Вавилонское пленение: Русская Православная Церковь в XX веке

(Окончание. Начало в №№ 5, 7)

РАСКРЕПОЩЕНИЕ И СОБЛАЗНЫ ПОСТКОММУНИЗМА

  С Горбачева начинается агония идеократии. Разваливающийся режим с помощью Ельцина хоронит под собой страну.

С начала девяностых годов в России господствует форма идеологии третьего порядка, которую можно квалифицировать как либерал-большевизм, декларирующий квазилиберальные идеалы, насаждаемые большевистскими методами лжи и насилия. Следующий идеологический круг не требует тотального истребления и самоистребления как коммунизм, не декларирует ложные идеалы как социализм – он провозглашает ценности положительные, но гипертрофированные, искаженные. Либерал-большевизм навязывает псевдолиберальные ценности, фальсифицирует понятия свободы, демократии, рынка. Он не имеет отношения к подлинным идеалам либеральной демократии так же, как социализм – к социальному равенству и справедливости. Если коммуно-социализм – это антирыночная утопия, то либерал-большевизм – это утопия рыночная, также насаждаемая средствами государственного принуждения. Либерал-большевизм навязывает примитивные ценности общества потребления. В отличие от агрессивного интернационализма в коммунизме и агрессивного национализма в фашизме, либерал-большевизм разлагает остатки традиционного религиозно-нравственного микрокосма внедрением так называемых общечеловеческих ценностей, единого мирового порядка. При видимой противоположности коммуно-социализму и фашизму эта установка имеет с ними общую природу: атеизм и агрессивная антидуховность; обман и демагогия, имморализм, беспринципность, возведенные в принцип; ограниченность и разорванность сознания, склонного к разного рода фобиям, массовым психозам, истериям; атрофированность правосознания, исторической памяти и национального самосознания; партийный подход, безжалостное отношение к идейным противникам, которые воспринимаются как нелюди. В любой разновидности идеократический режим способен править только насилием и ложью либо ложью и насилием.
  Таким образом, если общество вошло в эпицентр идеологической мании –коммунизм, то, выходя из «черной дыры» идейного помешательства, оно неизбежно проходит более «мягкие» идеологические круги. Это может проходить сравнительно безболезненно и кратковременно, но существует опасность надолго застрять в очередной форме помешательства. Необходимо осознать, что наиболее эффективное действие злой воли – это не прямое противостояние живой жизни, а инфильтрация ее злым духом, паразитирование на положительных импульсах, их фальсификация, взнуздание их до крайности, до абсурда, то есть обращение доброделания во зло. Если после краха коммунистического тоталитаризма в начале девяностых годов маятник идеократии качнулся к либерал-большевистскому разрушению государственности и подавлению национального достоинства русского народа, то на неизбежной реакции защиты паразитирует другая идеомания – этатизм (гипертрофия роли государства) и шовинизм (абсолютизация значения государствообразующего народа). Противоположные по видимости, полюса по существу являются различными личинами духа небытия. Хотя националистическая одержимость не присуща русскому народу, есть силы, которые возбуждают ее в современной России. В каждый исторический момент жизненно важно отделить положительные жизненные тенденции от паразитирующих на них духов.
  С началом разложения коммунистического режима в годы перестройки перед Церковью стояла двойная задача: всемерно способствовать процессу освобождения государства от атеистической идеологии и стремиться к реальному отделению Церкви от государства. Русская Церковь может вернуть себе авторитет духовного и нравственного воспитателя народа и противостоять разгулу безбожия во всех его формах только будучи независимой. Это требовало от христианской мысли творческой разработки новых принципов отношения Русского Православия к государству.
  Вместе с тем встала задача деидеологизации церковной жизни, ибо атеистическая идеология проникла и в религиозное сознание. Примером этого являлась в семидесятые годы двусмысленная богословская концепция митрополита Никодима о тождестве атеистического светлого будущего и христианского Царства Божьего. Этим же объясняется увлечение православных владык светской «миротворческой» деятельностью и ее церковное освящение: секуляризованное понимание проблемы экуменизма. Перед православным сознанием в новом измерении встали проблемы отношения Церкви к миру и государству, роли христианина в современном мире, что требовало уточнения некоторых богословских и философских понятий, в том числе и понятия Церкви. Для этого необходимо было четко определить отношение к Декларации митрополита Сергия 1927 года, в которой выразилась полная лояльность Московской Патриархии к режиму воинствующего атеизма. Если и можно исторически оправдать вымученный компромисс перед лицом кровавых репрессий и угрозы полного разгрома Церкви, то это не означает, что в новой ситуации должно считать эту позицию праведной, тем более продолжать ее в современных формах.
