Диакон Павел Сержантов: Понятие о грехе как о болезни

Продолжение. Начало в №8 (857) 2016 – №7 (904) 2017

Диакон Павел Сержантов, кандидат философских наук, доцент кафедры систематического богословия и патрологии ПСТГУ, г.Москва: – Что касается органической позиции, то все-таки сильная сторона в наши дни здорово чувствуется. Правосознание может быть слабым у человека, с которым мы общаемся: что такое законно, незаконно, преступление, не преступление – для него это могут быть очень спорные и неочевидные вещи, и он будет говорить, что «это предмет общественного договора»: мы с вами сейчас договоримся – «вот это будет преступление», а завтра мы уже по-другому договоримся, и это уже будет не преступление… Разговоры о нравственности в XIX веке – это было все на гребне, это все было очень сильно. А сейчас здорово размылось это все, и в ХХ столетии произошли не просто социальные катаклизмы, а нравственные катастрофы в связи с мировыми войнами, революциями, жесткими режимами, и всякими прочими другими событиями. Произошли очень серьезные нравственные сдвиги, поэтому философ Хайдеггер мог говорить: «А кто сейчас вообще дерзнет книгу по этике написать?». Этика – это XIX век: нужно выйти на какие-то основы, чтобы говорить об этике?

На самом деле, можно выйти на эти основы – для православного человека это очевидно (Хайдеггер не был православным). Через аскетику можно выйти: она есть, она осталась. А этика, оторванная от аскетики – все, закончилось ее существование. Органическая линия рассуждений в этом смысле (грех – это болезнь, спасение – это исцеление от болезни) может быть более внятна современному человеку – что такое болезнь, мы все знаем, что такое страсть и болезненные зависимости – это мы все знаем: интернет-зависимость, игромания, химического порядка – алкоголь, наркотики. Грех – это такой же наркотик: на него человек подсаживается, постоянно к нему обращается и деградирует.

И вот поэтому объяснение тайны нашего спасения через понятие о грехе как о болезни может быть внятнее современному человеку, нежели понятие о грехе как о преступлении или безнравственности – вот к этому, мне кажется, люди менее чутки стали. В этом – сильная сторона… Сказать, что все на свете будет объяснять эта теория, тоже нельзя: их несколько, и каждая по-своему нам что-то дает.

Господь в Евангелии, вы обратите внимание, говоря о Царстве Небесном говорит причти: женщина монетку нашла, которую потеряла, человек поле купил – бытовые какие-то сценки. Он говорит о высочайших тайнах Царства Небесного через аналогии нашей обыденной жизни. И мы пытаемся через болезнь тоже такую аналогию провести – она может быть человеку достаточно внятной: он понимает, что такое болезнь.

От простуды я как-то еще могу сам себе помочь. А вот, допустим, перелом ноги – это уж извините, только травмпункт, тут я сам уже ничего не могу. А со смещением, открытый? Целая большая история, как потом выздоравливать, учиться заново ходить. Это люди понимают. А бывают болезни, которые перспективу дают: шесть месяцев поживет, и все. Тема болезни в этом смысле как-то лучше воспринимается.

И положительный момент в представлении искупления как исцеления состоит в том, что опять-таки мы берем не только Крест (на Кресте Господь исцеляет), но мы берем и другие события Его пути: это и Гефсимания, и Его проповедь, и чудеса, которые Он творил, в том числе и исцеления, чудеса, которые Он сейчас творит – т.е. весь ряд событий перед нами вырастает.

Тема исцеления все-таки должна быть востребована, когда мы говорим о православной сотериологии. Если мы ее не берем, мы довольно заметно теряем. Жизнь, смерть, болезнь, спасение – и все необычно: Христос дает жизнь через Свою смерть, т.е. Он умирает, чтобы дать жизнь. Он дает Себя людям, как лекарство. Так это написано у апостолов, это мы читаем в Ветхом Завете: язвами Его мы исцелились, страданиями Христа, муками. Все время темы муки, болезни, исцеления, выздоровления, здоровая жизнь, полнота всех возможностей… Вот эта тематика, мне кажется, в богословии может быть отыскана, и это есть у нас в православной традиции – может быть, в некоторых книжках и учебниках не на первом плане, но все-таки, если мы постараемся в это всмотреться, мы увидим.

Духовные возможности человека были повреждены первородным грехом? Несомненно. Адам общался с Богом до грехопадения лучше, легче, охотнее, чем после грехопадения, в этом сомневаться не приходится. Было ли это исцелено Христом? Да, Христом было воспринято со всеми негативными последствиями больное человеческое естество – и оно было исцелено Христом, Он прошел со стороны духовной через опыт, который проходят другие люди. Откуда мы это можем знать? Вот на Кресте Господь говорит из псалма строчку: «Боже, Боже мой, вонми ми, вскую оставил мя еси?» – Боже Мой, Боже Мой, почему Ты Меня оставил?

По некоторым толкованиям, Господь Иисус Христос на Голгофе переживает страдания не только телесные (они наиболее очевидны – распяли, повесили на Кресте, пронзили руки гвоздями на солнцепеке), не только страдания душевные (повесили обнаженного на всеобщее обозрение, как позор, издевательская надпись на верху «Царь иудейский», терновый венец вместо золотого венца – это моральное унижение человека, душевное унижение; рядом стоят насмехающиеся люди). У Христа страдания не только телесные, не только душевные, но и страдания духовные – вопль «Боже Мой, Боже Мой, вскую оставил Мя еси!» это вопль духовных страданий. И это тоже Ему знакомо, оказывается, было – и через это Он прошел, Он полностью отождествился с нами: это нам знакомо каждому, ведь дух наш немощен.

Мы хотим молиться, встали на молитву, – а ничего не получается. И сосредоточенности нужной нет, и покаянное настроение куда-то подевалось, и молитва – просто чтение: я читаю «бу-бу-бу-бу-бу», и ничего не происходит – неживая какая-то молитва. Это нам знакомо, мы чувствуем, что дух наш в каком-то помертвении находится, мы духовно беспомощны. Это нам знакомо – переживание безблагодатного состояния: благодать отошла, Господь как бы отдалился… Пять лет назад казалось, что Господь так близко, а сейчас нет – или месяц назад… Такое бывает, это нам знакомо… И то, что называется богооставленностью, – большое испытание для человека.

И когда звучат эти слова – это же вопль богооставленности: «Боже мой, Боже мой!». Но говорит-то их Господь Иисус Христос – Он пережил и эти духовные страдания, не только телесные, но и духовные, прошел через них. Вновь входит по Человечеству в полноту благодатности богообщения. А почему Он через них прошел? «Нас ради» – это все для нас делается: не потому что Он несет последствия дурных поступков – Он же не совершил ни одного дурного поступка, Он безгрешен, но солидарен с нами, Он проходит нашим путем и поэтому переживает и это.

Дух человеческий, в этом сомневаться не приходится – на эту тему уже была версия одна. Там считалось, что Божество заменило в Человечестве у Христа ум. Ум и дух – это очень все рядом: тело Он воспринял, а ум не воспринял. В этом месте у Него Божество, и получается такая сложная природа: Божественный дух – Человеческая душа и человеческое тело. Мы знаем, что Церковь отвергла эту ересь и с тем – разного рода мысли по поводу того, что Христос не воспринял дух. Мы понимаем, что они некорректны. (Продолжение в следующем номере)

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475