Протоиерей Артемий Владимиров: «Ни на земле, ни на небе нет более важной вещи для нас, чем покаяние»

– В эфире православного телеканала «Союз» программа «Беседы с батюшкой», в студии Михаил Карелин. Здравствуйте, дорогие братья и сестры! Сегодня в гостях в нашей студии в Андреевском монастыре настоятель храма Всех Святых, что в бывшем Ново-Алексиевском монастыре, протоиерей Артемий Владимиров.

Здравствуйте, батюшка!

– Приветствую вас, друзья! Да благословит нас Господь получить пользу от взаимного общения.

– Дорогие братья и сестры, наш разговор с отцом Артемием пойдет о покаянии, Исповеди и святом Причащении. Отец Артемий, что есть покаяние, а что таковым не является?

– Истинное покаяние всегда имеет свои плоды – изменение от худшего к лучшему, оно предполагает решимость огненную вступить в борьбу с собственными грехами, страстями. На стезях истинного покаяния человек всегда встречается с милующей благодатью, которая его поддерживает, очищает, освящает. Ложное покаяние – это какое-то скрытое от самого себя, но не от Бога лукавство, когда человек что-то говорит, а что-то утаивает или машинально, механически говорит о своих грехах, но не хочет изменяться к лучшему.

– Батюшка, как же добиться искреннего раскаяния? Ведь зачастую мы осознаем, что некий поступок является греховным, но в глубине души не чувствуем раскаяния...

– Просить как в молитве к Богородице: «покаяния двери отверзи нам, Богородице». Всякий, кто просит – получает. Но, так как речь идет о жизни и смерти, вечном спасении или вечном посрамлении – это ж не шутка! – соответственно, мы должны приступать к делу покаяния и Исповеди как будто в первый, а может быть, в последний раз в жизни.

– То есть, получается, на Исповеди нужно исповедать все-все-все грехи, которые были сотворены в течение жизни? Или всё-таки опустить те, которые были раскаяны, по крайней мере?

– Ну, разумеется, Исповедь – это не простое повторение устами того, что давно уже оплакано и прощено. Конечно, многим из наших телезрителей было бы интересно узнать, что такое так называемая «генеральная Исповедь»: «первый раз – в первый класс» – прожив треть жизни, ты приходишь ко кресту и Евангелию, переходишь эту демаркационную черту нерешительности, делаешь шаг, чтобы увидеть объятия Отеческие отверстыми. И здесь-то нужно все припоминать с самого нежного возраста, а значит – хорошо готовиться заранее, даже для себя что-то пометить, самые главные болевые точки, и прежде всего говорить о том, что всего постыднее, всего тяжелее произнести.

– То есть начинать надо именно с самых тяжелых грехов?

– Методически это правильно, а не так, как модные дамы: «Ой, батюшка, я такая раздражительная! Я беспричинно раздражаюсь на все: на вас, на стол, на стакан» – священник думает: «Какова была бы причина этой немотивированной раздражительности?». А у нее раздвоенность в душе! Когда ее спросишь: «Вы замужем?», она ответит: «Это слишком сложный вопрос для Исповеди». Ясное дело, что если у человека там, в «террариуме», водятся такие невскрытые смертные грехи, никакой благости и мягкости в характере не будет, одна колкость и раздражительность. Поэтому мало срезать «вершки», нужно подымать «корешки».

– Батюшка, исходя из того, что святому Причащению предшествует покаяние, покаяние-Исповедь, расскажите нам, как готовиться к Исповеди – и с методической точки зрения, и с духовной.