  В 1990 году по инициативе Российского христианского демократического движения (РХДД) в Верховном Совете РСФСР был разработан и принят закон «О свободе вероисповеданий», отменены ленинские и сталинские законы о религии, в том числе и декрет об изъятии церковных ценностей и имущества, день Рождества Христова был официально объявлен общероссийским праздником. Вскоре после этого был распущен Совет по делам религий в РСФСР, впервые религиозные организации обрели статус юридического лица, разрешались публичное церковное служение, миссионерская, благотворительная, просветительская деятельность религиозных общин. Под влиянием российского законодательства был изменен к лучшему и проект союзного закона «О свободе совести». Демонтаж системы государственного атеизма раскрепостил религиозную энергию народа: за несколько лет в стране были восстановлены и открылись тысячи новых храмов, десятки монастырей. При этом новые храмы оказываются полны народа, что свидетельствует о возврате к вере миллионов людей. В то время не удалось добиться возвращения храмов и имущества в собственность религиозных организаций, ибо в этом вопросе столкнулись мощные материальные интересы различных групп; это и поныне является серьезным препятствием для религиозного возрождения в России.
  Ельцинский режим, называвший себя антикоммунистическим, по существу сохранял основу большевистского отношения к миру –материалистическое атеистическое мировоззрение. Это создавало новый раскол власти и общества. В народе медленно возвращается историческая память, все больше людей, не считающих себя верующими, тяготеет к формам православного в основе своей уклада жизни, что является реакцией на насаждение чужеродной масскультуры и потребительской цивилизации. Вновь строящиеся храмы и монастыри не только полны народа, но в них возрождается традиционная церковная жизнь. Поразительный факт: при физическом истреблении живых носителей религиозных традиций приходская и монастырская жизнь возрождается полноценно, в разнообразных формах восстанавливается дореволюционный уклад. В одних приходах преобладает миссионерская направленность, в других множество народа приходит на проповеди талантливого батюшки, третьи славятся своим духовником. При храмах открываются приходские школы, появляются высшие православные учебные заведения, православные издательства. На Валааме восстанавливается традиция строгого аскетического и вместе с тем хозяйственного монастырского уклада. В Оптиной Пустыни возрождается ученое монашество и обширная миссионерская деятельность монастыря. Тысячи храмов и десятки монастырей по всей России становятся полноценными духолечебницами, в которых духовно оздоравливаются миллионы людей.
  Но власть еще остается чужеродной по отношению к историческим традициям России. В духе государственного атеизма ельцинский режим первой половины девяностых годов вел скрытое разрушение Православия. На виду кремлевские богослужения напоказ, открытие столичных храмов и строительство храма Христа Спасителя, нераскаявшиеся атеистические вожди со свечами в храмах. На деле – государственная поддержка прозелитизма, то есть создание благоприятных условий для внедрения чужеродных для православной страны религиозных верований, навязывание православному народу сектантского сознания. Обескровленная репрессиями коммунистического режима Русская Православная Церковь по существу лишена государственной поддержки; в первой половине девяностых годов во многих местах блокировалось открытие православных храмов. После разрушения СССР и отмены всех его законов Российская Федерация оказалась беззащитной перед религиозной экспансией из-за рубежа, ибо действующий закон «О свободе вероисповеданий в РСФСР» был принят в 1990 году как закон республики в составе Союзного государства и не мог касаться такого рода вопросов. К лету 1993 года Верховный Совет принял закон «О свободе совести в РФ», который регламентировал деятельность иностранных миссионеров, что осуществляется и в западных странах. Под давлением из-за рубежа и со стороны доморощенных радикал-демократов Президент дважды накладывал вето на закон с показательной мотивировкой: «закон нарушает права и свободы зарубежных граждан». В третий раз принятие этого закона было расстреляно вместе с Домом Советов в октябре 1993 года.
