Берегись, чтобы не сказать что-нибудь поспешно

Мы продолжаем читать «Слово 27» преподобного аввы Исаии из первого тома «Добротолюбия». Сегодня прочитаем 9-й абзац:

«Внемли себе тщательно, – чтоб, если кто чем-либо оскорбит тебя, и будет в тебе печаль или гнев, молчать и ничего не говорить, кроме подобающего, пока прежде молитвою не укротишь сердца своего; и тогда наконец переговори с братом. Если будет тебе нужно (обличить) брата, и видишь себя в гневе и нестроении, то отнюдь ничего не говори ему, чтоб не прийти в большее расстройство. Но когда увидишь и себя и его в добром расположении и кротости, тогда и поговори ему, не как обличающий, а как напоминающий, со всяким смиренномудрием.»

Просто поражает житейскость ситуации. Всякий раз, когда читаешь, видно, что пишет человек, хорошо знающий человеческую жизнь, немало общающийся с людьми. Хотя и пустынник, хотя и отшельник, но он знает то, о чем говорит, не понаслышке, то есть он пережил все это. И вот, по сути дела, он говорит: «будь осторожен». Буквально: «берегись!» Чтобы не сказать что-нибудь поспешно, чтобы не осудить, чтобы не нагрубить, чтобы не сделать больно другому человеку. По сути дела, житейскость ситуации в том, что не надо говорить, когда ты или другой человек в плохом настроении. Все просто: если ты, или он, или оба вместе в плохом настроении, говорить запрещено! Дождись, когда будет хорошее настроение у тебя, хорошее настроение у него, и тогда поговори о чем хочешь, без гнева, без ярости, кротко, смиренно. И ты будешь услышан…

Так нет же… Кому охота говорить когда хорошее настроение? В том-то и дело: когда у нас хорошее настроение, мы можем легко выслушать любое замечание, махнуть рукой и сказать: «Да не печалься! Я исправлюсь!». Мы хотим отстаивать свою правду, укорять других людей именно тогда, когда у нас плохое настроение. Мы не понимаем, что плохое настроение – это состояние раздраженности, гнева, а значит – отсутствие мира в душе. Немирное настроение, раздраженное настроение – это состояние духа, в котором нет благодати Божией. Я обезбожен. Конечно, Бог не оставил меня совсем, я верую, я держусь, я борюсь, но Его благодать умалилась. И я в таком умаленном состоянии дерзаю учить других людей? В немирном духе я пытаюсь чему-то кого-то научить? Какой от этого толк? Я, одержимый духом раздражения, раздражение в другом и вызову. Что я могу еще вызвать в другом человеке? Я его заражаю своим раздражением.

Конечно, если бы каждый внимал себе и был осторожен, то он бы никогда этого не сделал, потому что никто не хочет, чтобы кто-то в плохом настроении на него самого накричал. Зная это, никто бы сам не кричал, когда находится в плохом настроении, потому что не хотел бы это почувствовать на своей собственной душе. И это – осторожность, трепетное и внимательное отношение к ближним, когда мы на самом деле чувствуем в другом человеке себя: зачем я буду на него кричать? Я не хочу, чтобы кричали на меня. Зачем я буду торопиться его осуждать, если я не хочу, чтобы меня осуждали?

Или скажем совсем по-житейски, не по-монашески: мы возмущены поведением жены, потому что у нее вечно в доме беспорядок. Как ни приду, постоянно беспорядок. Ну что это такое? Терплю день. Терплю два. Терплю три. Потом нет-нет, да и выскажу. В гневе, разумеется. А как без гнева? Я же три дня копил возмущение... А если бы я внимал себе, то обратил бы внимание, что на моем рабочем столе точно такой же беспорядок. И в машине у меня точно такой же беспорядок. И на рабочем месте у меня точно такой же беспорядок. Как я буду укорять ее, если у меня то же самое? Врачу, исцелися сам! (Лк. 4, 23) И любой человек, проделавший такую простую и разумную мыслительную процедуру, не будет кричать, потому что и он не прав, и он виноват, если он только сможет это разглядеть.

