Протоиерей Андрей Панков: О страстях

Сегодняшняя тема весьма актуальна – мы будем говорить о страстях, их проявлениях, о том, как они себя обнаруживают и как с ними бороться. Хотелось бы начать разговор со страсти гордости, поскольку она появилась первой в нашей вселенной: мы знаем, что под ее действием Денница возгордился и потерял то высочайшее место, которое он занимал среди ангелов.

– Как вы правильно сказали, гордость стала первейшей страстью – собственно, с нее начинается история зла. Денница – сын зари, осеняющий херувим, возгордившись, ниспал с Неба. Тема нашей сегодняшней беседы довольно драматична: зло, некогда рожденное во вселенной, распространилось среди человеческих душ, и нам, пастырям Церкви Божией, нужно об этом говорить.

Прежде всего, я хотел бы сказать, что в православной аскетике страсти рассматриваются не как факт юридического нарушения некоего закона. Страсть рассматривается как болезнь души, и гордость, как одна из болезней, имеет свое начало, развитие и финал. Святые отцы говорят, что начальная степень гордости – тщеславие, весьма распространенная страсть и, увы, среди верующих людей. Суть ее заключается в том, что человек любит похвалы. К сожалению, с самого начала – с детского сада и школьной скамьи – нас приучают к тому, чтобы своими трудами мы достигали похвал от тех, кто старше, выше нас и т. п. И, к сожалению, выходит так, что человек получает некий вкус к этой похвале, и потом в течение всей его жизни эта страсть имеет свое развитие – он стремится снова и снова получать это внутреннее греховное удовольствие.

Но те из православных людей, кто узрел в себе печальную наклонность, сталкиваются с другой особенностью этой страсти. Дело в том, что тщеславие не боится умножения духовных трудов. И чем больше человек упражняется в молитве, в делах милосердия, посте, тем более и более он испытывает давление именно со стороны этой страсти. Скажем, решил человек помолиться – и он уже тщеславится. Решил скрыть свою молитву – и снова тщеславится. Надел хорошую одежду – и должен обойти всех своих знакомых, чтобы ее продемонстрировать; это тоже тщеславие. Либо надел старую одежду – и тоже тщеславится.

Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Всем без различия сияет солнце: а тщеславие радуется о всех добродетелях. Например: тщеславлюсь, когда пощусь; но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь. Стану говорить, побеждаюсь тщеславием; замолчу, и опять им же победился. Как ни брось сей троерожник, все один рог станет вверх». Страсть эта – весьма распространенная, весьма губительная, и наибольшая ее язва заключается в том, что она пожигает все плоды духовного труда: чего стоят наша молитва, дела милосердия, если мы внутри упиваемся ощущением своей значимости и своих достижений?

Святые отцы говорят, что уврачевание тщеславия начинается с момента осознания этой страсти и принятия решения перестать делать что-либо в жизни, что подвигает нас к этому чувству, – просто отказаться от всех этих действий. Второе, о чем они говорят: всякий раз, когда мы совершаем доброе дело, нужно ограждать себя молитвой и прошением к Богу, чтобы он защитил нас от этой страсти. Нужно помнить, что если мы не будем прилагать должных усилий в уврачевании этой губительной особенности нашей души, то мы неизбежно столкнемся с падениями, которые попускает Господь. По слову Евангелия, возвышающий себя будет унижен. Поэтому если ты не хочешь, чтобы грехи твои обнажились и стали предметом посмеяния со стороны окружающих, тогда прячь свои добродетели, – так учили святые отцы.

Как я уже сказал, гордость имеет тщеславие только начальным этапом. К сожалению, бывает так, что люди проходят этот этап и вступают в иной, особенность которого то, что человек начинает оскорблять ближних и бесстыдно превозносить свои добродетели. Есть перечень неких признаков развития этой страсти – плотская гордость отличается следующими признаками: «…сперва бывает в разговоре ее крикливость, в молчании – досада, в веселии громкий разливающийся смех, в печальном случае – неразумная скорбь, в ответе – строптивость, в речи – легкомыслие, слова выражаются без всякого участия сердца, безрассудно» (прп. Иоанн Кассиан Римлянин, «Послание к Кастору, епископу Аптскому, о правилах общежительных монастырей»).