  В то же время власти регистрируют по всей стране многочисленные общины, насаждаемые из-за рубежа, а также антиправославные секты, культивирующие садизм, разрушение семьи, зомбирование людей, поклонение сатане (некоторые из них – «Белое Братство», «Аум Синрике» –впоследствии совершили масштабные преступления). Нередки случаи, когда государственные органы народного образования посылают специалистов на стажировку в США к Муну, мультимиллионеру, претендующему на роль новоявленного мессии, ранее отбывшему тюремное заключение за неуплату налогов. С 1992 года государственное телевидение отдано на откуп зарубежным миссионерам, им предоставляются залы, стадионы –не за достоинства духовной проповеди, а за содержимое их кошельков. Россия превращена в прибежище для псевдорелигиозных экстремистских организаций со всего мира, чего не допустят ни в одной цивилизованной стране. Если естественны протекционистские меры защиты со стороны государства по отношению к своим малоконкурентным на мировом рынке отраслям экономики (что закономерно для западных стран), то тем более оправдано радение государства о жизненно важной для общества духовной сфере. Но наше государство озабочено соблюдением прежде всего прав и свобод не своих, а зарубежных граждан. Разумеется, на огромных просторах России можно встретить и примеры иного рода, но они являются исключениями, мотивированными доброй волей того или иного местного руководителя.
  Еще одна проблема, отражающая отношение правящего режима к религии, это вопрос церковной собственности. Как уже говорилось, в 1990 году Верховный Совет РСФСР отменил ленинский декрет об изъятии церковных ценностей. Но – правовой парадокс –собственность так и не была возвращена владельцу. Понятно, что в этом столкнулись сильные групповые материальные интересы. Но основная причина все же политическая, идеологическая: очень мощные силы не допускают церковного возрождения. И сегодня, как в прежние десятилетия, государство милостиво предоставляет общинам церковные строения «в безвозмездное пользование». Это значит, что государство сохраняет мощный рычаг непосредственного воздействия на церковную жизнь; более того, при изменении политической конъюнктуры власть легко может вновь наложить руку на церковное имущество. Вместе с тем государство имеет особые обязанности по отношению к господствующей в России Русской Православной Церкви, наиболее обескровленной репрессиями режима государственного атеизма. Все конфессии, кроме РПЦ, получают поддержку и материальную помощь от своих религиозных центров из-за рубежа. Понятно, что ныне обездолено и само государство, но именно поэтому возвращение всей недвижимости, земель, ценностей позволило бы Церкви самой решать свои материальные проблемы без особой помощи с его стороны. Возвращение церковной собственности – условие возрождения Церкви. Для этого нет нужды устраивать новую экспроприацию и выгонять нынешних арендаторов, которые могли бы платить за аренду церковным приходам как собственникам недвижимости. Помимо прочего, такой подход создал бы условия для наиболее здоровых отношений Церкви и государства в материально-финансовой сфере. При этом не понадобились бы сомнительная помощь правительства предоставлением руководству Отдела внешних церковных сношений РПЦ права на акцизы по торговле водкой и сигаретами. Эта акция была проведена в нарушение российских законов и совершенно неприемлема с нравственных и религиозных позиций. Как и следовало ожидать, огромные доходы от продаж алкоголя и табака были расхищены и не могли способствовать оздоровлению церковной жизни.
  В условиях государственной разрухи Русская Православная Церковь – это единственная организация, которая сохранила свои структуры на всей территории большой России –СССР. Очевидна цель либерал-большевистского режима: обескровить, расколоть Церковь, увести у нее паству в чужеродные вероисповедания, оставшееся –поставить под контроль и использовать в собственных нуждах. Главное – изолировать Церковь от широких масс и не допустить возрождения православного самосознания народа, сохранить идеологический контроль над обществом. Но одновременно с этим власти стремятся использовать авторитет Церкви для санкционирования своих акций.
  Таким образом, и в девяностые годы, как и весь ХХ век, в России велось целенаправленное уничтожение русской православной цивилизации. Эта цель объединила вчерашних коммунистических вождей и международную финансовую олигархию, антиправославных миссионеров, сатанистов и масонов, застарелых «воров в законе» и «новых русских», и весь этот легион поддержала значительная часть либеральной интеллигенции.