– Если речь идет о первой Исповеди, я могу вспомнить самого себя, студенческие годы. Будучи студентом Московского университета, филологом, занимаясь в библиотеке, вдруг случайно увидел книжечку. На ней были написаны не слишком понятные на первый взгляд слова «Мытарства блаженной Феодоры». Есть такая книжка, весьма интересная для исследования. Церкви Божией была открыта судьба души этой самой Феодоры, жившей в позднем средневековье, по исходе из тела. И когда передо мной открылась эта книжка, у меня загорелись щеки, я забыл вся и все вокруг себя. Наша душа восходит к Престолу Божиему от одной заставы к другой, мытарства – те заставы, где падшие духи, демоны, выходят, как таможенники, и высматривают, нет ли чего в душе, чем они могут поживиться: неизжитые страсти, неисповеданные грехи. И, вы знаете, до закрытия библиотеки сидел и выписывал, выписывал все по пунктам, потому что многое соответствовало моей еще тогда юной, но не совсем прекрасной жизни. И помню, как с этим кондуитиком я, не без борьбы внутренней, пришел на исповедь. При том что какой-то вкрадчивый голос мне внушал: «Куда ты идешь? Как священник посмотрит на тебя? Что он скажет, узнав о тебе вот это?» А вот теплый ветер благодати, как я сейчас понимаю, подталкивал: «Только сегодня! Ни днем позже! Пусть весь мир осудит, но не ты, Господи!» И сердце меня не обмануло. Действительно, священник, упокой, Господи, его милостивую душу, с таким терпением выслушал мои откровения, которые жгли язык, совесть, сердце. Однако, вы знаете, выйдя по ступенечкам вниз, спустившись после этой исповеди, я познал, что Бог не просто есть, а что Он своей благодатью присутствует в нас. Было такое ощущение, что тело стало легче, как будто все сочленения, кости очистились от каких-то шлаков. Но, самое главное, всех хотелось любить, все были такие симпатичные, светлые. Теперь я убежден, что оптимистическое, жизнеутверждающее мироощущение у христиан рождается именно после очищения совести.

– Ну, тут Вы говорили про генеральную Исповедь, я правильно понимаю? Первая, она же генеральная исповедь.

– Да.

– А к очередной исповеди как готовиться?

– Самонаблюдение. Помните одного посредственного политика, который выражал свои административные мысли словосочетанием: учет и контроль? Вот в течение недели, которую мы проживаем, ожидая Исповеди, скажем, с субботы вечером или в воскресенье, внимай себе. То есть смотри, что происходит в твоей душе. Имей ушки на макушке. Христианин – это многоочитый херувим, который должен и на дорогу смотреть – сначала налево, потом направо – пешеход, – и чувствовать, как тебя воспринимает человек, с которым ты общаешься. Но при этом внутреннее око должно исследовать твоё сердце собственное и, едва лишь только какая-то страстишка шевельнется, гневливость, тщеславие, нечистое что-то привидится, – помните, как Суворов: «Режь, коли, бей! Пуля – дура, штык – молодец! Сражайся!» – то есть призывай имя Господа, осеняй себя крестом, отбивайся, как можешь, от этих прилогов греха. Ну а все, что запомнится: вот ты вышел из себя, казал какое-то грубое неэтичное слово – зачем? почему? – вот ты, простите, переел так, что с памятью твоей «что-то стало: все, что было не с тобой, помнишь». Все это запиши и уже приходи к батюшке подготовленным. Потому что ты приносишь не ворох новостей, как некоторые бабушки: «Была в магазине «Ашан», купила три горшочка с цветами» – священники это выслушивают. А приноси квинтэссенцию: «Моя молитва еще не стала внимательной. Я все-таки обнаруживаю склонность к осуждению. Я задерживался глазами на чем-то неподобном, неприличном. Прости меня, Господи! Помоги исправиться и жить по-православному!»

– Батюшка, а возможно такое, что внутренний взор настолько затуманен, что мы не сможем даже зафиксировать грехи свои?

– Лиха беда начало. Действительно, сейчас застят нам очи внутренние диалоги с самим собой и ненужные воспоминания, которые не идут к делу. Однако терпение и труд всё перетрут, – нужно только начать. Процесс этот настолько увлекательный, я имею в виду «очищение авгиевых конюшен» – если вы помните, Геракл занимался таким трудом, – что годика за два с половиной вы доберетесь уже до видения своей общей греховности. Это Божий дар – ощущать, что ты слабое и немощное создание; видение не самих грехов, а уже страстей, которые вторгаются в твою жизнь, умение болезненно переживать собственную испорченность, соединенное с молитвой «Господи, помилуй! Боже, милостив буди мне, грешному! Господи, Иисусе Христе, помилуй, очисти мя, грешного!» – это уже собственно внутреннее покаяние, которое мало-помалу тебя вознесет из грязи в князи.

