Митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий: «Главная причина несчастий в том, что народ потерял веру в Бога, стал искать других ценностей…»

Беседа в прямом эфире телеканала «Союз»

(Окончание. Начало в № 29)

  – Владыка, Царская Семья – и дочери, и великая княгиня Елисавета Феодоровна – очень активно, в буквальном смысле слова лично, занимались служением милосердия, или, как мы сейчас говорим, социальной работой. Вы – председатель отдела по церковной благотворительности и социальному служению Московского патриархата.

Что для церкви социальное служение – долг, вынужденная необходимость? И не задача ли государства – заботиться о своих гражданах?
  – Что касается церковного социального служения и благотворительности, я бы не назвал это словом «долг», хотя оно наиболее точно подходит к этому определению. Благотворительность исходит из смысла самой жизни христианина – он должен заниматься благотворительностью, и поэтому не надо все это отдавать на откуп Церкви. Каждый из нас, православный христианин, должен ежедневно заниматься делами милосердия. Там, где мы можем – отдать кому-то копеечку, а лучше всего проанализировать, почему твой брат или сестра или люди старшего возраста живут жизнью, которая не достойна человека, помочь им выйти из этого круга. И если мы будем этим заниматься, у нас не будет брошеных детей, стариков. Я как-то недавно подумал: действительно, это так. Лет двадцать назад невозможно было себе представить, что человек умирает и его не оставляют дома. А сейчас, пожалуйста: если он даже дома умирает – тут же вызывают «скорую помощь», отвозят его в морг, все три дня он там, или в лучшем случае его привезут в храм на ночь, но ни в коем случае – домой. Это очень ясный показатель нашего отношения к близким. Мы заняты только собой, мы превратились в эгоистов. Так вот, чтобы не быть эгоистами – для этого и должна быть благотворительность. И Царская Семья, и Государыня Императрица и ее дочери непосредственно занимались этим делом. Если вы почитаете письма Императрицы, воспоминания о ней, убедитесь – это была святая женщина, которая так рассуждала «о роли личности в истории», как может рассуждать только высоко духовный человек о святой жизни. И она это деятельно воплощала. Ее ли это было дело – стоять и перевязывать раны, нагноения и все такое прочее? Как у нас говорят: «Не царское это дело», а она нам показала, что это было именно царское дело. И самые лучшие госпитали были те, что находились на содержании у Царской Семьи – это был образец госпиталей. И раненые, попадая туда, Бога благодарили; а попадали туда не только какие-то избранники, абсолютно не было тогда такого, как сейчас – нужно в «кремлевку» попасть… В госпитале Государыни Императрицы так вопрос никогда не стоял. И нам это прямой завет Страстотерпицы и ее дочерей – чтобы мы всегда в трудное время, и не в трудное тоже, помнили, что не все одинаково живут, и в тех или иных обстоятельствах люди находятся в очень сложной ситуации, нам нужно протянуть им руку помощи.
  – Да, то есть служение милосердия – это личный христианский долг каждого…
  – Не личный христианский, а это абсолютный долг человека, который вытекает из его веры, из его убеждений. Это как наша потребность молитвы или принятия Святых Христовых Таин: такая же должна быть потребность творить доброе дело.
  – Если говорить, Владыка, об организованной социальной работе в Церкви – насколько она масштабна сегодня? Можете ли Вы сказать, хотя бы примерно, сколько у Церкви приютов, благотворительных столовых, хосписов, центров реабилитации наркозависимых? И вообще, это носит какой-то масштабный характер или это единичные примеры?
  – Вы знаете, все, что Вы перечислили – одни из этих вещей носят масштабный характер, другие, так сказать, только входят в жизнь. Потому что вопросы реабилитации наркозависимых или алкоголиков тесно связаны с медициной. И, к сожалению, еще не всегда наши государственные здравоохранительные структуры идут в этой области на открытое соработничество с Церковью. Здесь нужен эксперимент, здесь нужно достигать согласия. И мы показываем, что есть у нас примеры, когда такое сотрудничество носит очень хороший, положительный характер. Мы создали общество православных врачей, оно тоже завоевывает себе путь в жизни, хотя очень трудно, очень много недопонимания: «Чего не хватает человеку, когда он несет свое служение в государственной клинике, почему нужно общество православных врачей?» А мы подчеркиваем – это не привилегия, а долг человека, который считает, что ему нужно сделать гораздо больше, чем он делает за деньги; он готов трудиться бесплатно. Все это входит в жизнь очень медленно. Потом, есть другие какие-то показатели, что не всегда одобряется эта работа – опекать бомжей или брошеных стариков; есть регионы, которые все еще «борются за показатели». И здесь тоже нужно завоевывать какое-то доверие и говорить, что в православных обществах ничего плохого-то нет. Нужно изменять стиль жизни и отношение к человеку, и тогда эти проблемы исчезнут. Но Церкви часто приходится без рассуждения о высоких материях, без работы с душой – просто-напросто накормить, напоить и решить простые насущные проблемы человека, не спрашивая его о вере, о принадлежности к вере, о национальности. И такая работа со стариками, с молодежью носит массовый характер во всей Церкви. Я не готовился и не могу Вам сказать точно, потому что могу ошибиться в цифрах, но поверьте мне: во всех епархиях эта работа ведется и очень хорошо устроена. Слава Богу, сейчас все наши архиереи понимают важность социального служения и отдают очень много сил и энергии, чтобы наладить это служение – у нас появляется все больше и больше сестер милосердия, различных школ и всякого рода социальных приютов. Социальная деятельность очень широка, и говорить о ней можно очень много. Нельзя замыкаться только на тех путях, которые есть – это может быть и помощь каким-то ученым, художникам: это тоже социальная работа.