Или, скажем, приходит мужчина с работы, а ужин не готов. Может быть, жена закопошилась, может, вознерадела, может, другие дела были. Но я зачем буду это выяснять? Мне кушать хочется. Сейчас хочется! И мужчина начинает ее отчитывать: почему его прихоть, его внезапное появление не увенчалось замечательным ужином? А если бы он примерил это на себя? Вот он что-то не сделал в срок. Приходит начальник и сразу кричит, сразу ругается, почему что-то не сделано, не вникая в то, что, может быть, были какие-то обстоятельства. Никто же не хочет, чтобы к нему так относились.

А сам я всегда все вовремя делаю? Даже по отношению к семье, к родителям или к друзьям всегда все делаю вовремя? Если и есть удивительнейший человек, просто феномен, который всегда все делает вовремя, то даже такому человеку не хотелось бы, чтобы на него повышали голос и кричали. Так что даже такие простые мысли могут легко человека отрезвить. Именно осторожность есть способ оберегания себя, своего сердца, сердца другого от излишней скорби. Если я так подумаю, разумно и просто, не повышу голос, не накричу, не осужу другого человека, то я и другому человеку, и себе, своей душе, принесу великую пользу.

В этом «внемли себе!», «берегись!» и состоит та правильная аскетическая установка, которая созидает человека и охраняет то, что в нем уже есть от благодати Божьей. Говоря же попросту, можно принять как некое простейшее правило: нельзя ничего говорить человеку в гневе и раздражении. Иди успокойся, помолись, потом уже и говори.

Прочитаем сразу седьмой и восьмой абзацы «Слова 27», потому что они суть об одном и том же:

«Внемли себе тщательно, всегда быть готовым повиноваться воле Божией, на смерть ли, или на живот, или на какую-либо скорбь, со всем желанием, и верою, и всегда ожидать великих и страшных искушений, грядущих на тебя, скорбей, мучений и самой горькой смерти.

Внемли себе тщательно, чтоб, как пред лицем Бога сущему, ничего без воли Его не делать, даже до малейшего чего. Что бы ни захотел, сказать ли, сделать, или сходить к кому, или поесть, или напиться, или лечь спать, или другое что захотел бы ты сделать, дознай прежде, по Богу ли то, и исповедуй причину, почему хочешь того, и тогда делай то, как подобает пред Богом. Так во всех делах и словах исповедуйся Богу, чтоб стяжать большее свыкновение с Ним и большее к Нему дерзновение».

По сути дела, человек всегда во всем должен исполнять волю Божию: на смерть – так на смерть, на жизнь – так на жизнь, на скорбь – так на скорбь, и во всех мелочах. О чем по преимуществу и говорит восьмой абзац: всегда творить волю Божию!

Воля Божия иногда кажется очень суровой: знать, что заболеешь раком или что погибнут твои близкие, очень больно. Даже если принимать это как волю Божию, все равно больно. Но боль надо принять, с Его волей надо смириться. Это трудно. И большинство считает, что это действительно невыносимо трудно. И, казалось бы, поступать так, как советует авва Исаия, просто невозможно. На это можно сказать так: и да, и нет. С одной стороны, это трудно делать всем. Трудно потому, что нужно оставить свою волю. Трудно потому, что надо все время быть развернутым к Богу, все время надо искать, находить, чего хочет Бог. Всегда отрекаться от своих прихотей, своих пожеланий, своей воли. И, конечно же, все это очень трудно сделать всякому человеку. Но делать это неизбежно придется. Ведь Царствие Божие потому и называется царством, что в нем царствует Бог, то есть Его воля является постоянной, во все проникающей и все охватывающей. И все должно ее принять и действовать так, как она велит. Царствие Божие в этом смысле – это полное подчинение воле Божией.

Конечно, от такого звучания, от такой экспрессивной интонации нам уже делается жутко: как? в царстве Божием моя воля кончится? ее не будет? совсем? нигде? никогда? ужас! Как в концлагере! Это как жить-то!? Как? Вообще никакой своей воли! И человеку мысль, что его воли не будет, страшна, невыносима, она самим своим напоминанием уже человека уничижает и уничтожает. Но ведь речь-то идет не только об этом. А о том, что будет воля Божия. Божия! Не какого-то другого человека, а Божия.

