Протоиерей Алексий Долгоруков: Община и христианская жизнь

4 года назад, 10 июля 2013 года, мы встречались в этой студии. Студия не изменилась, а у Вас в жизни наверняка многое произошло за это время. Думаю, нам будет о чем поговорить, тем более что тема программы – «Община и христианская жизнь».

– Да, за 4 года много чего изменилось. Постарели мы, конечно же… Но усваивается новый опыт, новые задачи видишь перед собой, проблемы, пути решения их тоже находятся. Для меня сейчас очень важен, пожалуй, вопрос нашей приходской жизни, общинной.

Да, кстати, в прошлой программе мы говорили об отношении к смерти, а сегодня, напротив, – об отношении к жизни.

– Ну что ж делать, они связаны одна с другой, жизнь и смерть идут рядом. По большому счету, для христиан смерти нет, для них это бесконечный путь человека к Богу. На этом пути, конечно, встают новые задачи. Что я для себя сейчас увидел? Прежде всего, следующее. Как гласит народная мудрость, человека встречают по одежке, а провожают по уму. Так большинство людей относится ко всему, так же относятся они и к церковной жизни, к вопросам религиозной веры. То есть очень часто для людей религиозная вера начинается с внешних проявлений – это и храм, внутреннее и внешнее убранство, красота богослужения, пресловутые подсвечники, свечи за здравие, за упокой...

И все бы ничего, но, к сожалению, дальше (до ума) дело не доходит. Вот человек шагнул немного подальше в своей христианской жизни и начинает посещать какие-то курсы (сейчас их, к счастью, много) по оглашению, катехизации, миссионерские… Одним словом, получает какое-то образование, изучает Священное Писание, основы веры христианской, аскетической жизни, посты и праздники. Но для меня сейчас и это еще не цель наших усилий на пути христианской жизни. Почему? На всех этих курсах, во всех учебных программах мы можем человеку дать только то, что сами имеем – да, мы знаем Священное Писание, знаем правила нашей церковной жизни, но самой внутренней жизни, к сожалению, мы либо имеем маловато, либо вообще не имеем.

Таким образом, постижение христианской жизни напоминает мне старые добрые советские времена, когда многие молодые люди изучали спортивную боевую практику карате по журналу «Советский спорт». Там были нарисованы картинки: стоять нужно было в такой-то позе и так далее. И нам, подросткам, казалось, что можно было так научиться… Переснимали эти журналы, друг у друга переписывали, перерисовывали. И казалось: выучишь эти позы, положения – и будешь владеть карате. Не было понимания, что нужен живой опыт, нужен учитель, который бы подсказал, помог, а главное, показал, как это должно происходить.

И когда началась наша церковная жизнь, к сожалению, у нас таких учителей практически не было. Можно сказать, что жизнь нашей Русской Православной Церкви до сих пор еще находится в начале, на хорошем положении, многое изменилось даже за 4 года, но все равно это какое-то начало. К сожалению, мы до внутреннего опыта пока, может быть, не доросли. Почему я это вижу, как я это понимаю? Дело в том, что когда я начинаю сравнивать (думаю, это всем возможно) жизнь христианина (как говорят у нас, воцерковленного, не просто того, кто ходит свечи ставить) и жизнь любых других людей в обществе, то чем они отличаются? Практически ничем. Да, верующий человек знает Священное Писание, проходил оглашение, все изучил, но когда встают на пути какие-то жизненные проблемы, задачи, трудности, кризис среднего возраста наступает или еще что-нибудь...

...например, как у меня, в 30 лет может наступить...

–...да что угодно… И вот я замечаю две группы людей: воцерковленные христиане – причащаются, исповедуются, и вот люди с улицы, что называется. Действуют эти две группы практически одинаково, разницы никакой нет. Правда, сегодня мне уже одна сестра успела возразить: нет, батюшка, есть разница, потому что христиане, если совершают какие-то ошибки, проступки, осознают их. Это действительно так. Большая часть людей из общества (такие социологические исследования есть) все-таки не осознают, если они что-то неправильно в жизни делают. Да, христиане осознают свои промахи, недостатки, свои греховные поступки, пристрастия. Все это мы осознаем. Год осознаем, второй осознаем, 10 лет проходит, 20 – и все на Исповедь человек приходит и говорит, что у него одно и то же. И там ведь не то что какая-то заковыристая проблема. Порой все заключается в какой-то мелочи.

