Иеромонах Макарий (Маркиш): Воспитание детей в духе Православия

Сегодня мы разговариваем о разных вопросах, касающихся нашей веры и духовной жизни. Недавно встретил такой вопрос в интернете: почему нужно спешить делать добро?

– Почему нужно спешить? Потому что жизнь довольно короткая. Молодым людям кажется, что жизнь очень длинная. Я помню себя в детстве, юности – какими длинными казались такие периоды, как неделя, семестр, учебная четверть, год… Сейчас, в старости (смело это говорю, потому что я уже получаю пенсию), год проходит так: раз – и все. Мало того. Вот сейчас лето, жарко, все ходят в майках. Я иду по знакомому месту и вспоминаю, как здесь бывает зимой, когда падает снег, лежит ледяной покров – потом этот снег тает, наступает лето, распускаются листья, потом эти листья опадают; все это проходит перед глазами, прокручивается… Так же и вы, молодые люди, наверное, идете утром на работу и думаете, как настанет вечер и солнышко зайдет. Перед вами прокручивается суточный круг, а под старость – годовой.

Все равно переживаешь: хочется, чтобы время шло подольше, особенно если есть чем заняться. От безделья-то все по-другому происходит.

– Да, верно, времени не хватает. Я думаю, это хорошо, когда времени не хватает, переживать тут нечего.

Вернемся к вопросу: «спеши делать добро». Самое удивительное – почему у человека возникает такой вопрос? Ведь мы и своих близких учим, и нас учат в школе, что нужно делать добро. Как же так получилось, что человек вообще задал такой вопрос?

– Трудно сказать. По трем-четырем словам узнать человека, понять, что у него на уме, крайне сложно, невозможно.

Но ведь это, может быть, и проблема общества?

– Я не вижу проблемы. Проблема общества, скорее, в забвении своего жизненного назначения, человечности. Эту проблему я вижу. А другая сторона этой проблемы (немного грубоватое слово) отупение, или одубение, человека. К сожалению, мы это встречаем, мы убеждены, что это личная проблема тех, кто «одуревает». Но, к сожалению, есть общественные, общие факторы, которые подталкивают человека к утрате человечности. Мы видим это за рубежами нашей страны и в нашей стране тоже. Вот с этим надо вести очень основательную и бескомпромиссную борьбу. Если мы избавимся от этой заразы, если поставим ей заслон, тогда у нас не будет вопросов, почему надо спешить делать добро.

А что такое человечность с православной точки зрения?

– Очень просто – образ и подобие Божие. Человек настолько человек, насколько он стремится уподобиться Богу, восстановить свое богоподобие, сохранить свой образ Божий, жить законами, которые даны Господом. Это относится ко всем, не только к православным, которые читают Священное Писание, изучают православное богословие и антропологию – нет, это относится ко всем нормальным людям всех времен и народов. Две тысячи лет назад Господь Иисус Христос пришел на эту землю, Бог стал Человеком, но человеческое назначение, человечность существуют столько, сколько существуют люди. Мы это видим по древним памятникам культуры, письменности, которые существуют во всех подлинных культурах.

Вы говорите о заслоне. Что Вы имеете в виду?

– Борьбу. Жизнь – борьба. Очень важно помнить, что жизнь – это не состояние «встал на одну точку: хочу быть хорошим, я должен быть хорошим», – и стоять в этой точке. Или я должен быть материально обеспеченным – должен занять эту точку… Нет.

Некоторые наши современные авторы ссылались на сказку Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье», где в гротескной форме один из героев говорит другому: «Здесь, чтобы оставаться на месте, надо бежать изо всех сил». Это парадокс, детская шутка, а на самом деле – да, чтобы остаться на месте, то есть не утратить того, что имеешь, надо бежать изо всех сил, то есть стремиться, действовать. Не случайно сказано: «Царство Божие силою берется и употребляющие усилие восхищают его».