И именно потому, чтобы жизнь в Царствии Божием была сладостной, приятной, Бога надо любить. Успеть полюбить. И успеть смириться перед Ним, потому что если мы принимаем волю существа, которого не любим, которого боимся, то для нас это тоталитарный режим. А если мы принимаем волю Бога, Которого любим, Которого почитаем, и верим, что Он источник только добра, и добра абсолютного, если мы смиряемся перед Ним, то Его воля, воля нашего Возлюбленного, воля Возлюбившего нас до конца есть только то, что мы на самом деле и хотим. Она предваряет нашу волю, ни в чем не противореча нашей воле, хотя с догматической точки зрения правильнее сказать, что наша воля ни в чем не противоречит Его. Но Бог по уничижению Своему говорит именно так: Я ничего не потребую от вас, чего бы вам не захотелось самим. Но для этого надо смириться перед Богом, возлюбить Его. А возлюбив Его, естественно, возлюбить волю Его. Но в нашем грешном, падшем состоянии мы, естественно, сопротивляемся этому и никак не можем принять волю Божью. Хотя именно искусство принятия, послушания воле Божьей и составляет цель аскетики.

Кроме того, что нам трудно принять сам факт послушания воле Божией, трудность еще и в том, что мы ее не знаем. Если заповеди, – это понятно. Но у каждого есть вопрос – как быть в разных житейских сложных ситуациях: жениться – не жениться; разводиться – не разводиться; идти на эту работу или на ту; рожать еще детей или не рожать; покупать это или покупать то; ехать в этот город или в тот. Много-много всяких ситуаций возникает в жизни человека. И всякий раз ему хочется узнать, как же будет лучше. Он не собирается узнавать, какова воля Божия. Редко очень. Он хочет узнать, как будет лучше, как будет выгоднее ему. Именно выгоднее в плане мирского бытия.

Поэтому узнать волю Божию представляется очень трудным. Не всякий это может, не всякий это умеет, но желать познать волю Божию, желать увидеть Промысл Божий в своей жизни – хорошее желание. И по мере очищения сердца такое человеку дается. У него это получается. Потому что блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8). И очищение души приводит к тому, что человек понимает, осознает, как бы видит (не во всех ситуациях, не всегда, сердце же еще только очищается), начинает яснее сознавать волю Божию в своей жизни. То есть, если мы запутались, надо делать то, что очищает сердце: творить заповеди, каяться, причащаться, молиться. Тогда по мере очищения сердца мы увидим, как проясняется наше представление о самих себе и знание воли Божией в отношении нас.

Как практический метод святые отцы рекомендуют читать с вниманием 118-й псалом (именно с вниманием, не просто вычитывать), потому что все строки этого псалма говорят: научи мя оправданием Твоим (Пс.118,12). Слово Твое, заповедь Твоя есть жизнь для меня. Во всех стихах обыгрывается именно то, что человек ищет воли Божией. И только в нахождении и творении этой воли жизнь для человека. Внимательное прочтение, молитвенное погружение в 118-й псалом помогают осознать, увидеть волю Божию, принять ее в своей жизни.

Все это мы сказали потому, что согласились: да, трудно каждому человеку на каждом месте исполнить то, что говорит авва Исаия в седьмом и восьмом абзацах «Слова 27»: исполнять всегда и везде волю Божию. В то же время это и не настолько трудно, как иногда представляется нашему сознанию. Потому что мы ведь живем все не на необитаемом острове. Мы живем среди людей, с которыми неизбежно связаны иерархическими, социальными связями. И именно связанность с разными ступенями социальной иерархии и облегчает в значительной степени нашу задачу исполнить волю Божию. Ведь воля начальника, командира, должностная инструкция, например, воля мужа или совет жены и будут для нас явным свидетельством воли Божией. По работе для нас таковой будет воля начальника, в духовной жизни – воля священника, в семье мы всегда можем обратиться за советом к жене. В повседневной жизни мы не совсем потеряны, не совсем находимся в некоей невозможности исполнить волю Божию. Она нам видна. Есть евангельские заповеди, есть социальная структура, в которую мы включены, и эта включенность помогает нам часть жизни проводить по воле Божией, причем очень просто. Мы пришли на работу и работаем так, как велит нам должностная инструкция. Работаем восемь часов, вот восемь часов мы творим волю Божию. Вроде никто не помышляет об этом, а это на самом деле так.

