Елизавета Петровна Глинка: Мы должны быть терпеливыми и милосердными

Окончание. Начало в №23 (824)–№27 (828)

Выходит, добра в человеческом сердце пока больше, чем зла?

– Безусловно. И это внушает надежду. Иногда я не знаю, как оценить ту ненависть, которую люди изливают друг на друга – желают друг другу смерти, желают заболеть самыми страшными заболеваниями, проклинают. Это какой-то гнойник общества, который уже прорвался. Я сама – не идеал поведения, мои бездомные владеют особой лексикой, но то что я иногда читаю… Вспоминаю одного из своих любимых святых, епископа Луку (Войно-Ясенецкого), который во время операции, когда не было наркоза, в условиях военного времени говорил своим пациентам: «Вы орите как угодно, только две вещи не делайте: не ругайтесь матом и не проклинайте». Больные об этом забывали иногда. Медсестры, которые стояли со святым, говорили, что во время мата у святого Луки начинали дрожать руки. Я спокойно переношу мат, но мне очень больно читать, как люди друг друга ненавидят. Течет и течет эта грязь, и она все хуже.

Война – результат накопленного зла в мире...

– Но мы должны быть терпеливыми и милосердными. Потому что хватит уже.

Война – страшная вещь; наверное, только такие страдания и испытания могут размягчить сердце человека, и тогда он способен стать добрым и снизойти к падшим, сирым и убогим?

– К сожалению, война еще и ожесточает. Одна мама потеряла ребенка. Она мне сказала, что хочет мстить. Я просила ее не делать этого, ведь можно усыновить, подобрать, если не ребенка, то хоть собаку. Не становитесь судьями. Не знаю, за что нам такое тяжелейшее испытание. Я с Эллой Панфиловой обсуждала этот ужас ненависти. Мы все в напряжении, мы все воюем. Я вынуждена по работе слышать голоса оттуда: звонят врачи и говорят, что им необходимо, а там все стреляет, громыхает.

Это должно закончиться. Последний раз в Донецке нас было трое: я, журналист (соседка по комнате) и мой охранник, который переносит детей, удивительный человек. Своих детей нет, а 48 чужих он спас, а свой ребенок у него умер маленький совсем. Мы не могли уснуть, пошли к остальным журналистам. Не спали, потому что тишина зависла. Потом что-то взорвалось. Мы поняли, что это какой-то дальний бой, началась стрельба, и под звуки дальнего боя мы спокойно заснули. Понимаете, в такой ситуации тишина пугает.

И Вы все равно готовы ехать?

– Да, по-другому нельзя. Пока идет война, мы будем использовать любые пути, чтобы помочь этим детям.

Вы стали лауреатом премии «Вера и верность». Я наблюдала, как господин Якунин вручил Вам эту премию за личное мужество, милосердие к людям и бескорыстную помощь населению Донбасса. По рейтингу СМИ Вы вошли в число ста самых популярных женщин России. Как Вы относитесь к своей известности?

– Мне, конечно, очень лестно стоять на сцене, но любая награда для меня – это всегда неожиданность. Мне мешает, когда узнают на улицах, потому что я непубличный человек.

Идею работать и одновременно спасаться через благотворительность, через помощь обездоленным людям, Вы привезли из Соединенных Штатов? Я знаю, что именно там Вы впервые соприкоснулись с системой помощи таким людям.

– Ответ, наверное, многим не понравится, но – да. Я там посмотрела, как это работает. У них безобразная внешняя политика, но сильная внутренняя по отношению к инвалидам, бездомным. На одного бездомного там приходится 20 добровольцев. Есть движение «Еда на колесах» – развозят пищу старикам. «Друзья на улицах» – подъезжает желтый автобус, кормят бездомных. Хосписы для всех. Даже если в деревне живет один инвалид-колясочник, то к нему будут приезжать и оказывать помощь. Если не найдут медсестру, то найдут добровольца. Это у них как традиция. И я потрясена, что в России этого нет. У нас все это уничтожили, забыли.

Ваш спасительный подвальчик находится как раз недалеко от Марфо-Мариинской обители, которую основала Великая княгиня Елизавета Федоровна. Она ходила на Хитров рынок в Москве, вытаскивала оттуда совершенно страшных, грязных людей разных национальностей и сама лечила им раны. И это очень беспокоило полицию, хотя к ней была приставлена охрана. Опять же, вспоминая Москву начала XX века, – какой был размах благотворительности! Та же Боткинская больница была построена на деньги издателя и купца Козьмы Солдатенкова. Купцы Медведниковы пожертвовали деньги на Центральную клиническую больницу. И жертвовали, чтобы лечились люди независимо от национальности, вероисповедания и социального положения. Было все это. В нашем русском доме была искренняя благотворительность, понимание того, что можно спасаться постом, молитвой и благотворительностью.

– Когда я говорю, что надо ввести бесплатную медицину и тогда больные будут лечиться, то слышу, что «бесплатной медицины не бывает».

Доктор Рошаль в нашей программе тоже ратовал за бесплатную медицину в России.

– Только бесплатная! Я понимаю, что бесплатной медицины не бывает формально, но надо искать способы. Она должна быть бесплатной и доступной для всех: и для богатых, и для бедных.

Какое самое большое желание человека, который оказался на улице?

– Согреться и поесть, в первую очередь, потому что срабатывает инстинкт, желание выжить. Как больно падать...

Наверное, потрясающие истории жизни разворачиваются?

– Да. Надо быть готовым и к тюрьме, и к суме, и уж тем более к больнице, где принимают людей, которых не принимает уже никто. Они грязные, но мы их отмоем. Главное – дайте нам возможность помогать им бесплатно.

Фонду «доктора Лизы» нужна помощь: лекарства, еда, теплая одежда для бомжей и помощники. Если в вашей душе возникло желание помогать страждущим, убогим, сирым и обездоленным, выходите на блог «доктора Лизы» и, поверьте, ваше стремление не останется невостребованным.

Расшифровка:
Арсения Волкова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475