Почему? По целому ряду причин. Эти факторы противодействия, конфликта постоянно вокруг нас и вне нас, об этом нельзя забывать ни на минуту. Поэтому-то очень многие события окружающего мира перестают быть тайной, перестают нас шокировать и удивлять. Спрашивают: вот было все у нас хорошо, а потом вдруг раз – и испортилось. Вот, к примеру, какой-нибудь полковник, или майор, или генерал скажет: эту высоту мы занимали, а потом противник нанес удар и отбил у нас эту высоту. Никто в этом случае не удивится. Подумают: да, такое произошло, потерпели поражение. И что делать дальше? Держать оборону или идти в контратаку? Неизвестно. Во всяком случае, удивляться никто не будет.

Мы говорили о детских сказках. Формирование личности идет с самого раннего возраста, воспитание – в семье, но все равно очень много внешних факторов – в детском саду, школе. Скажите, пожалуйста, что бы Вы могли посоветовать молодым родителям, ведь Вы в епархии занимаетесь именно вопросами семьи?

– Да, это комиссия по семье и материнству.

Как же правильно формировать образ и подобие Божии в детях? Понятно, есть пример, но есть и какие-то внешние факторы, те же книги.

– Верно, верно. Должен быть баланс между влиянием семьи, заботой о влиянии семьи и открытостью миру. Понятно, как всегда: есть два характерных и вредоносных нарушения. Одно нарушение – когда родители говорят: «Есть школа и детсад, что мне беспокоиться? Я ногу на ногу сложу, сяду телевизор смотреть, или пойду рыбу ловить, или с друзьями пиво принимать. А дети будут расти, с ними будет все в порядке». Это абсолютно опасный вздор, убийственный по отношению к детям. Но и обратная картина бывает столь же опасна. Часто ее очень любят разыгрывать бабушки и дедушки, да и некоторые родители: «Наших детей мы должны держать под защитой, мы не должны их пускать туда, не должны им открывать то, не должны им разрешать смотреть это». Дети оказываются в положении… не скажу – заключенных, а каких-то лабораторных препаратов.

Но этим «лабораторным препаратам» в какой-то момент (кому раньше, кому позже, а уж в 18 лет наверняка всем) предстоит выйти в эту жизнь. Если они к ней не подготовлены, если они выросли в положении «лабораторных препаратов», это же будет страшная катастрофа… И это реально происходит на наших глазах. Значит, с самого раннего детства дети должны видеть: это дом, это наш мир, мир нашей семьи, а там, за окнами и дверями, происходит нечто совсем другое – что-то хорошее, что-то не очень, а что-то и опасное, губительное. В этой диалектике, в сочетании домашнего и внешнего нормальные родители и ведут своих детей от состояния детского, несмышленого к возрастанию, совершенствованию и вхождению во взрослый мир.

Как привить маленьким детям любовь к храму? Часто бывает, что родители привыкли посещать много праздников, служб, а как быть маленьким детям? А если они не хотят в храм?

– Очень хороший вопрос – привить. У нас иногда слово «привить» заменяют на слово «прибить» – одну букву заменяют и считают, что так и должно быть. Ни в коем случае не заменяйте эту букву!

Дети в младенческом возрасте, когда они вообще не особо-то интеллектуально живут, приходят в храм вместе с родителями, вместе с ними принимают Святые Таины. И когда я говорю «причащать детей», это неправильно. Правильно – причащаться, принимать Святые Таины вместе с детьми.

Многие дети уже в 5–6 лет очень даже понимают, что происходит. Главный принцип таков: храм – это привилегия. Нечто желанное для них, нечто, к чему они стремятся и не всегда получают. Вот об этом нужно думать родителям. Это не какая-то академия наук или хитрая политика, тактика, стратегия. Ничего подобного. Это обычный родительский здравый смысл. Чтобы детки с первых проблесков разума осознавали, ощущали, что в храме есть что-то очень хорошее, к чему нужно и можно стремиться, получить и найти, но не всегда это выйдет. Есть какой-то прокол – значит, не каждый раз, не всегда.