– Спасибо за ответ. И к Вам вопрос из Нижегородской области: «Здравствуйте! Имеет ли право батюшка на исповеди брать деньги с исповедующихся?»

– Сохрани Бог попа – толоконного лба от этого кощунственного действия! Ибо священник не то что за исповедь – ни за какие пастырские услуги не имеет нравственного духовного права ничего просить. Почему? Да потому что «даром получили, даром и давайте». Слава Тебе, Господи, не все в нашей жизни покупается и продается. И поэтому, если священник что-то требует от вас: «Это будет стоить столько-то или столько-то», невольно можно уподобиться христопродавцу Иуде. Одно дело сказать: «Простите, я не могу доехать до вашего дома; если можно, пришлите за мной машину». Ну, на худой конец: «Вы знаете, у меня машина есть, но нет денег на бензин, Вы мне поможете восполнить дело?» – это еще куда ни шло. Но когда батюшки начинают уподобляться таксистам, они приближают апокалипсис, готовя себя в ряды осужденных. Поэтому, я думаю, даже не полезно в храмах (надеюсь, собратья-священники меня не осудят) ставить какую-то тарелочку рядом с исповедью. Чтобы туда получивший отпущение грехов жертвовал свои пфенниги. Ну зачем? Не достаточно ли при входе в храм ящика, где сказано: «жертва на храм», «на украшение плащаницы». У нас, например, есть ящик, в который всего больше кладут своих лепт, – написано «На поддержание бедных», а их достаточно. Это современная социальная работа, служба милосердия на приходе. Поэтому убереги Бог нас, батюшек, от такого корыстного воззрения! К тебе, отец духовный, приходит чадо во Христе – и ты будешь смотреть ему на карман, а не на сердце? Contra dice sine qua non – условие, без которого не может быть Исповеди, духовное устремление священника: пусть он уподобится врачу, а не рвачу. Прости, Господи, и помилуй.

– Батюшка, но иногда бывает, что, предположим, исповедующаяся матушка после исповеди кладет батюшке на аналой какую-то сумму...

– Свечечку кладет, а то и сто рублей сует, десять рублей. Но прихожан надо учить: «Милая, вы меня не обогатите вашими приношениями. Складывайте их в копилочку». Ну, в конце концов, если сам человек так, по-деревенски, хочет выразить свою благодарность – во славу Божию, на добрые дела! Но я же этого не прошу и не жду. Конечно, вы правы, священник в России никогда не останется голодным. Та же бабушка, довольная тем, что священник ее внимательно выслушал, завтра скажет: «Батюшка, я вот козочку привела. В храм ее ввести, или там, на паперти подождет?» Подождет, подождет, подождет. Народ, конечно, несет священнику и яйки, и творожок. Видите, какие рукава широкие? В один рукав вошло, в другой вышло. Все мы живы тем, что участвуем в перераспределении любви. В этом смысле священник – живой человек, и живет на пожертвования, это так и есть.

– Вопрос с интернет-форума нашей программы: «Как подготовиться к Исповеди и святому Причащению светскому работающему человеку? С учетом невоцерковленности окружения и малого опыта».