  С периода перестройки Россия переживает сложный и длительный процесс восстановления духовной конституции народа. Но при выздоровлении закономерны новые воспаления, провалы памяти, впадения в бредовые состояния. Причем процессы возрождения и рецидивы болезни могут проявляться в одном и том же субъекте. На вершинах российской политики еще не появились люди, которые олицетворяли бы полноту исторической памяти, национального самосознания и воли. Все ведущие политики ужасающе дремучи, невежественны в тысячелетней истории России, русской культуре, их сознание фрагментарно, память коротка, государственная воля атрофирована. Их действия мотивированы эгоистическими инстинктами в изменчивой конъюнктуре политической борьбы всех против всех. Без понимания русской православной культуры и природы российского национального организма политики не способны на адекватные плодотворные действия. Преимущественно этим объясняется большинство бедствий девяностых годов прошлого века.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

  Невиданные человеческие жертвы за десятилетия «вавилонского пленения» России были следствием прежде всего духовного сопротивления народа.       Идеократический режим не стремился к полному истреблению своего населения, которое нужно для всемирной экспансии. Идеократия нацелена не на истребление людей, а на их перековку – формирование нового человека, создание социума, обрекающего людей на духовную смерть. Но человеческий «материал» России оказался неподходящим для радикальной переломки сознания и превращения в фактор всемирной экспансии. Это видно при сравнении с Германией 1933 года, где абсолютное большинство на выборах проголосовало за тоталитаризм в коммунистической либо национал-социалистской формах. Поэтому германский фашизм не истреблял немцев, проявляя о них «заботу», подобную той, которую проявляет паразит о своем «хозяине».
  Германия в течение пяти лет была отмобилизована для экспансии. Это говорит о том, что немецкий народ в принципе не сопротивлялся внедрению тотальной идеологии и покорно пошел под знамена Третьего Рейха. Россия же была ослаблена мировой войной и захвачена насильственно в результате кровавой гражданской войны. Для полного подчинения понадобилось два десятилетия большого террора, который уничтожил лучшие силы народа. Германия была освобождена извне, Россия освобождает себя сама, вопреки эгоизму «свободного мира». Все это подтверждает чуждость коммунизма русскому народу, и свидетельствует о сопротивлении мощнейшим антихристианским силам истории. И это, в конечном итоге, свидетельствует о стойком христианском жизнечувствии русского народа, прошедшего школу тысячелетнего православного воспитания. Россия оказалась неподготовленной к роковым испытаниям, но в решительный момент православный народ проявил невиданное самопожертвование.
  Машина идеологической экспансии слепа и неразумна в том смысле, что она не планирует определенной степени истребления, но у всякой злой силы есть цель. Степень уничтожения зависит от степени противодействия злу. Если бы крестьяне не сопротивлялись коллективизации, то у режима не было бы нужды физически уничтожать около пятнадцати миллионов человек. Если бы христиане не противостояли насаждению государственного атеизма, то властям незачем было бы наряду с разрушениями храмов истреблять миллионы верующих, когда в одну ночь по всей России были арестованы все священнослужители. Беспрецедентность жертв от внедрения богоборческой идеологии в России говорит о том, что идеократический режим противоестественен для ее природы. Тогда в России власть захватил не так называемый извечный азиатский деспотизм Грозного-Петра-Сталина, а легион идеологических бесов.
  Жертвы России имеют мистический смысл: это расплата за грехи прошлого и залог возрождения в будущем. Люди гибли не только и не столько в активной борьбе: миллионы потеряли жизнь потому, что не хотели перестать быть самими собой, не могли влиться в когорту разрушителей и палачей. Смертью своей они отказывались принять то, что им навязывали. Даже не сознавая этого, они отстаивали и сохраняли все лучшее в России, передавая потомкам завет о высшем смысле жизни, который дороже самой жизни. Ни один героический поступок не совершен напрасно, ни одно слово правды не произнесено впустую. Все ушло в духовные сферы и незримо влияет на судьбу России. Ибо народ – это соборный организм, и жизнь и смерть каждого является частью общей судьбы. Атеистическо-материалистическое нашествие было остановлено в России силой религиозного в своей основе сопротивления. Жертвы мучеников дают возможность преодолеть духовное помутнение и возродиться в вере: «Кровь мучеников – семя Церкви». Но смертельная опасность будет угрожать нам вплоть до полного освобождения, ибо борьба переходит в новые измерения, а силы небытия всякий раз способны нанести коварный удар.