Маленькие дети (приблизительно до 7 лет, а иногда и более) смотрят на мир глазами родителей. Как родители относятся к окружающему миру, так относятся и они, подсознательно. А родители порой воспринимают богослужение, церковную службу, храм как занудную трудовую обязанность – вроде как «надо идти, заплатить за квартиру, телефон, зайти в церковь» или как даже просто пойти на работу.

Работаем мы в поте лица своего. Наша трудовая деятельность не всегда в удовольствие. Это напряженный труд. А храм, богослужение – не так. Это тоже может быть некий труд, но наше отношение к этому труду и то отношение, которое мы передаем детям, должно быть совершенно иным. А какими способами – для каждого ребенка по-своему, у каждой семьи по-своему, но цель должна быть именно такая.

Таким образом, ваша любовь, дорогие родители, ваше отношение ко Христу лично, к богослужению в целом, к храму конкретно передается, переходит на детей, поскольку вы составляете с ними единое целое. Если не будете заботиться об этом, то и храм не будет составлять с ними единое целое. Так что здесь все укладывается в одну картину.

Как поется в известной детской песенке советского кинематографа, «мы маленькие дети, нам хочется гулять» – ребенку хочется выйти на улицу, ему скучно. Если даже взрослые порой не понимают, что происходит на службе, что же детям делать?

– Правильный вопрос! Маленьким детям хочется гулять, на то они и маленькие, поэтому перешибать чем-то, перекрывать дисциплинарным усилием их хотение далеко не разумно.

Если ребенку пора спать в определенное время, а ему хочется гулять, родители говорят: хочется – не хочется, любезный, иди спать. Здесь может быть употреблена какая-то мера педагогического принуждения. А если речь идет о храме, не факт. Надо трижды, четырежды подумать, прежде чем применять к детям негативные административные принуждения. Здесь очень многое зависит от возраста и индивидуального состояния, но не разумнее ли было бы сказать этому ребенку: «Конечно, ты еще мал, несмышлен, тебе, кроме гуляния, ничего и не надо. Подрастешь немного – тогда посмотрим».

Особенно хорошо это действует, когда есть дети разного возраста – маленький, которому хочется гулять, и постарше, который уже что-то соображает. Можно сказать маленькому: ну, ты мал, куда тебе за братом, еще не дорос. В следующий раз дорастет. Конечно же, ему обязательно захочется – это такое детское примитивное тщеславие, желание быть наравне со старшими. Иными словами, надо стимулировать доброе начало и блокировать ненужное.

Часто замечаю, что во многих храмах есть детские площадки, песочницы и дети во время службы играют там. Многие настоятели и батюшки запрещают это, говоря, что дети должны быть в храме.

– А для чего ж они тогда построили детские площадки?

Нет, там, где запрещают, нет детских площадок.

– Ну вот и все понятно уже!

Но как же быть?

– Правильно вы говорите: строят детскую площадку не случайно, а чтобы дать детям какую-то дорожку к храму, чтобы они приходили в возрасте 3–5 лет на детскую площадку, а потом с нее им как-то открывалась перспектива богослужений. Будет чуть постарше – ему будет некстати на качелях качаться, он уже пойдет со взрослыми в храм.

У меня был интересный опыт в нашем городе – Иваново. Там есть очень хороший храм с прекрасной детской площадкой – храм Преподобного Серафима Саровского, Чудотворца. Я был на одном совещании с работниками городской администрации, в общем-то далекими от церковной жизни. Речь шла о делах совершенно посторонних. И вдруг один из чиновников, мне совершенно незнакомый, говорит: «Я должен сделать заявление для вашего Правящего архиерея». Я немножко перепугался: какое заявление? Он говорит: я недавно был в таком-то районе, увидел храм (назвал храм Серафима Саровского), вы там распорядитесь, чтобы все храмы были оборудованы точно так же. И хоть храмы оборудуются не распоряжением архиерея, а в основном стараниями настоятелей и приходского актива, но его реплика была очень характерна.

