Про отца Иосифа

Когда я работал ответственным редактором в издательстве Пафнутьева Боровского монастыря, то с главным редактором издательства отцом Иосифом (Королевым) мы виделись почти каждый день и даже дружили, как может дружить горячий грузинский парень с кротким и тихим монахом, поставленным над ним начальником. Отец Иосиф как мог терпел мою дружбу, хотя давалось это ему с трудом и не всегда. Как-то раз я купил себе новую куртку. В салоне, когда примерял на футболку, было нормально, а когда надел поверх пуловера, оказалась маленькой. Куртка хорошая, удобная, и теперь ее нужно было срочно кому-нибудь подарить. Но кому? Отец Фотий – большой, ему точно не налезет. Отец Макарий – высокий, будет коротко. И тут в редакции появляется худенький и добрый отец Иосиф. К тому же осенью, зимой и весной в сером длинном драповом пальто из советских старых фильмов про субботники. В руке потертый большой чемодан со священническим облачением и всем необходимым, чтобы пособоровать или причастить какую-нибудь бабушку, на ногах стоптанные всепогодные ботинки, на голове выцветшая скуфеечка, на лице – кроткая улыбка. «Отец Иосиф! У меня для вас подарок!» Он с изумлением смотрит на меня и тихо качает головой: «Что вы, зачем?» – «Затем, что куртка мне мала, а выбросить жалко!» – «Пожалуйста, не надо!» А я смотрю на его чудное драповое пальто и говорю: «Надо!» Да и наши издательские сотрудницы вступились: «Берите, берите, отец Иосиф! Ахалашвили все равно от вас не отстанет!» Чтобы не спорить, отец Иосиф снимает свое пальто и за смирение надевает куртку. Она оказалась ему в самый раз, и как он не отнекивался, всей редакцией мы заставили ее взять. Повздыхав, отец Иосиф куда-то уходит. Возвращается с целым ворохом верхней одежды. Собрал все, что у него в келье висело, и принес. «Денис, выберите, что вам подойдет. Это будет вам ответный подарок». И так на меня посмотрел, что я не стал спорить, а сразу стал примерять. Подошла кожаная куртка. Как я ее надел, он сразу заулыбался: «Прямо на вас шита! Носите с Богом!», – одежду в охапку и бегом из редакции, чтобы я не передумал.

В другой раз захотел я подарить отцу Иосифу частицу камня, на котором тысячу дней молился наш великий преподобный батюшка Серафим Саровский, благословленную мне братьями-монахами из Валаамского монастыря. У отца Иосифа в храме Покрова на Высоком, где он служит настоятелем, была замечательная писаная икона преподобного Серафима. «А что, – думаю, – если камень распилить, в эту икону вставить, а другую часть подарить настоятелю монастыря, отцу Серафиму? Всем будет хорошо, и мне радость!» У отца Иосифа был знакомый камнерез, который мог камень аккуратно распилить. На том и порешили. Послушаний у отца Иосифа много, и чтобы не потерять камень, он оставил его на рабочем столе в редакции и уехал по делам. В его отсутствие кто-то решил у него на столе прибраться. Видит, камень на бумагах лежит, явно не драгоценный. Взял и выбросил, не раздумывая. Прихожу в редакцию, отец Иосиф сидит мрачнее тучи и тихо повторяет: «Простите меня, простите!»

Как-то раз я сломал единственные очки – отец Иосиф, у которого сильная близорукость, тут же снимает свои и говорит: «Денис, возьмите, это хорошая оправа! Поедете к окулисту, закажите стекла, и все будет хорошо!» И щурится на меня с улыбкой, как крот на солнце. Когда у меня перетерлась дужка деревянного нательного крестика, он принес крест, вырезанный из дерева с Елеонской горы, который ему подарил один монах из греческого монастыря возле храма Гроба Господня в Иерусалиме. И сейчас этот крест на мне. А его любимая икона святителя Луки Крымского – в ординаторской Московского института травматологии, где мне спасли ногу от ампутации. «Вы к врачам поедете, а у них работа такая, что им без помощи Божией никак нельзя! Отвезите им икону святителя Луки!»