Нужно отметить, что гордость – это страшная болезнь, она в чем-то похожа на рак – этот бич современности уврачевывается только если он диагностируется и лечится на ранних этапах. Нечто похожее происходит и с гордостью: если человек проходит и второй этап, то уврачевать его практически невозможно, ведь следующей стадией развития этой страсти становится прелесть, то есть лишение здравости и ума.

Батюшка, Вы начали с того, что часто с детского возраста нас захваливают, и мы затем начинаем искать похвалы. Но это достаточно сложный момент воспитания. Если мы тщеславие ассоциируем с болезнью, получается, мы в своих детей всеиваем болезнь?

– Возможно, но дети – предмет гордости для родителей, и для светского сознания это совершенно нормально: для верующего человека в этих словах слышится угроза, а для человека, далекого от Церкви, это норма.

Мы остановились на прелести. Как я уже сказал, это нечто страшное, что происходит с душой человека. Весь ужас состоит в том, что при развитии этой страсти человек теряет адекватное восприятие самого себя.

Прелесть развивается поэтапно. В некотором смысле, как это ни удивительно, по словам Игнатия (Брянчанинова) в его одноименной книге «О прелести», прелесть свойственна всем людям – наличие в человеке той или иной страсти уже обнаруживает в нем неадекватное восприятие самого себя, то есть человек думает, что он не так уж и плох, и все в его жизни довольно хорошо, а между тем духовная зараза, именуемая страстью гордости, развивается и продолжает свое разрушительное действие в его сердце. Прелесть встречается особенно часто в новоначальных людях. Когда человек только приходит в Церковь, совершает первые шаги, первые молитвы, то, по своей неопытности, внутреннее разгорячение во время молитвы или после нее он воспринимает как действие благодати. Он вникает во все тонкости мистических описаний старцев, пытается соотнести это с самим собой, обнаружить в себе начатки прозорливости, и т. п.

В Православной Церкви все построено премудро, и если человек попадает под мудрое окормление духовного отца, то эти особенности – «болезни роста» – благополучно проходят. Но есть иные формы прелести, губительные и страшные. Святые отцы говорят о форме прелести, которая называется мнение – от слова «мнить» («думать, считать, полагать»), то есть человек мнит в себе некие великие духовные дарования и воспринимает духовное делание чувственным способом, внутренним разгорячением.

Святые отцы говорят, что мнение как-то связано с блудной страстью – это парадоксальное, невероятное смешение аскетического православного делания и блудной страсти в человеке. Такие люди часто видят свет, обоняют благоухание от икон, слышат песнопения ангелов, и ужас этого состояния заключается в том, что человек прошел некоторую точку невозврата: все, что ему будут говорить или как-то возражать по поводу истинности его видений или ощущений, он воспринимает как попрание великого дара, вверенного ему Богом. Он всерьез думает, что он – избранный сосуд благодати Божией, и все люди, выражающие сомнение в этом, вызывают у него чувство ненависти. И это сильное эмоциональное неприятие критики в свой адрес и есть лакмусовой бумажкой и показателем того, что не все хорошо в сердце человека.

Наконец, третья, крайняя, форма прелести именуется мечтательностью (о ней пишет Симеон Новый Богослов); суть ее сводится к тому, что человек усвояет особую форму молитвы для самого себя, связанную с тем, что он пытается во время молитвы с помощью воображения воспроизводить картины из Священного Писания, сонмы ангелов, воспевающих хвалу Богу, либо геенну огненную. И человек так увлекается чувственным воспроизведением библейских картин, что эти картины начинают жить в нем сами по себе, и он воспринимает их как некое Божественное откровение.

До человека в этом состоянии невозможно докричаться. Святые отцы говорят, что гордость не врачуется людьми, поскольку «суетно спасение человеческое». Гордость врачует Сам Бог, и врачует Он, к сожалению, жестокими обстоятельствами, постигающими человека, – это некая отчаянная попытка Неба вернуть человека на путь спасения, не дать ему погибнуть окончательно. А окончательно погибнуть очень легко: те, кто жаждут «небесных откровений», для кого они становятся центром и смыслом всей жизни, попадают в поле зрения падших духов, и они-то дают таким людям повод все больше и больше верить в свою избранность.