– Светскому – но не советскому же... Дело в том, что понятие «светский» вовсе не исключает просвещенности духовной. Вечерком сходить на службу, на Всенощную. Уже помыслить, подумать о том, что бы ты хотел сказать батюшке. «Ба, да вот он и стоит, священник!» Сегодня во многих храмах на Всенощной уже совершается исповедь, что совершенно правильно. Дабы с вечера раскрыв язвы своей души Богу, ты утром, уже обновленный, с крыльями за спиной, жаждал и алкал святого Причащения. Мы все окружены жизнью многозаботливой, священник или экономист – все вращаемся «в этом мире большом». И поэтому, конечно, немножко нужно прийти в себя: вечерком после вечерней службы, придя домой, попив чайку, почитать со вниманием правильце молитвенное ко святому Причащению. Но кто-то уже подружился с молитвословом, и он является его настольной книгой, а кто-то, может быть, считает за подвиг для себя выучить молитву «Отче наш». В этом смысле постарайся раскрыть сердце свое Небесному Отцу, Который тебя видит и слышит: «Господи, даруй мне увидеть мои согрешения! Научи, вразуми меня – что, как, в каком порядке исповедовать?» Вы знаете, Бог положит вам на сердце все – только чуть-чуть угомонитесь, в уединении подумайте и (мой ненавязчивый совет) напишите кратенько главные, так сказать, занозы, которыми кровоточит сердце. Но утречком, натощак, приходите в храм, да пораньше. Высмотрите, в каком месте храма появился батюшка с крестом, Евангелием, епитрахилью. Если вы очень робеете (особенно это относится к мужчинам, они у нас, как зайчики, дрожат от волнения. И хорошо, потому, что Исповедь – это нейрохирургия. Это единственная нравственная терапия, посредством которой мертвые становятся живыми, а человек, отягощенный грехами, обретает невероятную легкость, прощение и милость от Господа, лишь только имей желание меняться от худшего к лучшему), батюшку попросите: «Батюшка, дорогой, вы меня простите, я первый раз сегодня. Вы мне не поможете? Я, впрочем, подготовился» – «А, ну-ну, давайте, давайте, послушаем вас». Выбирайте батюшку, который попсихологичнее. Тоже ведь, и дантисты бывают разными: кто-то поймет, что вам нужно пломбировать канал, удалив предварительно нерв, а кто-то скажет: «А, у вас здесь косметический ремонт. Сейчас я вам залакирую». Священник пусть смотрит в корень. Ну а так как спасение утопающих – дело рук самих утопающих, то облегчим батюшке эти хирургические работы, и, как мы выяснили в начале передачи, рази змия во главу. «Батюшка, был молодой и глупый, до встречи со своей невестой вот имел... пробу пера с тремя, пятью. Господи, помилуй. Одной обещал жениться, а потом как-то недостойно ушел в сторону. До сих пор болит душа. А вот женившись, цветы подарив на свадьбу, больше этого никогда не делал во все последующие пятнадцать лет. Не хватало сердечности, внимания милой. Да вот, слава Богу, сейчас пришли к сознанию необходимости повенчаться. Батюшка, помогите нам освятить наш супружеский союз под знаком вечности». Так, слово за слово, да еще священник углубит дело – вы выйдете в область ослепительного Божественного света.

– Спасибо, батюшка. И к Вам еще один вопрос, на этот раз из Калужской области: «Скажите, пожалуйста, вот я слышала, что есть такое правило у нас в православии: чтобы приступать к Святой Чаше, не нужно есть и пить с вечера пятницы и до воскресенья, и все… Суббота – такой же день, без еды и без питья. И в воскресенье утром приходишь на службу и причащаешься…»

– Вы знаете, видимо, батюшка на приходе у вас какой-то пещерник, Робинзон Крузо, который сам не ест по неделям и другим не дает. Я думаю, что такой строжайший пост является просто исключением из правил. Если Вы вспомните библейскую историю: пророк Иона свидетельствовал жителям Ниневии, что город будет разрушен, подвергнувшись каре небесной, – и вот они наложили на себя такой пост, о котором сейчас рассказала калужская прихожанка. Даже младенцам не давали есть и пить. Такой же пост был наложен вторым ополчением, Минин и Пожарский, когда получили свыше Божие благословение, сами вот так постились пред началом похода на Москву, – но Калуга пока на Москву не идет. Я думаю, к такому посту прибегать было бы неоправданным ригоризмом, то есть строжничеством, несообразным с немощью современного человека. Поэтому давайте в пятницу попостимся – воздержимся от мясного и молочного. Прибавьте к этому субботу – уже будет более чем достаточно. Но в субботу обязательно покушайте, тем паче в Калуге у вас натуральные продукты. Картошечку с лучком жареным маслицем подсолнечным полейте, можете добавить помидор какой-нибудь малосольный, ну а там как вам подскажет ваш кулинарный опыт. Поэтому давайте, друзья, будем придерживаться во всем разума. Вы говорите: «Три дня не есть и не пить», – ну хорошо, вы придете, потому что вы крепкого телосложения, калужская кровь. А москвичей просто на носилках после такого воздержания в храм принесут. Это будет какая-то лежачая забастовка, а не воскресная литургия.