Когда мы познакомились много лет назад, отец Иосиф был послушником Олегом, келейником у духовника монастыря схиархимандрита Власия (Перегонцева) и моего духовного отца, к которому я старался приезжать из Екатеринбурга каждый год. И каждый год с содроганием наблюдал, как кроткий маленький послушник стоял посреди волнующейся бурной толпы желающих попасть к старцу на прием. Учитывая мягкий характер послушника и его природную застенчивость, это было самое тяжелое послушание, какое только можно было для него придумать. И сейчас народ в ожидании встречи с батюшкой бывает не сахар, а тогда, в 90-е, чего только не происходило! То какие-то личности с охраной хотят через головы остальных без очереди, то списки этой самой очереди, которые одно время для порядка заводили, украдут, чтобы потом себя первым записать, то просто кому-то плохо станет. Только Господь ведает, что будущему иеромонаху пришлось тогда пережить. До сих пор помню его умоляющие глаза и тонкий срывающийся голос: «Братия, умоляю вас! Не обижайте друг друга, не злословьте, не ссорьтесь, пожалуйста!»

На кроткой доверчивой душе отца Иосифа как печать на воске отразилась любовь батюшки, его великое долготерпение и сострадание людям. Хотя по виду они совершенно разные: один радостный и мудрый монастырский патриарх, другой – тихий смиренный монах, но с людьми отец Иосиф так же терпелив, добр и участлив до крайности.

Хотя ему постоянно куда-нибудь нужно по монастырским делам, машины у него нет – когда-то была, пока он ее не подарил одной бедной многодетной семье. Вторую тоже подарил и теперь ходит повсюду пешком.

Его вера в человеческую доброту непоколебима. Допустим, надо нам ехать в администрацию Боровска, чтобы передать беженцам из Украины деньги и подарки, собранные в монастыре, а машины нет, все в монастыре разъехались по делам. Отец Иосиф, не раздумывая, мешок с подарками на плечо, и на дорогу. Я замечаю ему, что идти несколько километров, он удивленно смотрит из-под очков: «Нас с вами на трассе обязательно кто-нибудь подберет! Увидят монаха в рясе с мешками и сразу остановятся!» И вот мы шагаем по жаркой обочине, смотрим на проезжающие машины, водители которых не обращают на нас никакого внимания, отец Иосиф на мой недовольный взгляд качает головой и искренне удивляется: «Как странно, обычно останавливаются. Это, наверное, потому, что сегодня понедельник, все на работу опаздывают!»

В мире детей и чистосердечных монахов люди, просвещенные светом Божественной любви, живут по законам ангелов, и если порой и поступают плохо, то не от жестокосердия, а по недоразумению. При виде чьих-то неблаговидных поступков и откровенного зла, он краснеет и пугается, как ребенок при виде гадюки, но никогда не осуждает. За все время, что мы с ним общались, я ни разу такого не видел. В его жизни Бог бесконечно добр и милосерден и только и ждет, чтобы осыпать Своих чад милостями и подарками руками своего кроткого слуги, и по-другому он поступать просто не может. Хотя некоторые жестокие и циничные люди, принимающие доброту за слабость, в глаза его обманывали и злоупотребляли его добротой и терпением, своего смиренного отношения к людям он никогда не менял и не поменяет. Когда кому-то рядом плохо, он просто места себе не находит.

Вот идет отец Иосиф после службы из Покровского и встречает соседских мальчишек, грязных, неумытых, скучающих. Другой бы благословил, иконки грошовые дал и дальше пошел успокоенный, а этому обязательно надо расспрашивать. «Чего такие грустные, носы повесили, почему в храм не ходите?» Мальчишки переглядываются, плечами пожимают: «А чему радоваться-то, дядя?» И уже в воскресенье отец Иосиф устраивает для всех окрестных мальчишек из неблагополучных и благополучных семей поход на реку. И не просто так, бабочек половить и благочестивые беседы проговорить, а с рыбалкой, купанием, настоящим пейнтболом, умопомрачительной ухой (совсем не из той рыбы, что они наловили), чудными пирожками и расстегаями, которые добросердечные покровские матушки всю ночь до утра пекли, с веселыми озорными играми и песнями под гитару у костра. Глядишь на этих вчерашних скучных унылых мальчишек, а глаза у них уже другие, не пустые и грустные, а радостные и счастливые. А в это время отец Иосиф, видя, что все хорошо, незаметно от костра уходит и тихо уезжает в монастырь по строительным делам.

Некоторые, незнакомые с жизнью православных монастырей, думают, что монахи – это такие вечные курортники без забот и хлопот. Живут на всем готовеньком, целыми днями лежат на печи, пирожки трескают и о Боге рассуждают. К реальности это имеет отношение не больше, чем статьи о попах-мироедах из советского журнала «Безбожник».

Реальная жизнь православного монаха выражается одним словом – служение. Служение Богу и людям, где за каждым – Христос, Которому они посвящают свою жизнь.