Скажем, как не убивать понапрасну время? Вроде что такого? Я все говорю, что с пьянством расстаться порой человеку легче, чем с привычкой тратить время попусту. Ничего человек злого-то не делает – пришел домой, включил телевизор: час сидит, другой, три… Посмотрел – Боже мой, весь вечер потратил. Куда, зачем? Можно было хотя бы похлебку сварить, постирать. И вокруг этой привычки человек годами топчется – и ничего не меняется. Каждый раз приходит, жалуется священнику, сетует на это все, но ничего не изменяется. Тогда встает вопрос: какую ценность имеют наши религиозные знания, религиозная практика, богослужение, наши молитвы, если порой мы даже пустяковую вещь сдвинуть не можем? Может быть, ее и не надо двигать? Мы же в христианской Церкви самосовершенствованием не занимаемся, мы занимаемся спасением.

С другой стороны, покаяние в деле спасения тоже немалую роль играет. А покаяние – это изменение человека, его мировоззрения, человеческого ума. Таким образом, что-то должно происходить в нашей внутренней жизни, и внешне она как-то должна меняться. Видимо, что-то не до конца мы в нашей церковной, христианской жизни правильно делаем и осознаем, чтобы эти изменения происходили. Думаю, эта проблема приходской жизни для меня сейчас насущна и актуальна.

Вы упомянули, что есть некая формальность, некая религиозность, но нет глубины. Почему, как Вы думаете? С чем это связано?

– Думаю, это связано с недостатком нашего опыта христианской жизни. Ведь я уже говорил, что мы, к сожалению (а может, и к счастью) в основном все неофиты, новообращенные. Конечно же, могут сказать, что, начиная с празднования тысячелетия Крещения Руси, с 1988 г., стали открываться храмы, люди стали обращаться к вере христианской. И вроде бы прошел уже большой срок, но на самом деле и 10 лет, и 20 для приобретения опыта духовной жизни все-таки маловато. Мы пока этот опыт в основном нарабатываем. Даже о тех задачах, которые я сейчас перед собой открываю, я 10 лет назад не думал. Через 20 лет – уже и говорить нечего, а 30 лет назад мне вообще церковная жизнь представлялась другой: она заключалась для меня, прежде всего, в богослужении – казалось, люди будут ходить, молиться, причащаться, исповедоваться, и это самое главное: все как-то само исправится, наладится сама жизнь человека, он начнет поступать по-другому, изменятся его поступки.

Но сейчас я замечаю, что этого не происходит, несмотря на то, что у людей есть добрые намерения, благие пожелания. На самом деле происходит следующее. У нас помимо добрых намерений и пожеланий есть еще и дурные, злые навыки. Как говорили наши учителя – аскеты, подвижники благочестия, – есть дурные навыки и привычки, которые постоянно ведут человека к дурному, есть добрые навыки, которые помогают по-доброму осуществлять нашу жизнь. Дурные навыки часто срабатывают автоматически.

Не раз ко мне приходили и каялись прихожане: «Проходила мимо нищего. Проходишь: ах, надо было человеку помочь». А почему же сразу не было?.. Ведь человек верующий, христианин идет. А нет такой привычки, на автомате не срабатывает рука, чтобы протянуть ее сразу же, помочь. Или сказали нам какое-то слово неприятное, как-то огорчили нас – дома, на работе, где угодно, и все внутри сразу же вспыхнуло, пошло раздражение, гнев. Все это дурные привычки и навыки срабатывают и, получается, мало того, что мы должны и веру христианскую знать, разбираться в ней, но мы должны еще сам образ жизни создавать, уклад христианской жизни. Я почувствовал, что нам как раз не хватает уклада, который бы помогал нам разбираться в жизненных ситуациях, чтобы мы в тех или иных ситуациях действовали именно почти автоматически.

Где же брать этот источник христианской жизни, если мы говорим о том, что должны появляться христианская жизнь, жизнь в общине, уклад?

– Это как раз самое сложное. Я вот не знаю, где его брать. Наверное, из опыта нашей жизни он должен складываться.

Что может служить примером?

– Что для нас является прежде всего не примером, а образцом? Евангелие.

В апостольские времена или что-то поближе к нам?

– Это даже неважно: на протяжении всех веков есть определенные моменты, которые нам подсказывают, как создавать этот жизненный уклад теперешним христианам. Конечно, у первых христиан тоже не на пустом месте все рождалось – возникали недоразумения, проблемы, трудности: если почитать апостола Павла, сколько там обличительных слов в адрес христианских общин! Он к ним пишет с самыми разными обличениями – не все так сразу же получилось, сложилось, но по мере накопления опыта, который передается уже новым поколениям христиан, думаю, этот уклад и будет создаваться и формироваться.

