Проректор по культуре СПбДА Е.М. Гундяева о клиросном пении и воспитании регентов: «Петь надо так, чтобы душа у человека открылась»

Елена Михайловна, этот разговор я хочу начать, если позволите, с абсолютно искренних восторгов. В конце 2016 года, готовясь к новогодне-рождественским эфирам, телеканал «Союз» обратился в Санкт-Петербургскую духовную академию с предложением поучаствовать. И результатом этого стали съемки, монтаж и последующие показы в эфире музыкального спектакля «12 месяцев». Оригинальный текст, очень интересный подбор музыкального материала. Но, кроме того, и меня, и моих коллег периодически заставляло восклицать: «Что же такое они там делают с детьми?!» – то, как эти юноши и девушки поют, как они себя держат, как они относятся к творческому процессу и рабочему процессу, как они взаимодействуют друг с другом – это все в совокупности порождало этот вопрос. Понятное дело, что существует строгий отбор при поступлении, но даже если собрать самые сливки и их не взбивать, то они закиснут. Стало быть, есть хорошо продуманный, систематизированный процесс. Так что же такое Вы делаете с учащимися в Санкт-Петербургской духовной академии?

– Если мы можем вернуться к этому конкретному случаю – просто Владыка ректор меня позвал к себе в кабинет и сказал, что есть очень хорошая задумка на новый год пустить в эфире какую-то или сказку, или спектакль, который бы захватил, увлек верующих людей – в противовес тому, что обычно под Новый год все показывают. Надо вам сказать, что это было очень не вовремя, у нас надвигалась сессия. Поскольку я являюсь проректором по культуре – один в поле не воин, у меня в службе существует студенческий совет – я их собрала и говорю: «Что будем делать?». И решили, что мы соберем всех старост – магистратуры, бакалавриата.

Особо отмечу, что мы сейчас не просто регентское отделение, а факультет Церковных искусств, в который входит регентское направление церковных дирижеров – высшее учебное заведение бакалавриата, и иконописное отделение – пока среднее учебное заведение. И студенты, которые входят в совет по культуре, несут на себе очень большое напряжение, потому что программы у нас очень серьезные. Выпуская студентов из нашей духовной школы, мы учитываем санкт-петербургское богатство светской культуры. И они на этом учатся. Они учатся водить экскурсии по городу, по храмам, по музеям, где это возможно. Так что эта программа уже давно у нас осуществляется.

И, естественно, сюда входят музыкальные программы, которые мы устраиваем, литературно-музыкальные вечера. И это потихонечку расковывает их в хорошем смысле этого слова. Им хочется участвовать в этом, не теряя того строгого уставного климата нашей школы, которая много-много лет существует именно как духовное учебное заведение. Поэтому мы с ними специально ничего не делаем, это не отобранные люди, а это ребята, которым хотелось немножко послужить Церкви Божией в совершенно другом ракурсе, потому что они понимали, что это очень полезно для людей – увидеть что-то, может быть, немножко наивное, с любовью сделанное, но без этой болезненной светскости. Я не знаю, если получилось – я очень рада.

Получилось. И я очень рада, что могу через Вас передать всем участникам огромную искреннюю благодарность. Елена Михайловна, а еще были замечательные флешмобы (меня зрители ругают за это слово, но я не знаю, как это действо иначе обозначить двумя словами) – в музеях, в торговых центрах и в аэропорту.

– Ну да. Я не могу сказать, чтобы мне это тоже нравилось.

Слово или действие?

– И то, и другое, пожалуй. Потому что это немножко выбивается из общего контекста нашей программы, потому что мы более строгие, если можно так сказать. Но в тот момент это, видно, было надо, и это было с благословения Владыки ректора, поэтому, естественно, священноначалие захотело – мы это исполнили.

Елена Михайловна, если провести опрос среди постоянных прихожан храмов, я рискну предположить, что самым главным в клиросном пении большинство назовет «чтобы было понятно и молитвенно». Вокальное мастерство, наверное, упомянут в последнюю очередь, во всяком случае, уж не первым пунктом. Вот иногда бывает очень красиво, но не понятно. И даже если и красиво, и понятно – а молиться неудобно.

– Не церковно.

Пожалуй, да. Включает ли в себя программа подготовки регентов решение этого вопроса?

– Вы знаете, мы воспитываем у них правильный, если можно так сказать, вкус к произведениям. Первое, что я говорю вновь пришедшим – насколько серьезно это обучение, потому что на них ложится колоссальное напряжение некоторого миссионерства. Ну, вот представьте себе: человек совершенно неверующий – но душа заволновалась, вот что-то надо. Заходит в храм. С чем он сталкивается? Священник говорит возгласы – но он еще ничего этого не понимает, человек не воцерковленный. Что его душу забирает? Пение. Значит, петь надо так, чтобы душа у человека открылась, чтобы он нашел дорогу и в храм, и к Богу. Это первоначально должны делать хоры. А для этого должны быть нормальные регенты. Они должны знакомы быть с любой музыкой.