После окончания Московской духовной академии отец Иосиф руководит издательством Боровского монастыря, работает экспертом в Издательском совете Русской Православной Церкви, преподает в Калужской семинарии, входит в различные государственные и общественные Советы, и уже много лет служит настоятелем на подворье Пафнутьева Боровского монастыря храме Покрова на Высоком.

Обычно мы встречались в пять утра на братском молебне, а расставались часов в одиннадцать вечера в редакции, куда после всех неотложных дел он приходил писать статьи, редактировать и готовить лекции для студентов семинарии, которые, в отличие от нормальных людей, он не скачивал из интернета, а добросовестно писал, иногда до утра. И во всем остальном поступает так же. После подарков и дежурных фраз в администрации к беженцам отец Иосиф едет крестить их маленького ребенка, затем ищет для кого-то жилье, а для кого-то работу. Когда мы ездили с ним в дом престарелых, я после репортажа там ни разу не появлялся, а он постоянно к ним приезжает соборовать, исповедовать, причащать или просто по душам поговорить, утешить. Не может по-другому.

Храм Покрова на Высоком, жемчужину деревянного зодчества первой половины XVII века (1621 г.), который старше знаменитых Кижей на сто лет, где он с самого начала восстановительных работ, он не просто скрупулезно отреставрировал, там сейчас Царские врата и алтарные – точная копия тех, что хранятся в Государственном Калужском музее, но и сделал одним из самых популярных храмов Подмосковья. Сейчас здесь не только благодатная молитва под сводами четырехсотлетнего деревянного храма, прекрасно оборудованный святой источник преподобного Пафнутия с бюветом, но и замечательная воскресная школа с профессиональными преподавателями, трапезная с настоящей русской печью и кухней, какую и в Москве не часто встретишь.

Здесь проводят такие праздники для местной детворы и ребят из всех окрестных детских домов, где выступают известные музыканты с духовными концертами, на которые съезжаются гости из Москвы, Калуги, из Обнинска и Малоярославца. И на земле, где каждый уголок украшен трудами и молитвой великого Боровского чудотворца – преподобного Пафнутия, теперь звучит радостный детский смех. А это очень важно, когда детская вера начинается не с запретов и тяжелых правил, а с радости и благодарения Богу.

Ехать сюда из столицы чуть больше часа на машине, и словно попадаешь в старинную русскую сказку, только наяву. На Высокое приезжают и губернатор Калужской области Анатолий Артамонов, и известный московский священник Алексий Уминский, и паломницы из Лондона. И всем здесь искренне рады. А когда тебе по-настоящему рады, это сразу чувствуется. И неважно, откуда – из Лондона или соседней деревни. Пришел – значит, от Бога.

Про отношение к жизни отца Иосифа, расскажу один характерный случай. Как-то, говорю, мол, на сайте вашего храма ни слова о новом здании строящейся воскресной школе, куриной ферме, и других начинаниях, а все о семейных праздниках, походах да концертах. А вот писали бы о своих благих начинаниях, глядишь, кто-нибудь бы и помог! Отец Иосиф улыбнулся и отвечает: «Да, наверное, вы правы. Что-то надо бы написать. Только когда заранее афишируем, сложно все идет. Мы больше привыкли молиться….» В этом «мы больше привыкли молиться» – он весь.

Когда Святейший Патриарх Кирилл приезжал в Калугу на день празднования памяти святого мученика Кукши, просветителя вятичей, отцу Иосифу доверили сослужить Святейшему на освящении диорамы Павла Рыженко «Стояние на Угре». Другой прыгал бы до потолка, а потом весь интернет фотографиями как он с Патриархом служит, завалил, а этот вздыхал и искренне сокрушался: «Там столько хороших людей будет, ну я-то там зачем?!»

А однажды нам в издательство кто-то банку принес меда. Утром иду, смотрю, а у нас на окне мед стоит. Знаю, что отцу Иосифу. Думаю, придет – чай с медом будем пить.

Проходит дня три – тишина. Отец Иосиф ходит мимо меда, и не замечает. Через неделю я не выдержал, и говорю ему: «А там, на окне, банка с медом стоит. Это не вам случайно принесли?» Он себя по лбу хлопнул и говорит: «Как хорошо, что вы про мед вспомнили! Тащите его скорей в редакцию, это нам один добрый человек благословил! А я все время забываю об этом. Простите меня!» В общем, когда некоторые чужое без раздумий берут, другие свое взять забывают. За это мы их и любим.

Денис Ахалашвили

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475