матушка Виктория: – И мне даже стыдно, если я пробежала мимо, а они мне вслед кричат: «Матушка, а поцеловаться?». Все, надо возвращаться. Есть такие душевные женщины. Здесь даже мы оттаяли. Когда мы приехали сюда, нам в монастыре сказали: «А что вы смотрите, как дикие зверята?».

Теперь, слава Богу, это время в прошлом. Матушка Виктория совмещает несколько послушаний светских, церковных, домашних. Она преподает в школе, правда, там она Виктория Александровна. В храме матушка – чудо-рукодельница. Открыла золотошвейную мастерскую, вяжет, валяет, вышивает – владеет практически всеми исконно женскими промыслами. Хозяйственно-организационные храмовые дела тоже на ней. А еще к ней как к жене священника прихожанки идут со своими печалями, просьбами помочь в жизненных ситуациях, которые самой Виктории бывают и незнакомы.

Матушка Виктория: – И тогда я просто вспоминаю, что я читала об этом. Говорю: вот такой-то человек – Иоанн (Крестьянкин) или ссылаюсь на кого-то другого, – говорил вот так, а сама я не знаю. Сыграть в святую матушку легко, легко делать предсказания, наговорить людям чего-то – кому это надо? Мне не надо. Если это вопрос не сугубо женский, то для этого есть батюшки. Мне кажется, что через них Бог и говорит, а я что?

Территория, где все понятно, все упорядочено и у каждого свое назначение и роль, – семья. Старшая дочь, Варвара почти самостоятельная, уехала на учебу в родной город родителей – Курган. Рядом остались Маша и Дима, они появились в семье Бабашкиных, когда единственная дочь училась в третьем классе.

Матушка Виктория: – Есть дети, которым не хватило родителей, а нам как раз детей не хватило. Мы решили эти «два одиночества» совместить. И мама с папой сразу нас радостно поддержали, и свекровь со свекром сказали: «Да какая проблема? Нет проблемы. Давайте возьмем». Маша покорила батюшку, она ему так улыбалась, что он просто не смог пройти мимо. Он сказал: «Моя дочь вот эта». А Дима спал, но как-то так спал, что я не смогла пройти мимо.

Маша такая же рукодельница, как мама. А Диме нравится все, что можно приколотить, построить, распилить, – папин помощник. Так что живет семья, как говорит наша матушка, по русской пословице: жена и кошка дома, муж и собака на улице. Про то, что родители приемные, Маша и Дима узнали, когда пошли в первый класс.

Матушка Виктория: – Никакой особой реакции не было. Мы так и сказали, что мы их очень искали, долго ждали, очень просили, наконец они родились, и мы были счастливы. Они тоже были счастливы, ведь они принесли нам радость.

Когда-то в воскресной школе еще совсем юная студентка филфака Вика изучала Закон Божий так: прочитала главу перед уроком, выучила, рассказала детям. Потом, очень скоро, Господь Сам начал учить ее, как жить: снимал стружку гордости, проводил через трудные жизненные ситуации, но показывал, что всегда рядом; откликался на горячие молитвы, давал то, что необходимо.

Матушка Виктория: – Не дается – не надо. Можно такого выпросить! Я однажды говорю: «Вот бы миллион! Миллион!». Отец Давид говорит: «Сейчас прилетит в чемодане кучкой и на голову тебе». Я подумала: правда, надо просить конкретного, чтобы не миллион, а, например, дом – такую вещь, которая нужна твоей семье, а не деньги. Что значит миллион? И тогда я сказала: «Россыпью, россыпью!» – испугалась, 23 года мне было. Так россыпью и сыплется до сих пор, по рублю.

Первый духовник Виктории как-то ее отчитал: «Твое имя “Победа” написано на Кресте под именем Христа. А ты как себя ведешь?». С тех пор она очень старается дотянуться до этой планки и радуется, когда получается победить в себе проявления греха. А где, как не в семье, постигается это?

Матушка Виктория: – Однажды я решила, что главой семьи должен быть муж, отпустила бразды, в которые вначале очень вцепилась – и правда, стало лучше.

Иерей Андрей: – Вся наша жизнь, которую мы с ней прожили, – это поток бурной реки: когда об камень треснет, когда с головой скроет, когда и веткой хлестнет. Все закаляло.

Поток бурной реки несет дальше, продолжаются испытания водой и огнем, причем иногда в прямом смысле. Сретенский храм, в который уже было вложено много сил и средств, пару лет назад подожгли. Поговаривали, что причина – в работе кочегарки, но как раз кочегарка оказалась единственным местом, которое даже не задымилось. Храм горел сверху. Произошло это, как и другие самые драматичные для семьи события, перед Пасхой.

Матушка Виктория: – Наверное, в будущем это пригодится. Мы ведь не видим, что нас ждет впереди, – я думаю, это мы для будущего делаем.

Будущего мы не знаем, а прошлое… Прошлое осталось в прошлом вместе с розовыми очками и наивными мечтами, какой она будет матушкой.

Матушка Виктория: – Раньше я думала, что это здорово: вот я иду, а они (прихожане) сами в штабеля укладываются. А сейчас я подумала, что, если бы так было сейчас, я бы сказала: «Нет». Наверное, сейчас я бы уже не смогла, поэтому хорошо, что это все было в молодости.

И было в молодости одно утро, когда мама на кухне пекла пирожки, а Вика стояла у окна, смотрела на небо и была в раздумьях: есть ли Бог? Эти раздумья продолжались долго, и в какой-то момент – плюх – звук перевернутого на сковороде пирожка сработал как переключатель: «Да есть же, конечно, есть!». И тогда Виктория без колебаний пошла прямой дорогой в Божий храм.

Записала:
Людмила Ульянова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475