  – Да, Владыка, это очень интересный, кстати, вопрос. Мы всегда говорим, что надо помочь бездомным, нищим, калекам, инвалидам. А почему мы практически не говорим, что надо помочь одаренным детям, молодежи, талантливым ученым? Мы зачастую благотворительность и помощь сводим в нишу очень нуждающихся, а кто поможет талантливым, но не богатым?
  – Я думаю, отец Димитрий, это хороший вопрос. Нужно им помогать, и ни в коем случае не нужно говорить, что это «очень дорого». Да, это дорого, но часто бывает, что нужно просто поддержать человека на начальной какой-то стадии или в середине пути, подать руку помощи. И окружающие, увидев поддержку церковных людей, верующих, потом обязательно помогут этому человеку, и он достигнет того предназначения по талантам, которое Господь ему определил, дав эти таланты в жизни.
  – Владыка, а как бы Вы прокомментировали мнение некоторых негативно настроенных к Церкви людей, что чем священникам строить очередной храм и золотить купола, лучше бы они построили детский сад, школу или приют?
  – Я думаю, такие рассуждения ведут свое начало еще от атеистической формы государства. Потому что не надо над этим рассуждать – если люди верующие, есть у них потребность служить Богу. И если мы будем начинать организовывать нашу жизнь с соблюдения заповедей Божиих, со служения Богу, то оно требует каких-то тоже высоких, чистых форм почитания Господа. И храм Божий – это состояние души той общины, которая здесь молится, и если есть потребность содержать все в порядке и возможность этого достигнуть, почему бы и нет? Но если мы восстановим храм, а я еще раз повторяю: он будет восстанавливаться только лишь на восстановлении храма нашей души, то тогда многие вопросы решатся. Потому что мы сейчас стараемся как-то поддержать и программу государства, и я как епархиальный архиерей скажу, что обращаюсь очень часто к своей пастве, к своим священнослужителям: «Пожалуйста, берите из детских домов детей! Если не усыновляете, то, по крайней мере, оформляйте опеку над ними, чтобы дети чувствовали себя уютно и имели отца и мать». И пока такие призывы встречают, может быть, десятки последователей. Но если человек действительно восстановит баланс и мир в своем здоровье душевном, то он будет решать и эти вопросы – он не будет равнодушен к маленьким людям, которые нуждаются в элементарной семейной опеке. Я бы сказал словами Святейшего Патриарха: «Чем больше храмов, тем меньше тюрем» – восстановление храмов будет сказываться и на состоянии преступности в нашем мире. Этот вопрос мы мало обсуждаем, но это действительно так. Мы просто даем статистические данные: «там что-то построено в тюрьме», но редко говорим, что само братство тюремное воспринимает приход Церкви не всегда правильно и не всегда с доверием относится. И требуется очень напряженная духовная работа, чтобы священнику завоевать авторитет у заключенных, чтобы они ему поверили и включили Евангелие, Православие в программу своей жизни.
  Эта работа очень кропотливая и очень пока с трудом дается, потому что люди, которые образуют криминальные сообщества, ревниво относятся к вмешательству Церкви в процесс воспитания заключенных. Они с уважением относятся к Церкви, но когда Церковь работает в преступном мире, в тюрьме, они этому всячески препятствуют, потому что теряют и авторитет, и численность: люди, которые находят Церковь в тюрьме, выходят и становятся на правильный путь жизни.
  Наша епархия, к примеру, такому эксперименту дала жизнь: мы построили реабилитационный центр для людей, которые вышли из тюрьмы, потому что и общество не готово их принять, и они очень требовательны к обществу. Происходит конфликт – и, как правило, человек второй раз попадает в тюрьму. А реабилитационный центр – это деревня, где люди живут, работают, даже находят, если не женаты или не замужем, спутников жизни. И когда они считают, что уже достаточно подготовлены, чтобы нормально идти к людям, они уходят – находят место работы, жительства и уходят из центра.