Забежав вперед, хочу сказать: другое дело, что уклад таит в себе своего рода опасность. С одной стороны, он становится традицией, которая помогает и будет помогать человеку, она его ведет, предохраняет от многих ошибок, от страстей, от пороков и так далее. Но если вдруг человек теряет живую веру, выпадает из этой традиции, все для него может обрушиться. Я наблюдаю, как люди, приезжающие сюда из среднеазиатских республик работать и сохраняющие свой уклад жизни (определенный у мусульман), живут. А кто-то потерял этот уклад – и тогда пускается во все тяжкие: абсолютно никаких границ для человека уже нет – и пьет, и гуляет, и ворует, преступления совершает. А там ведь они себе такого позволить не могли.

Уклад и традиция сдерживали. Тоже нужно помнить, что по мере нашей церковной христианской жизни встречаются разные вопросы, испытания, искушения, которые нужно будет преодолевать, может быть, последующим поколениям христиан, что вырастут в том укладе, традициях, в том стиле христианской жизни, который мы сейчас создадим. Но для них встанут уже другие вопросы, другие задачи.

Человек вроде ходит в храм, а спроси прихожан, что сегодня читали в Евангелии… Встречаетесь Вы с таким?

– Нет, я с такой ситуацией практически не встречаюсь – все-таки это вчерашний день церковной жизни, я бы сказал. Очень внимательно люди и Евангелие слушают, и знают его.

И разбираются.

– Да. Вопрос как раз в том, как мы будем жить и действовать, когда выйдем из храма, как нам оставаться и дальше христианами в современном мире. Когда я говорю об особом христианском укладе, особом отношении к жизни, поведению, образу мыслей, мне иногда возражают, говорят: разве это возможно? Посмотрите, мол, какие испытания выпадают на нашу долю, как люди себя ведут в современном мире. Разве можно будет создать, а главное, удерживать именно такой стиль христианской жизни? Нет ли тут какой-то сложности? Даже так говорят: это нужно просто всему приходу собраться, уехать куда-нибудь в тайгу или в деревню, поселиться там и жить замкнутой жизнью. Там нужно создавать этот уклад, общину нашу, как бы мы увидели ее по-христиански.

Очень распространенное мнение.

– Я возражаю этому. Как ни странно, современная наша жизнь, прежде всего, городская, с ее искушениями, испытаниями, с другой стороны, дает нам, христианам, немало возможностей. В чем заключаются эти возможности? Современная городская жизнь предполагает разнообразие. Да, люди ведут себя по-разному, далеко не всегда лучшим образом, но и на христиан ведь особого внимания тут не будут обращать, то есть нас никто не будет одергивать, если мы будем поступать согласно христианской вере. То есть в современной жизни разные люди с разным мировоззрением, разным отношением находят для себя вполне безопасную, комфортную, спокойную нишу, где они могут жить, развиваться и действовать. Точно так же христиане: для нас есть такое место в современном мире, и это не какие-то задворки современной жизни, а вполне близко к центру находящиеся. Я бы даже сказал, что христиане здесь идут в авангарде общества. Поэтому мы спокойно можем создавать христианскую жизнь, как мы это чувствуем, как ощущаем и понимаем.

Вопрос телезрителя: – Я уже давно в храм хожу, с 1993 года. Раньше по-другому воспринимал богослужение, а сейчас, с годами, все по-иному понимается.

– А как по-иному?

Телезритель: – Бывает, мы в храм ходим, но мы непостоянны: в храме одни, дома другие, на улице третьи.
– В общем-то, это то, с чего мы начинали.

– Да. Я сам помню: когда бывал в храме особенно в первое время, чувствовал какую-то внутреннюю радость, умиротворение. Выходя на улицу, испытывал дискомфорт, потому что был разрыв. Вроде бы церковная жизнь, богослужебная, общение с братьями, сестрами по вере, так хорошо поговорили о духовном… А выходишь на остановку – кто-то выматерился, что-то еще, и пошло. И внутренний дискомфорт. Мы не понимаем, что все вокруг себя нужно воцерковлять. Наша христианская жизнь, наша Литургия должна продолжаться и вне стен храма.