– Я еще обратил внимание, что в вопросе матушки не прозвучало слово «исповедь». То есть, как я понимаю, речь идет только о посте и последующем святом Причащении.

– Ну, Исповедь является самым главным слагаемым при подготовке к Причащению. Оговоримся, что не все способны к посту. У вас, может, колит, у меня гастрит, какие-то гастроэнтерологические проблемы, а вот студент-астеник, а у кого-то малокровие, поэтому нужно подходить строго индивидуально к каждому прихожанину. Это я о пастыре, который наставляет людей. А вот святитель Феофан Затворник, именитый писатель XIX века, рассуждая о подготовке к причастию, замечательно кратко свидетельствует: «Поисповедайся от сердца (то есть искренно, глубоко. – о. Артемий), вот ты и готов к святому Причащению», потому что дерзновение, раскрытие души, готовность к приятию Небесного Дара, как правило, дает именно исповедь – «смирился я, и спас меня Господь».

– Батюшка, скажите, пожалуйста, а почему каяться стыдно, а грешить – нет?

– Вы знаете, я не нахожу абсолютным это утверждение. Когда меня спрашивают об этом, я обычно возражаю: «Вы знаете, творить дела нечистые, постыдные и противно, и ужасно и стыдно. А каяться – похвально и радостно». Действительно, ведь не о всяком человеческом действии Спаситель сказал: «Радость на небе и на земле об одном кающемся больше, чем о девяноста девяти людях, живущих праведно». И тот, кто опытно вкусил (вот наш дядя Миша, я так надеюсь, что он все-таки доползет до Исповеди) облегчение, свободу, какое-то радостное осенение в сердце своем после полнокровной Исповеди, будет утверждать, что каяться поначалу нелегко, но едва лишь только ты превозмог себя – и у тебя являются крылья за спиной. Между прочим, Иоанн Златоуст именно на ваш вопрос так ответил: «Постыдные грехи стыдом исповедания сожигаются». Действительно, мы должны наступить на хвост собственному себялюбию – так нелегко и в миру, в обычном течении светской жизни сказать: «Простите, я виноват», идет в ход самооправдание или, наоборот, агрессия – «лучшая оборона – наступление»: «что ты тут под ногами мешаешься!» – это когда наступил соседу своему на ногу башмаком. Итак, нелегко преодолеть себя, но награда за это «простите» – вечное спасение. Стоит потрудиться, уважаемые товарищи.

– Спасибо за Ваш ответ, и к Вам еще один звонок – из Уренгоя: «Если человек крестился уже в возрасте сорока лет, грехи, которые были до того, после Крещения надо говорить на Исповеди, каяться в них? Потому что, допустим, я крестилась в этом возрасте, и некоторые батюшки уже говорят «не надо». Но иногда у меня такое сомнение: они у меня как бы есть, грехи, которые я не знаю».