  – Владыка, в области социального служения и вообще общественной жизни мы нередко пересекаемся с представителями иных христианских конфессий, иных религий. Насколько возможно и целесообразно сотрудничество с ними? Не будет ли это расцениваться нашими прихожанами как одобрение их деятельности, и главное, самого опасного – учения этих конфессий?
  – Я должен сказать, что сейчас идет большая волна, которая тоже направлена, к сожалению, на разделение Церкви. И поднимается эта волна вроде бы на защиту чистоты Православия. Я скажу, что дело обстоит не так плохо и не нужно, в общем, бояться этих контактов: они всегда были в Церкви. И если мы имеем общую программу по вопросам, которые являются общими для человечества, пожалуйста – проблема абортов, сохранение семьи, однополые браки. Здесь мы находим соратников в лице и римо-католиков, и мусульман, и мы можем говорить с ними, как объединить наши усилия, потому что мир сейчас очень тесен; он не разделен сейчас, как раньше был разделен. И сейчас важно, чтобы по всем направлениям наши усилия были абсолютно одинаковы. Но здесь вовсе не идет речь о каком-то межрелигиозном или межконфессиональном единстве: ни мы, ни католики, ни протестанты никогда не согласимся с чуждой экклезиологией, с догматическими учениями, вообще с практикой жизни. У каждого свои особенности есть, поэтому не только мы запрещаем, допустим, причащаться и молиться вместе с католиками. Поверьте, и у католиков есть крайнее, консервативное крыло, которое до сих пор, несмотря на постановление II Ватиканского Собора, считает нас схизматиками, то есть безблагодатными людьми. И прошло-то уже почти пятьдесят лет со времени этого Собора, а вот мышление у них остается, и не надо бояться, что вот, кто-то предаст интересы, и католики ждут нас. Они ждут, если мы признаем примат их папы, их правоту и будем подходить в наших обрядах или богослужении к единству какому-то. Но мы же этого не делаем и не будем этого делать абсолютно. Потому что мы считаем себя носителями апостольской традиции. У нас были трудные времена для Православия, но мы в эти времена сохранили чистоту апостольской веры. И в этом нас никто не переубедит, абсолютно. И бояться здесь нечего, и говорить, как часто говорят в адрес Его Святейшества – «вот он приехал в Париж, в соборе Парижской Богоматери совместно с католиками служил»… Не было этого служения, абсолютно! Там общехристианская святыня находится – терновый венец Господа Иисуса Христа; он находится у католиков, но это и православная святыня. И если Патриарх пришел в собор, то там выработан был целый протокол, чтобы не оскорбить достоинства ни католиков, ни православных. Естественно, католиков там было большинство, там несколько тысяч было людей, которые исповедовали католичество и пришли посмотреть на Патриарха: что он скажет, как выглядит протокол поклонения святыне, когда святыня выносится для поклонения – католики отправляют молебное пение, а потом мы свое православное молебствие совершаем.
  – Чтобы было два раздельных молебна…
  – Два раздельных молебна. И во время нашего молебна Святейший приложился к этой святыне, и, по признанию многих людей православных, которые живут за рубежом, это было очень сильное православное свидетельство в инославном мире. А если мы вспомним историю и разгром Наполеона… В 1814 году, когда Александр I вошел в Париж, была Пасха. И весь Париж, не в буквальном смысле, а «сливки общества», был поражен красотой православного богослужения, которое было совершено под открытым небом. И все говорили: «давайте мы будем православными, мы этой красоты не знали…»
  Я не знаю, какие там силы политические действовали, но Александр в общем-то сдал политические позиции – ведь он мог себя объявить королем Франции, вся Европа была у его ног. Но он сделал так, чтобы никто по отношению России так никогда не поступал. Он организовал отдельное государство, возродил монархию и удалился в Россию.