В заклинательных молитвах Василия Великого, которые находятся в чине святого Крещения, заклинающий так обращается к падшему духу: падший дух, сводящий с ума. Крайняя форма гордыни – это безумие. Чем более человек вступает в область действия тьмы, чем больше времени он проводит в общении с падшими духами, тем больше и больше он отступает от здравости. И, как писали святые отцы и в Патерике, и в Прологе, к сожалению, были прецеденты, когда люди, проведшие всю свою жизнь в аскетическом, подвижническом делании в конце впадали в прелесть и заканчивали жизнь самоубийством. И даже если их и спасали, то многие не достигали более никаких результатов в духовном делании и умирали бесплодными. Это страшная вещь.

Вопрос телезрительницы из г. Кандалакши Мурманской области: «Как бороться со страстью осуждения? Я понимаю, что она есть во мне, исповедуюсь, причащаюсь, но мне бы очень хотелось услышать от Вас конкретный совет, как ее побороть».

– Должен сказать, что страсть осуждения наряду с грехом потери страха Божия особенно касается людей воцерковленных, служителей храма Божия, служителей алтаря Божия. Это то, что через некоторое время буквально превращает человека в труху, как выеденное дерево. Две эти страсти разъедают человека окончательно, и ужас состоит в том, что по виду человек остается воцерковленным православным христианином, но внутри у него уже ничего нет, там пустота.

Страсть осуждения – это такая страсть, финала которой надо убояться: ты сам не заметишь, как мало-помалу тебя покинет вера. Это то, что называется крушение в вере – по виду ты остаешься православным христианином, а по содержанию совершенно далек от Христа и от Церкви. Чтобы от этого отойти, нужно, во-первых, помнить о своих грехах. Мы всегда забывает об этом, так нам легче: трудно жить с постоянным осознанием факта своей виновности. Но это трудно для светского человека. Для верующего православного христианина память о своих грехах, даже если они исповеданы и даже если закрыты, остается источником покаяния и слез, источником того, что приемлет Бог, что привлекает благодать Христову; наша слабость становится здесь источником нашей силы – это парадокс.

Во-первых, человек, который помнит о своих собственных грехах (не буду говорить здесь о частностях, думаю, каждый сам ответит на этот вопрос), не будет осуждать других. А второе: лучше оправдывайте тех, кто согрешает, или тех, кто, как вам кажется, согрешает, – и тогда Господь оправдает вас и в этой жизни, и в конце.

Сегодня я бы хотел затронуть еще одну тему – страсть зависти, как одна из форм гордости. Зависть – тоже очень распространенная страсть. Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что это весьма тяжелая страсть, тяжелей, чем прочие. Она имеет свой внутренний парадокс: если прочие страсти имеют, пусть греховное, но какое-то наслаждение (у блудника одно, у сребролюбца другое, у человека гневного – месть), если прочие страсти достигают каких-то своих целей (один хочет одного, другой – иного), то страсть зависти не имеет наслаждения. Василий Великий дал очень хорошее определение этой страсти: «Зависть есть скорбь о благополучии ближнего». В звучании этих слов содержится даже некая ирония – «скорбь о благополучии ближнего»: чем лучше дела у твоего соперника, тем глубже и глубже твоя собственная скорбь. Сказано, что «не так ржавчина разъедает железо, которое ею поражено, как съедается завистью, постоянно мучится и терзается и пребывает в печали и огорчении сердца завистливого».

В аскетических опытах святителя Феофана Затворника, его книге «О страстях», основанной на его письмах и проповедях, я пытался найти какую-то градацию, но он не делает никакой: все страсти у святителя Феофана абсолютно взаимосвязаны – одна тянет другую. Наверное, найти в себе силы преодолеть их очень тяжело. В храм часто приходят люди с каким-то устоявшимся мировоззрением, силой воли, и довериться духовнику им бывает очень тяжело. Возможно, они считают себя достаточно умными, чтобы справляться – «ну, совета я спрошу, но подумаю, буду ли это исполнять». Опять-таки можно прийти к впадению в страсть тщеславия и гордости – «у меня же есть жизненный опыт!» А приняв на себя эти подвиги, можно впасть в страсть гордости или, видя тех, кто их совершает, в страсть зависти, о которой мы начали говорить.