– Да, очень, я думаю, нужный для нашей передачи, для нашей темы вопрос. А вы вспомните – святой Иоанн Креститель, я думаю, он поопытнее московских или уренгойских батюшек: чем он занимался, приготовляя людей к крещению? А он как раз уединялся с ними у реки Иордан, особенные были условия, и исповедовал индивидуально каждого. Это была исповедальная беседа, плодом которой являлись умягчение сердца и жажда очищения в Крещении водой и Духом. Поэтому батюшки, видимо, позабыли то, что они проходили в семинарии. А в семинарии на уроках пастырского служения или подготовки к служению будущих пастырей наверняка им говорилось о том, что с людьми необходимо беседовать – и не вообще, вокруг да около. Да, нужна просветительская беседа. Но, конечно же, помочь им заглянуть внутрь самих себя. И вы правильно сделаете, если уже прощенные вам грехи – вы крестились сознательно, слава Богу, – все-таки бегло, но поименно поисповедуете: вы получите психологическую разгрузку, и демоны уже не будут иметь дерзость напоминать вам о каких-то нехороших деяниях (они есть у каждого), будут пожжены все сети, которыми лукавый пытается уловить христианина вследствие того, что он не осветил как следует через исповедальную беседу свою докрещенскую жизнь.

– Батюшка, скажите, пожалуйста, почему даже при сознании необходимости покаяния в своих грехах иной раз не возникает покаянного чувства?

– Вы знаете, нельзя ждать у моря погоды. Ведь наше сердце – это не сердце ребенка, светлое, мягкое, любящее, чуждое амбициозности, обидчивости, – но имея определенный опыт жизни, все мы накопили худо-бедно в душе как доброе, так и злое, и сердце не всегда чувствительно, оно похоже на бегемота с грубой кожей. Поэтому весьма наивно рассуждение иных: «Вот, я буду молиться тогда, когда мне захочется. Вот, я почему-то готовлюсь к Исповеди и ничего не чувствую». Милый, достаточно для тебя того, что ты сознаешь в духе, в совести необходимость ощущения. А радость, легкость, мажор придут, но не когда ты ждешь, а когда Боженьке будет угодно. Давайте-ка вспомним, дорогие друзья, установочные слова нашего Спасителя: «Лишь употребляющий усилие над собой входит в Царствие Небесное, Царствие Небесное усилием берется». И думаю, что во многом это как раз усилие самоконтроля, самонаблюдения, внимания и постоянной, регулярной исповеди. Я вот, например, стараюсь два раза в неделю исповедоваться у священника, мы делаем это друг у друга. И знаете, как хорошо живется! Пострадав студентом от уныния лет 30 тому назад, я сейчас стараюсь на дух его не допускать – и посредством исповеди всегда, с Божией помощью, пребывать в тонусе.

– Я правильно понимаю, что исповедоваться нужно до нескольких раз в неделю? А причащаться сколько раз? С какой периодичностью?

– Исповедоваться можно и нужно по потребности и по возможности, но желательно почаще, чтобы не превратиться в дикого помещика, героя Салтыкова-Щедрина, помните? Превратился он в такое чудище рогатое... Ну а что касается причащения, будем руководствоваться с вами Апостольским обычаем: не реже, чем раз в месяц. А по слову преподобного Серафима, и чаще: в праздники, которые особо чтимы Церковью и тобою. Это вопрос, уже который лично с духовником мы обсуждаем. Видеобатюшка не может, простите, раздать рецепты на все случаи и всем, кто его об этом спрашивает заочно.

– Спасибо, батюшка. К Вам вопрос из Электростали: «Надо ли каяться, что редко каешься, редко причащаешься? Тут я, собственно, говорю о своем сыне, о своей невестке. Она замечательная, добрая, умная, хорошая девушка, хорошо образована, воспитана, но больна. С 17 лет у нее диабет. Попыталась родить ребенка (они пятый год женаты), но, к сожалению, потеряла. Не часто ходит в храм. Даже соборуется, но не часто.

– Вот бы ей, милой, почаще, почаще. Потому что источник бессмертия, врачевание души и тела – таинство Причащения. Это – первое лекарство. Между прочим, для диабетиков все снисхождения в отношении поста. Это как раз тот случай, когда человек, например, утром должен сделать себе укол и должен обязательно что-то вкусить. И мы, священники, знаем, и в этом случае, таком исключительном, не требуем даже натощак приходить к Святой Чаше. Ведь главное, чтобы душа пришла в силе, а не на носилках, как мы выясняли. Передайте ей, что Господь ждет. И батюшки будут так рады видеть ваших молодых у креста и Евангелия на Исповеди. Сил будет больше, да и Господь врачует через таинство.