  – Владыка, Вы так интересно рассказываете! К сожалению, время программы уже подходит к концу, но хотелось бы еще спросить Вас о Воронежской епархии. Вы с 2003 года возглавляете Православие на воронежской земле; хотя бы в нескольких словах – о истории Православия на воронежской земле до революции, в советское время и сегодня…
  – История Православия восходит где-то к IV веку, потому что туда приходили отшельники – на Дон, в меловые пещеры, особенно в период иконоборчества, это VII – VIII век. Монахи бежали, и в частности, чтимая икона «Дивногорская» связана с этим периодом. С острова Сицилии, который был в то время православным, бежали монахи на Дон и основали Дивногорскую обитель в честь Успения Богоматери. Православие стало развиваться очень интенсивно в период завоевания войн Екатерининских – было присоединение плодородной земли, которая была никем, в общем-то, не занята и была как бы промежуточной – крымский хан делал набеги, ногайцы делали набеги и очень тревожили русские поселения. Поэтому там организовывается целая сеть казаческих поселений, они были пограничные – Борисоглебские Ворота, Острогорск, – это была граница государства Российского. А потом она на юг отодвинулась. И в XVII веке, в 1672 году, была образована Воронежская епархия (и святитель Митрофан был первый святитель – как мы его называем, первопрестольник воронежской земли. Епархия была очень обширная, на юг простиралась до Азова и на запад – на Северский Донец, затрагивалась даже территория нынешней Украины, и святитель Митрофан приехал туда), народ, который там жил, требовал очень большого внимания в воспитании. Во-первых, с одной стороны беспокоили очень мусульмане: набеги совершались, нашествие ислама было очень сильным. И если Вы почитаете проповеди святителя Митрофана, то они все носят такой апологетический характер. С другой стороны, население Воронежа было очень своеобразным. Я Вам расскажу в двух словах: Воронеж – это колыбель военно-морского флота, Петр I создал там первый в России флот, там было первое адмиралтейство российское. А чтобы создавать флот, он привез умелых людей со всей России, даже иностранцев. Все села были задействованы, которые вокруг: одни пушки лили, другие колеса для них – это был первый конвейер по сборке кораблей. По реке Воронеж и по Дону сплавлялся, где-то в стапеля закладывался корабль, потом он там все больше и больше вырастал, и к Воронежу он уже проходил окончательную сборку, испытания на реке Воронеж, и потом уже в Азовское море по Дону корабли сплавлялись. И когда бунт такой прошел (людей наехало очень много), Петр понял, что нужно что-то с этим делать: назад людей не отправишь, нужно их обустраивать, а женщин нет, и он опять сделал клич по всем городам, и были свезены девицы легкого поведения в Воронеж, и он их переженил. Таким образом, в общем-то, появились воронежцы. И эту публику святитель Митрофан воспитывал, и ему было очень трудно. Он был духовником, духовным наставником у Петра Великого. Святитель Митрофан настоял, чтобы Санкт-Петербург был заложен там, где он заложен, ведь Петр мечтал заложить его на берегу Азовского моря в память победы над Турцией, над крымскими ханами. И когда Петр просил благословения, святитель Митрофан сказал, что нужно закладывать на Неве. И это во многом определило судьбу России, создание империи, направленность политики на запад – восточные интересы уходят на второй план. Таков был наш первопрестольник святитель Митрофан. Когда он скончался, Петр приезжал – он ехал к нему, чтобы взять благословение, потому что слышал, что старец уже слаб, но не успел – ко гробу приехал, когда нужно было хоронить, и он нес на плечах святителя Митрофана и сказал, что никогда уже в жизни не встретит такого мудрого старца и руководителя. Святитель Митрофан умер в 1703 году. Конечно, история не терпит сослагательного наклонения, но влияние его на Петра было такое… кто знает, может быть, и Синодального периода не было бы, если бы святитель Митрофан пожил какое-то время.
  – Да, Владыка, все знают в России и святителя Митрофана Воронежского, и Тихона Задонского; на прошедшем Архиерейском Соборе был причислен к лику святых Антоний Воронежский. А новомученики в Вашей епархии есть?
  – Есть, их очень много, по свидетельству светских органов компетентных, более тысячи новомучеников на воронежской земле, но мы, конечно, к вопросам канонизации приступаем очень осторожно – у нас только несколько десятков из них причислено к лику святых. У нас такие были дивные свидетели об истине Православия, об истине Христовой, как святитель Тихон, который в 1918 году был распят на Царских вратах. И с ним одновременно было казнено около 160 священнослужителей. Воронежский край – очень верующие люди, и очень много было без суда и следствия просто расстреляно: солдаты приезжали в деревни, пьянствовали, мучили священнослужителей, убивали их. Ужасная история…
  – Владыка, мы начали нашу беседу с Царственных Страстотерпцев и завершили новомучениками. Пожалуйста, Ваши пожелания нашим зрителям в дни памяти 90-летия убиения Святых Царственных Страстотерпцев…
  – Я думаю, дорогие братья и сестры, этот праздник и торжество 90-летия со времени кончины мученической Царственных Страстотерпцев дает нам право, дает надежду, что мы будем наследниками великой России – что мы это сделаем благодаря внутреннему переустройству нашей жизни. И дай Бог, чтобы дух Царя Николая и его Семьи послужил бы нам в деле нашего воцерковления, нашего свидетельства секулярному миру ценностей Православия.
  – Спаси Господи, Владыка! Дорогие братья и сестры, наша программа завершена; всего доброго.

Беседовал игумен
Димитрий (Байбаков)
Расшифровка аудиозаписи –
Елена ШОНОВА

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской Епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11–1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475