Как раз здесь хочется несколько слов сказать о Церкви, потому что для многих людей (к сожалению, и для нас) часто Церковь – это, прежде всего, община, собрание верующих людей. Для многих людей это здание. Когда человек говорит «я хожу в церковь», имеется в виду, что он приходит в храм, заказывает за здравие, за упокой, свечи ставит и считает, что это и есть его христианская и даже церковная жизнь. Но ведь Церковь – это семья. Когда после Крещения человек воцерковляется, он именно принимается в христианскую семью. Церковь может собираться и в храме как в здании, и на поляне. Бывало, Церковь и в катакомбах в годы гонений собиралась. Вот этого ощущения, понимания Церкви, к сожалению, в нас маловато. Мне повезло с нашей общиной, у нас этого поменьше.

Сейчас ехал сюда, встретил своих братьев и сестер, они кричат: «О, отец Алексий!» Обнимают… А ведь мы друг с другом, встретившись на улице, даже и здороваться не умеем, смущаемся, что мы христиане. Пойти к батюшке благословляться или нет? Сделаю вид, что не заметил… Бывает такое, надо сказать, какое-то смущение испытываем, как надо поздороваться, как заговорить. У некоторых дискомфорт, неловкость... Это и есть такой момент. Церковная жизнь по укладу тогда будет нормальной, когда этого дискомфорта не будет. Когда для нас это будет как бы продолжение нашего служения, богослужения, того, что происходит в храме.

Мы благодарим вас, дорогие друзья, что вы смотрите телеканал «Союз». Сегодня практически со всей страны (Волгоград, Брянск, Зауралье, Тюмень) звонили – не знаю, с чем связано. И сегодня столько мужчин, кстати...

– Ничего удивительного, вообще в Церкви должно быть ровно столько мужчин, сколько их в обществе в пропорциональном отношении.

Конечно, женщины сейчас на меня рассердятся. Я хотел сказать, что, когда апостолы проповедовали, первые общины состояли больше из мужчин, конечно же. Думаю, мы не будем ни убавлять, ни прибавлять ни тех, ни других, но нормальная церковная жизнь – это не тогда, когда больше пожилых или молодых, а когда так: есть общество, социологический срез – столько-то представлено, заходишь на молитву, в церковное собрание – и видишь примерно такое же количество: вот детишки бегают, вот дедушка, все поколения представлены. Думаю, это вполне нормально для церковной христианской жизни.

Наших гостей, спикеров, в том числе батюшек, мы призываем сказать несколько слов в поддержку «Союза». Несмотря на то, что мы с Вами об этом не договаривались до начала программы, я хотел бы предоставить Вам слово.

– Мы собирались говорить о церковной жизни, а она как раз и предполагает взаимную помощь: изначально христиане все делали сами. Ведь часто мы надеемся в нашей церковной жизни: либо будут так называемые захожане заходить в церковь, свечки приобретать и как-то бюджет прихода поддержат, или какие-то богатые, состоятельные люди денежку пожертвуют, и мы будем дальше жить. А ведь изначально всегда было не так. Именно наша община должна брать на себя ответственность и за наши храмы, за наше служение – одним словом, за все наши расходы. То есть не быть здесь сторонними людьми, а понимать, что есть у нас храм, телевидение, и мы должны свою лепту по возможности во все это вносить. И стараться других людей к этому призывать.

Телевидение, слава Богу, смотрят не только люди верующие. Я знаю, что и немало людей, далеких от веры, к этому обращаются, вообще, интересующихся. Думаю, для многих телеканал «Союз» нередко становится первым шагом на пути христианской веры. Люди иной раз смущаются порог храма перешагнуть, а здесь включили какую-то передачу, послушали – и уже начинают чувствовать свою сопричастность с Церковью. Это очень важно – ощущение сопричастности.

Очень важно оно и между нами, христианами, чтобы мы, находясь в храме и общаясь где-то в других местах, чувствовали друг друга не чужими, а братьями и сестрами. Чтобы происходило в храме не как на вокзале: пришел, меня никто не знает; мне до них дела нет – и им тоже до меня. Так, к сожалению, многие рассуждают по сию пору, что они приходят в храм на молитву, а остальные только мешаются, туда-сюда ходят, толкаются, еще ребятишек притащили, кричат тут… Нет ощущения, что мы семья. И это не только должно в какую-то конкретную общину заключаться, но Церковь – понятие более широкое. Малая Церковь – община, есть вообще семья как Церковь, об этом тоже говорят собрания, но все же мы являемся Церковью Христовой. И все те задачи, которые стоят перед Православной Русской Церковью, это и наши задачи, заботы: требуют нашего участия и нашей помощи.

Спасибо Вам большое за эти теплые слова. Благодарю Вас, что Вы приняли наше предложение, пришли сегодня к нам в студию, ответили на вопросы зрителей.

Записала:
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475