– Батюшка, скажите, пожалуйста, нужно ли исповедовать грехи, в которых внутренне, перед Господом, уже покаялся – вот согрешил, тут же ощутил, что это грех, и искренне попросил у Бога прощения – на Исповедь нужно нести это?

– Мы призваны внутри себя ежедневно, ежечасно, а может быть, ежеминутно приносить покаяние. По существу, в словах «Господи, помилуй» оно и заключено. Но на Исповедь мы приносим, как уже было сказано, экстракт, выжимку. Ты никогда не сможешь сказать на Исповеди, скольких людей ты попытался внутри себя осудить. Бывают такие наивные зайчики: «Осудила Иван Иваныча, Алевтину Петровну», и т.п. Милая! Не забудьте еще сто незнакомых прохожих пририсовать... Поэтому нужно уметь обобщать. Обобщение – это свойство рассудительного ума. Иначе вы просто в трех соснах запутаетесь и не сможете за три часа толком ничего сказать.

– Батюшка, еще один вопрос с интернет-форума нашей программы: «Стоит ли объяснять окружающим своё выпадение из жизни в период подготовки к исповеди, причащению, в период поста? И каким образом объяснять, если это необходимо?

– «Выпадать в осадок» не нужно. Если Вы имели обыкновение допускать какие-то увеселения сомнительного характера, то, конечно, надо выпасть как можно скорее, из андерграунда подняться наверх; и больше желательно туда не возвращаться – ночные дискотеки, посиделки в подъездах и прочее. Кстати, не нужно быть слишком откровенным в этом мире, не нужно исповедоваться всем и вся вокруг себя. А если уж есть слишком охочие и любопытные, то отвечайте им что-нибудь с таким юморком: дорогие друзья, у меня на носу докторская диссертация, прошу меня не беспокоить в течение ближайших трех дней. «Батюшка, что ж вы нам советуете, это же неправда?!». А я Исповедь и называю докторской диссертацией: доктор – Спаситель, а диссертация – твоя хартия, на которой ты пишешь свои грехи.

– Отец Артемий, скажите, пожалуйста: древние христиане, как известно, исповедовались очень редко, чуть ли не раз в жизни, – почему современному человеку нужно исповедоваться чуть ли не несколько раз в неделю?

– «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие». Слаб человек. И, как мы видим, с техническим прогрессом соседствует нравственный регресс. Люди становятся падкими на соблазны, слабыми. Помните, как говорит поэт? «Богатыри – не вы!» Древние христиане имели пылкое сердце и жертвенную любовь ко Христу, и поэтому им не было нужды копаться в своих помыслах, они непрестанно молились. А исповедь, собственно, означала примирение со Христом и Церковью того, кто отпал от нее, совершив грех прелюбодеяния или убийства или украв что-нибудь. А мы с вами прибегаем к духовной терапии. Постоянно имея нужду в исповеди, мы не то говорим, что ведем зазорный образ жизни: крадем, прелюбодействуем, оскверняем уста бранью, это все отошло уже от нас – один раз поисповедался, и блюди себя от смертных грехов. Но вот эти внутренние наши порочные мысли, чувствования, пресловутая раздражительность, расслабленность, мнительность... Нам хотелось бы очистить сердце от этой мутной воды. И на помощь нам приходит исповедальная беседа и молитва разрешительная со стороны священника – это внутренняя потребность современного христианина.

– Спасибо. И к Вам еще один вопрос из Московской области: «У нас здесь церковь, батюшка один. И очень приход большой, можно сказать. Когда подходишь к исповеди, он не имеет возможности выслушать тебя и сразу накрывает голову, перекрещивает, читает молитву – отходишь, и все. Пока слушаешь молитву, вроде бы осознаешь все свои грехи, но высказать их не имеешь возможности. Как быть в этом случае?»