Скажите, правильно ли заставлять детей молиться?

– Конечно, нет! Разумеется, нет! Заставлять надо, в принципе, как можно меньше, но, если элемент принуждения с детства соединяется с идеей молитвы, значит, эта идея просто будет отравлена ядом и к взрослению ребенка отомрет… Можно детей просить молиться, можно предлагать молиться, – но лучше всего молиться вместе с детьми, чтобы они воспринимали свое молитвенное дело как некий шаг в сторону родительского мира, в сторону взросления и совершенствования: ты уже подрос, стал побольше, можно тебе кое-что сказать, раскрыть, кое-чему тебя научить, чему ты раньше не мог научиться в силу малого возраста. Вот это детское качество взросления.

Мы, взрослые, достигшие совершеннолетия, идем по более или менее горизонтальному пути. Для детей каждый шаг – это шаг вверх, от меньшего к большему, от младшего к старшему, от несовершенного к более совершенному. В этом восхождении по детскому пути очень важны символика, принцип, которые должны вести их к восхождению духовному. Здесь практика молитвы, привычка к молитве (привычка создается потом, пока просто есть возможность молитвы) должна входить в их жизнь как очень ценное, желанное для них и интересное таинство. Объяснению это во многом не поддается.

Как объяснить детям, для чего вообще нужно молиться?

– Объяснять им, наверное, нужно не в первую очередь. В первую очередь нужно показывать им пример.

Когда детей учат чему-то элементарному, например, одеваться, застегивать пуговицы или завязывать ботинки, это особенно и не объясняют. Дети видят, что у папы с мамой застегнута одежда, и им тоже хочется быть, как все. Немного им помочь – и они научатся сами застегивать. А если в какой-то момент у кого-то возникнет вопрос, почему и зачем, им скажут: для приличия.

Так вот, приблизительно то же самое относится вообще к религиозной жизни, к ее фактам и понятиям. Не спешите им объяснять, спешите показывать. Есть высказывание, насколько я помню, философа Киреевского, что глубокая истина не доказывается, а показывается. Это в очень большой мере относится и к педагогике.

Доказывать? Все в свое время, в своем возрасте, каждому по-своему. Причем с этими доказательствами будьте поосторожнее. Если вы дадите какое-то примитивное доказательство или объяснение, а примитивное часто бывает неточным, неправильным, ребенок может это запомнить. Пройдет несколько лет, голова у него будет работать лучше, и он вас поймает на этом. Скажет: что же это ты мне объяснял чушь какую-то? И вам будет потом неловко оправдываться, говорить, что вы не то имели в виду. Одно дело – объяснять про Деда Мороза и Снегурочку, говорить о каких-то сказочных вещах – дети понимают, что это сказка. Другое – говорить о вещах фундаментальных. Не только религиозных – о делах, связанных с Родиной, семьей, нравственными вопросами.

В серьезных делах, которые не уходят со временем, а только актуализируются, делаются более важными в жизни человека, не спешите с объяснениями. Где-то можно и положиться на слова священника или задать ему вопрос, проконсультироваться с педагогом. Не спешите отвечать ребенку (хотя это будет уже не ребенок, а подросток), если он задает вам серьезный вопрос. Смело ответьте ему: «Надо поду-мать. Вопрос надо обмозговать. Я выясню и тебе отвечу».

И не забыть ответить.

– Обязательно! Он забудет о нем первым, а вы вспомните. «Вот, ты меня спрашивал на той неделе о том-то, дело вот так…». Ему будет приятно, что вы всерьез восприняли его слова.

Скажите, как нужно наказывать детей? Однажды я видел, как мама выводила своего ребенка из храма и наказывала за то, что он там баловался. Как к этому относиться?

