Архимандрит Савва (Мажуко): О смерти

– «Поминай последняя твоя и во веки не согрешишь» (Сир. 7, 39)… Этой библейской фразой я начинаю нашу сегодняшнюю беседу, посвященную как раз теме размышления над смертью. Это тема запретная в нашем обществе: сейчас не принято об этом говорить, примеривать к себе подобные ситуации – мы избегаем и памяти смертной, и подготовки к смерти, размышления, что ждет нас потом. Между тем это очень серьезный вопрос, связанный не только с религиозной нашей жизнью, но и просто с естественной человеческой мудростью. И мы знаем, что древние мудрецы античности и Древнего Востока непременно начинали свои духовные упражнения с этого простого задания – размышление о смерти, своей собственной или своих близких. Так, например, у Гомера в шестой песни «Илиады» мы читаем замечательные строки:

Листья в дубравах древесных подобны сынам человеков:
Ветер одни по земле развевает, другие дубрава,
Вновь расцветая, рождает, и с новой весной возрастают,
Так человеки: сии нарождаются, те погибают.

Этот красивый растительный образ – сравнение человека с листвой – мы встречаем и в скандинавской мифологии, и в текстах античных философов. И, конечно же, вы, друзья мои, вспомнили, что каждый день на службе мы слышим, что человек, яко трава, дние его, яко цвет сельный, тако оцветет. Судьба человека действительно как трава, как листья, которые только появляются весной и через несколько месяцев уже увядают, давая место другим расти, радоваться жизни. Известный философ-стоик император Марк Аврелий, размышляя над своей жизнью, над жизнью своих близких, друзей говорил, что и на детей нужно смотреть, как на листья, на близких, на друзей: не успеешь ты закрыть глаза, говорит Марк Аврелий, как те, кто тебя оплакивали сами ложатся в гроб.

Зачем нам вообще касаться этой темы? Зачем нам о печальном говорить? Столько интересных тем, вопросов, проблем вокруг нас, веселых, забавных, развлекающих, оптимистичных, позитивных.

Зачем о смерти? А затем, друзья мои, что наша культура современная оторвалась от традиционных направлений мысли, жизни, стилей, поведения даже (я сейчас имею в виду не только христианскую, а вообще любую культуру древнюю, живущую и античную – и римскую, и культуру Древнего Востока), размышления о смерти, этого духовного упражнения (именно так к этому нужно относиться), – и мы стали очень уязвимы. Я неоднократно замечал, как буквально парализует ребенка или же молодого человека (да и зрелого, вполне взрослого) ситуация внезапной смерти близких: люди пугаются, теряются, впадают в истерику, в ступор – они не готовы были. Даже если бабушка была уже пожилой, даже если она уже готовилась к смерти, – люди были не готовы. Почему не готовы? Потому что мы прячемся от смерти.

Но между тем, друзья мои, это удел каждого из нас. Умрем мы, и наши дети тоже умрут, и внуки наши тоже умрут. И в традиционной культуре, в древности, в старину, как мы сейчас выражаемся, с детства каждого ребенка приучали к мысли, что ему надлежит достойно, красиво и правильно похоронить своих родителей. Это было нормально. Это задача очень грустная, печальная для каждого ребенка – правильно и красиво похоронить своих родителей, досмотреть их. Сейчас мы даже редко встречаем слово это.

И мы видим, что в культуре смерти и умирания христианских народов обязательно присутствует не только мотив подготовки к смерти, который мы все с вами прекрасно знаем, общаясь с людьми старшего поколения, когда старушка или старик готовили все «смертное», собирали деньги на погребение, вышивали специальные наволочки или набивали подушку мятой или цветочками от креста с распятия. Но мы знаем, что существовали духовные упражнения, которые касались не только монахов, но и мирян – не сводившиеся просто к молитве за себя, за близких, за усопших (служение панихид, посещение кладбищ) размышления над своей смертностью, бренностью, такое же равноправное и важное духовное упражнение, как посещение богослужений, испитие Причастия.

Вы наверняка видели на древних картинах, гравюрах, иконах, например, кельи монахов, царей, императоров, в которых обязательно присутствовал, особенно в Средние века, череп… Сознание своих пределов, точки рождения и точки смерти, пределов временных и географических, приучает человека чувствовать свою меру, с благодарностью принимать трагичность этого мира и даже смертность своих детей, как говорил Марк Аврелий, тоже размышляя над смертью и бренностью.

Поэтому древние монахи действительно иногда уединялись на кладбищах, клали череп перед собой, чтобы помнить, что нас ждет. Некоторые спали в гробах. Это, конечно, довольно экзотическое занятие, но мы с вами не монахи древности, мы не можем предаваться таким занятиям. Но, я думаю, для современного человека опыт смерти близких – иногда рана, которая не заживает всю жизнь. То, чего не знали люди древности. Чтобы этого избежать, нам следует учиться размышлять над смертностью, над бренностью своего тела, над тем, что однажды все закончится, но мы все-таки попадем к своему любящему Отцу...

Вы видели неоднократно, друзья мои, что в основании распятия, которое стоит в церкви, обязательно изображается череп и кости. Очень страшно бывает для человека новоначального приложиться, т.е. поцеловать крест. У подножия череп и кости – что это такое? Это кости Адама: по легенде, распят Христос был на месте, где похоронен первый человек. И на месте этого черепа и костей можно было бы повестить зеркало, чтобы каждый прикладывающийся видел там самого себя. Но, друзья мои, тем и отличается христианское мировоззрение от античного – или индийского, или древневосточного именно тем, что мы смотрим не на смерть – мы смотрим сквозь нее. Это не финал, не просто судьба, от которой не уйдешь: это переход к любящему Отцу. Однажды мы попадем в руки любящего Отца, Которому можно доверить не только наши жизнь и смерть, но жизнь и смерть наших близких, друзей, детей и родителей.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475