– Первое – надо попросить батюшку с любовью, чтобы он накануне вечером занялся бы Исповедью. На Всенощной, по крайней мере, десять прихожан, которые усердно хотели бы раскрыть то, что их заботит, батюшка без труда выслушает. Второе – можно было бы побеседовать с благочинным – старшим священником округа – сказать: «Пришлите нам еще одного батюшку! А то наш родимый совсем с ног сбился, ему некогда даже нас выслушать! Прикроет епитрахилью, там что-то шепчешь, батюшка уже другого подзывает». Третье – если вам действительно нужно что-то сказать, может быть, напишите крупным почерком. «Батюшка, вот мои грехи – почитайте, а потом накрывайте». Он просмотрит: «Ага, ага. Понял. Ну что же, Бог простит». Четвертое – если батюшка даже и бумажку не захочет почитать и накроет вас как бы полунасильно, – как Атлант, знаете, небо поддерживает, из-под епитрахили выгляните, скажите: «Батюшка, если я сейчас не назову три главных греха, вместе гореть будем в вечном огне!» Он скажет: «Что? Как? Говорите!» Только не передавайте ему, что это я посоветовал.

– Напомните, пожалуйста, от каких мероприятий следует однозначно отказаться в период подготовки к исповеди?

– Мы говорили: от увеселений всяких, пирушек, гостей. Но должно немножко уединиться, правда? Какая-то собранность духа приходит к нам только тогда, когда никто нас не отвлекает. Давайте немножко отрешимся от власти телевидения – я не имею в виду телеканал «Союз», а прочие каналы, которые зазывают: «Оставайтесь с нами! Оставайтесь с нами! Немножко рекламы, а потом мы будем с вами до позднего вечера». Вот, нужно уметь жертвовать чем-то ради спасения собственной души.

– А что относительно поста телесного?

– А мы уже выяснили: среду и пятницу нужно соблюдать, от мясного, молочного воздержаться. Но если денек еще кто-то захочет прибавить – ругать не будем; здесь с духовником нужно обсуждать. Я не за то, чтобы поститься всю неделю: придет пост Рождественский – будем поститься всей страной. Для тех, кто часто причащается, не нужно и трех дней поститься. Это не я сказал, а в Троице-Сергиевой лавре, которая всему задает тон. Опытные духовники рекомендуют все-таки Евхаристический пост не продлевать на столь длинное время.

– Батюшка, и буквально последний вопрос в рамках нашей сегодняшней программы – наша телезрительница спрашивает на форуме о совершении каких-либо грехов, не смертных, в период подготовки к Причащению, таких, как гнев, раздражение: могут ли эти грехи говорить о неготовности к Причащению?

– Преподобный Серафим ответил на этот вопрос. Если и миллион лет будешь готовиться, все равно никогда не приступишь достойно, в твоем представлении достойно. Но умей моментально, как святой Иоанн Кронштадтский, тотчас сокрушиться внутри себя, покаяться: «Я, Господи, согрешил как человек. Ты же, как Бог щедрый, помилуй меня». И, таким образом, приготовление к Исповеди есть сознание своей слабости, немощи, недостоинства, соединенное с упованием на Всемилосердного Господа. Поэтому не нужно искать в себе кристальной чистоты – ее просто нет. Но будемте смиряться до зела, а Небесный Отец все нам простит и вознесет в стан света и любви в награду за одно смирение и готовность. Помните «Повесть о настоящем человеке»? «Не можешь лететь к Исповеди – беги. Не можешь бежать – иди. Не можешь идти – ползи», – доползешь до Царствия Небесного.

– Отец Артемий, я благодарю Вас за беседу, от себя, от лица телезрителей.

– Взаимно. Мне тоже очень приятно поделиться сокровенным. Потому что, дорогие друзья, вы прекрасно знаете: нет ни на земле, ни на небе более важной вещи для нас, чем покаяние.

– Дорогие друзья, мы с вами на этом прощаемся. До новых встреч. Будьте с Богом.

Расшифровка аудиозаписи – Елена Повышева

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475