– Но, с другой стороны, к врачу ведь приходит тот, кто чувствует себя больным, ощущает боль, а остальные проходят мимо. В этом тоже содержится необъяснимая тайна: когда ты чувствуешь боль в своей душе, ощущаешь, что у тебя что-то неладно внутри, это тоже любовь Божия, зов Неба… У большинства людей все хорошо, и это-то и страшно – тюрьма внутри головы. Тебе кажется, что все хорошо, но на самом деле ты – город, дымящийся в руинах, как говорят. Поэтому сам факт, что человек приходит к священнику и задает подобные вопросы, есть выражение милости Божией к этому человеку. Это означает, что Бог призывает его и считает необходимым и возможным исцелиться от той или иной страсти.

И, конечно, призвание священника – найти внутреннюю мудрость, такт: врачевать душу, наверное, тяжелей, чем тело, и не всякий человек откроет свои раны, – найти нужное слово, чтобы вдохновить человека, подвигнуть его на самоограничение, чтобы он пришел в осознание необходимости этих трудов.

Возвращаясь к теме зависти, хочу добавить, что если гордость – понятие в некотором смысле библейское для большинства светских людей, то зависть – это страсть, которая чрезвычайно распространена в сегодняшнем мире. Мне порой кажется, что индустрия рекламы, внедрение настройки на успешность, демонстрация по средствам массовой информации некоего стандарта жизни, товаров, приобретя которые, ты становишься в один ряд с успешными людьми, то есть сама жизнь, вызывают эту страсть. Из песни слова не выкинешь, в некотором смысле она становится неким двигателем экономики: люди еще больше работают и т.п., чтобы достигнуть эфемерного идеала – образа успешной жизни.

Как нам начинать бороться, когда мы только обнаружили страсть, до того, как пришли к доктору, чтобы не впасть в еще большее искушение?

– Необходимо подвести итог беседы. Главный вопрос русского сознания – «что же делать?» Святитель Иоанн Златоуст говорит, что Бог больше всего ненавидит гордость – это Его выбор, Его решение, и по этой причине, говорит святитель, Он устроил все в нашей жизни так, чтобы эту страсть блокировать. Что это значит? Это значит, что мы смертны.

Ничего не поделаешь. Это значит, что мы болеем. Это значит, что мы встречаем в жизни множество обстоятельств скорбного характера. И в совокупности все, что мы считаем злом, на самом деле является благословением Божиим, блокирующим развитие этой заразы внутри нас.

Поэтому святые отцы говорят, что против гордости (если ты понимаешь, что она есть, – мы говорили, что есть точка невозврата, после которой человек ничего не понимает, он думает, что он избранный сосуд благодати, – и все, разговор окончен), если Господь призрел на тебя и ты осознаешь эти вещи, врачевством становятся слезы покаяния и унижение, как говорят отцы. И если мы не примем это горькое лекарство, то встретим невольно третье – нечаянные беды, которые Господь попускает в нашей жизни.

О чем идет речь? Для современного светского сознания слово «унижение» однозначно связано с попранием свободы личности и т.п. Святые отцы имели в виду другое: в жизни каждого из нас присутствуют обстоятельства, от нас не зависящие. И нам бы, конечно, хотелось, чтобы они не происходили в нашей жизни, чтобы у нас все было прямо и просто, как полет стрелы, но Бог попускает некие события, некие обстоятельства, людей в нашей жизни, которые причиняют нам скорби. И у нас всегда есть выбор: принять это как волю Божию, как Промысл Божий либо отринуть и превратить свою жизнь в непрестанное сражение с этими обстоятельствами, причем с неизвестным исходом – непонятно, сумеем ли мы выстоять или обстоятельства победят нас. Те, кто понимают необходимость слов Святой Церкви о борьбе со страстями, те внимательно смотрят на свою собственную жизнь: в том, что с нами происходит, не бывает ничего случайного, абсолютно ничего. Все обстоятельства, все люди, которые нас окружают, все события моделируются Богом, Он является Архитектором нашей реальности, каждого из нас в отдельности. Поэтому, если мы принимем со смирением, по-христиански то, что Бог нам посылает, это значит, что мы принимаем от Него это горькое лекарство, и, принимая его, благодарим Бога, как и учили нас об этом, мы исцеляемся от этой страсти, во всяком случае, тормозим ее.

Спасибо за содержательный рассказ, как преодолевать то, что мы в себе обнаруживаем. Хорошо бы нам видеть эти взаимосвязи, что, к сожалению, не всегда удается. Большое спасибо за беседу, даст Бог, мы еще встретимся и поговорим и о других страстях.

Записала:
Ксения Сосновская

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475