Конечно, невозможно таким образом описать все сложности жизни и ответить на все вопросы. Действительно, часто бывают ситуации, в которых никто не может помочь, нужно принять решение самому, а какое это решение, человек не знает, не может сказать. Но в целом некую магистральную линию следования воле Божией такое отношение задает. Если мы будем при этом еще смиряться перед начальниками, перед теми, кто над нами поставлен, и искренне слушаться их по мере наших сил, то изменится и все остальное в нашей жизни. Бог даст нам силы понять и остальную волю Божию за наше смирение и послушание. Можно же просто подчиняться начальнику потому, что получим за это премию, или потому, что он нам симпатичен, или потому, что не хотим, чтобы нас выгнали с работы. Это тоже будет послушание начальнику. И это тоже хорошо. Но это не будет созидать души человеческие так, как того хотел бы Бог.

Он хочет, чтобы мы слушались начальников не потому, что от них зависит наша карьера и зарплата, а потому, что это заповедь Божия. Бог повелел это делать. Если мы просто будем слушаться начальников, мы всегда будем недоумевать: почему нужно слушаться начальника, который мне кажется плохим? Зачем его слушаться, если он разрушает производство, если он вообще нехороший человек? Если у нас нет четкого представления о заповеди Божией, если мы до этого слушались просто так, потому что нам было приятно, а потом увидели, что человек делает не так, как нам нравится, как мы себе это видим, то мы и слушаться его не будем, у нас непрочное основание.

Когда мы надеемся на Бога, тогда это становится прочным основанием. И тогда это созидает душу, потому что она значительную часть времени живет по воле Божией. Если человек живет, сознавая, что он живет по воле Божией, делает работу, потому что такова воля Божия, то само пребывание в воле Божией уже созидает человека. Оно уже делает его благодатным, потому что, чтобы исполнять волю Божию, нужна благодать. И человек благодатствуется, потому что он решился исполнять волю Божию. Работает ли он водителем маршрутного такси, слесарем-инструментальщиком на заводе или продавцом в магазине, он, вроде находясь среди суеты, но относясь к тому, что он делает как к исполнению воли Божией, может на работе созидать свою душу. Конечно, это замечательно. Но в том-то и дело, что мы порой не веруем, что сознаваемая нами воля Божия есть благо. Наше сознание всегда возмущается и трепещет. И найти доверие Богу нам чрезвычайно сложно. Мы не можем сделать этого усилия.

И, вспоминая библейский сюжет с Авраамом и Исааком, мы понимаем, как мы немощны, как ничтожно слаба наша обращенность к Богу. От нас никто не требует такой жертвы – принести сына в жертву. От нас никто не требует такой жертвы – позволить отцу себя связать и лечь на жертвенник, зная, что тебя сейчас заколют. Но мы не можем сделать и гораздо меньшего. Мы не доверяем Богу. А раз не доверяем Богу, у нас сил нет принять Его волю. И это наше колебание, наше проживание без Бога страшно вредит нам.

Но если довериться Ему, если поверить, если читать Священное Писание, а не бульварные романы, если молиться и внимать богослужебным текстам, а не смотреть сериалы, если действительно понять, что все в моей жизни зависит от того, доверился я Богу или не доверился (потому что в Царствии Божием мне придется, именно доверившись, принять Его волю как единственное основание моей жизни), то принять и исполнить волю Божию будет значительно легче. И вот если я доверюсь Богу и приму то, что Он сейчас на меня налагает, что сейчас от меня требует, и понесу это с молитвой, сокрушением и смирением, то пройдет какое-то время – и я увижу, что это благо. Бог все разумно мог бы мне объяснить, но для спасения нужно доверие.

Записала:
Инна Корепанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475