То, что мы называем нецерковной музыкой – это такие концертные произведения, где очень много соло и так далее, это некоторые любят, но это не церковный вариант. Но торжественное богослужение предполагает репертуар серьезный и сложный. Вот представьте – кафедральный собор, митрополичьи службы – конечно, нужно, чтобы это было на очень хорошем уровне. И тут регент должен владеть репертуаром обширным, уметь это сделать и уметь донести значение слова. Не только музыки, а слов этой молитвы, потому что любое музыкальное церковное произведение – это текст, прежде всего, на который кладется музыка. Это очень важно.

И для нас задача, чтобы регенты были образованными, чтобы они чувствовали то, что должен чувствовать любой церковный человек. А поэтому у нас очень жесткий и строгий устав. У нас обязательное проживание в академии, в регентском направлении свое общежитие, каждодневная молитва утром и вечером, очень часто череды, где они должны и управлять, и петь. Естественно, все посты, очень много богослужений, и помимо этого бесконечные спевки, которые помогают им научиться и почувствовать эти песнопения до такого уровня, чтобы они могли это вынести людям в церкви Божией. Это трудно.

Наверное, трудно еще и сочетать молитву с заботой о том, как ты звучишь, как ты артикулируешь. Вот это тоже закладывается в процессе обучения этими... даже не уроками, а образом жизни?

– Да, образом жизни, конечно. То, что касается звучания, артикуляции и прочих вещей – это отрабатывается на спевках. Но то, что касается молитвенного состояния – это зависит от стиля жизни тех, кто учится, потому что, если человек церковный, если это все его, родное, он иначе спеть не сможет, и, естественно, отрегентовать и продирижировать не сможет иначе. Это будет именно молитва, очень красиво оформленная, если можно так сказать. Потому мы их так много всему и учим, потому мы и у вас здесь.

Сейчас действует программа, чтобы регентские отделения среднего образования работали по единому стандарту, который уже Синод учредил, он его принял. Стандарт был разработан на базе нашей академии, исходя из нашей практики. Регентское отделение у нас самое первое, и с него пошло это движение. И вот сейчас мы ездим по епархиям, обсуждаем, чтобы не было такого прессинга сверху. В каждой епархии есть свои наработки, своя история – очень важно этого не потерять, мы очень трепетно к этому относимся.

Елена Михайловна, Вам доподлинно известны традиции клиросного пения советских времен, времен гонения на церковь. Наверное, тогда на клиросе не было людей случайных. А в чем были особенности церковного пения той поры? И в чем их отличие от традиции, которая формируется в наши дни?

– Я действительно пела 8 лет в Троицком соборе Александро-Невской лавры. Я не могу сказать, что не было случайных людей... Но, скорее, даже не случайные люди, а люди образованные музыкально. Троицкий собор – это огромный храм, и там было много как служб священноначалия, так и приезжали гости отовсюду посмотреть, как же нас притесняют-притесняют, а мы живем и живем, и народу у нас много и много, и поем очень хорошо. Поэтому, конечно, к нам приходили люди из консерваторий, но они, как правило, потом воцерковлялись, потому что невозможно для творческой души просто так петь в храме. Если эту душу не захватывает вся глубина пения, то и петь человек долго не будет, потому что даже за деньги невозможно свою душу поменять, я так надеюсь.

Ну, а формировалось пение из традиций города, традиции Ленинграда вытекали из традиций Санкт-Петербурга. Там была певческая капелла, были исторические материалы, архивы. И, естественно, как бы нам трудно ни было, как бы нас ни давили, мы все-таки находили эти нотные архивы, старались, чтобы это не умерло, чтобы продолжалось, чтобы люди Божии, которые приходят в храм, слышали эту прекрасную церковную музыку, чтобы их сердца оттаивали в храме Божием, потому что это очень важно. Это очень важно, потому что время было трудное: выйдя из храма Божиего, мы сталкивались с атеизмом, мы сталкивались с неприятием нашего мира. Поэтому в храмах аккумулировалось все добро, и все, что нужно было человеку, чтобы выдержать то, что, к сожалению, его окружало извне. Ну, а пение, конечно, несло на себе огромную нагрузку в этом плане. Мы старались.

Елена Михайловна, спасибо. Божией помощи в Вашем служении и Вам, и всем Вашим сподвижникам.

Напомним, в марте в Екатеринбургской митрополии состоялся семинар-совещание по подведению промежуточных итогов апробации внедрения регентского стандарта. Семинар проводился на базе Певческо-регентского отделения Екатеринбургской духовной семинарии по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла под руководством декана факультета церковных искусств, проректора по культуре Санкт-Петербургской духовной академии Елены Михайловны Гундяевой.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475