– Конкретно то, о чем вы говорите, выглядит очень печально и для ребенка, и для мамы, потому что для них радость и возвышенный импульс пребывания в церкви на богослужении превращается в какую-то административную воспитательную разборку. И он, и она вынесут негатив из этого религиозного опыта.

Как наказывать детей? Помним, что, по выражению Януша Корчака, никаких детей нет, а есть люди маленького возраста, маленького опыта, может быть, небольших интеллектуальных способностей, но люди – со своими особенностями, характерами, со своими обстоятельствами жизни, семейными обстоятельствами. Следовательно, вопрос, как надо наказывать детей, надо заменить на вопрос, как наказывать или воспитывать данного конкретного ребенка в данной конкретной семье с конкретными родителями и обстоятельствами жизни. Если мы начнем так мыслить, будет гораздо легче.

Конечно, есть определенные общие принципы, советы, рекомендации, которые помогут индивидуальному подходу. Первый из них, пожалуй, такой: никогда не применяйте административно-воспитательных мер, наказаний, если вы находитесь в состоянии возбуждения, озлобления. Послушайте, посмотрите вокруг, сколько вы слышите озлобленных, раздраженных окриков! Не буду их здесь воспроизводить, все они нам известны.

Если у вас есть причина рассердиться на ребенка, придержите язык, придержите руки – за исключением тех очевидных случаев, когда поведение ребенка угрожает жизни и здоровью: например, он лезет к газовой плите – тут уж независимо от того, сердитесь вы или нет, надо что-то делать. Но такое бывает редко. А гораздо чаще вы сидите смотрите телевизор, ребенок играет, вы ему что-то говорите, он вам мешает слушать, смотреть. Вы ему: «А ну-ка…» – и процесс пошел. Уймитесь. Остыньте. Точнее, не остыньте, а перехватите кон-троль над своей волей у вашей горячности, озлобления, эмоционального подъема. Действуйте так, как нужно, как следует, как полезно для вас и ваших детей, но думайте, а дальше уже ваша родительская воля. Но уже одно то, что вы будете поддаваться не эмоциям, а только рассудку, здравому намерению, доброму желанию, желанию блага своим детям, сделает ваши воспитательные меры полезными, а не вредными.

А другая сторона этих наказаний, так называемых административных мер, состоит в том, чтобы они были по возможности объективными, особенно в глазах ребенка. Что значит объективными? Это значит: чтобы ребенок воспринимал их не как акт вашего произвола, вашей воли, мести, личного конфликта с ним, а как объективный факт, который происходит даже помимо вашей родительской воли и желания.

Очень характерный пример: «Я же тебя предупреждал, что если ты будешь делать это, то не получишь мороженого? Я бы очень рад был тебе его купить, но это невозможно. Если такая вещь произошла, раз уж ты хулиганил, безобразничал, придется смириться. В следующий раз ты будешь себя хорошо вести, и все будет». Такого рода наказания, вместо того чтобы топнуть ногой и крикнуть: «Я тебе ничего не дам, такой-сякой!», будут действовать по-другому. Вы тем самым отходите в сторону от линии «поступок – результат». Вот поступок ребенка, вот его результат. А родители здесь только свидетели, участники этого процесса, а ни в коем случае не персонально осуществляющие возмездие.

Я упомянул всего два принципа, но они помогут правильно организовать воспитательный процесс. А третий принцип можно назвать такой (но он совсем общий): наказание должно быть исключением, а поощрение – правилом. Если вы будете воспитывать ребенка на поощрении, на акцентировании его добрых качеств, на том, что хорошего он делает, как хорошо себя ведет или какие хорошие успехи имеет, как что-то доброе в нем растет, а по необходимости делать исключение из этого правила, тогда оно будет действовать. А если ребенок растет на фоне наказаний, тогда и наказания действовать не будут. Он будет знать, что все равно он плохой, как ни крути, куда ни кинь – везде клин, и в конце концов вырастет и научится на вас плевать, дорогие родители, и чем он или она будет старше, тем более эффективно будет плевать.

Записала
Маргарита Попова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475