  Необходимо осознать провиденциальный смысл трагедии России XX века. Мы, современники, соборно связаны с прошлым своего народа. На еще большей глубине мы связаны с судьбой всего христианского человечества. Жертвы России в борьбе с мировой силой смерти и разрушения беспрецедентны во всей истории. Это говорит о том, что происходящее в России имеет всечеловеческий смысл. В чем он? Российский опыт дал практическое опровержение «истинности» коммуно-социализма и коммуно-демократии, ложных и губительных по существу, вне зависимости от форм воплощения. На Россию ополчились духи зла со всего мира, здесь же сошлись и пути борьбы с ними. Но Россия не погибла, она на своей Голгофе. Миссия России – не столько эмпирически-историческая, эта миссия прежде всего духовная, эсхатологическая. Россия распята и принимает муки не только за свои грехи, но и за грехи общемировые.
  Конечно, я не отождествляю Россию с той единственной Голгофой, на которой был распят Богочеловек. Но история мира после пришествия Спасителя – это переживание человечеством судьбы Воплотившегося Бога, это реализация во времени борений Иисуса Христа. Поэтому в мировой истории могут быть узлы, в которых завязываются и разрешаются трагические общемировые вопросы. На Голгофу может всходить человек, и в течение мировой истории может отражаться Божественная Голгофа. Голгофа – место в бытии, где все решается, после смерти на Голгофе грядет воскресение («смертию смерть разрушив»). Все пережитое Россией не пропало, но ушло в духовные измерения. И настало время, когда тайное становится явным. Рожденные в духовных борениях смыслы выходят из подполья, из-под глыб. Но духи зла вновь концентрируются в новых формах, в иных обликах пытаются опрокинуть или исказить мучительно нарождающийся дух истины. Увлечение коммунистической утопией изжито. На нас обрушились новые искушения, среди которых соблазны потребительства, хищнического обогащения, с одной стороны, прельщение национализмом и этатизмом, с другой. До сего дня Россия распинаема мироправителями тьмы века сего и духами злобы поднебесной, но если мы взыскуем Отечества небесного, а не прах мира сего, после смерти на Голгофе грядет воскресение.
  Истинное положение России раскрывается под сенью Креста Христова. Крестонесение – это путь к спасению; у каждого свое бремя, свой крест. Крестонесение – это воплощение соборности, которая есть единство многообразия, и это воплощение персоналистичности, которая есть полнота индивидуального бытия. Неся свое, мы облегчаем бремя других. Каждый устоит на своем участке брани только если устоят другие, и зло не прорвет круговую поруку добра. Крест – это бремя жизни и смерти, муки падения и восстание из греха на пути к спасению. Бог и Отечество – формула русской идеи; это переживание Распятия Христова и Русской Голгофы. Вера в Распятого и Воскресшего Бога ведет к воскресению из мертвых по окончании времен, но вера способна преображать и в пределах земной истории.
  Все мы – и жившие, и живущие – у подножия Голгофы Бога и России, и мы призваны принести свои дары на алтарь Воскресения Отечества. Распятая Россия воскреснет, и восстанут из пепла достижения наших предков. Все, чем страдали, что высказали и свершили мученики и праведники, русские творческие гении – это обращенный к нам завет и данный нам путь. Воскресение Христово наделяет нас той силой исторического действия, которая способна придать силы за гранью возможного. Взор, омытый откровением Голгофы, способен во всеобщем мраке, падении и ненависти обнаружить то, что примирит и выведет к свету.
  Итак, болезнь общества, народа имеет прежде всего духовные причины, и лечение ее может быть по преимуществу духовным. Все наши катастрофы ХХ века, все сегодняшние бедствия являются проекцией нашего духовного состояния. Поэтому перед нами стоят, по преимуществу, задачи религиозно-духовные – «различение духов» (1 Кор. 12, 10) современного зла –освобождение от идейной одержимости, а также стяжание Духа – духовное возрождение личности и нации. Судьба нашего народа и государства определится в духовных измерениях –преображением наших душ.
  Есть основания полагать, что Россия входит в историческое измерение, которое можно охарактеризовать как новое духовное самоопределение. Прошлое тысячелетие увенчано мученичеством. Начинается новая эпоха в судьбе России. Современные политические события –уже день вчерашний. Осознание происходящего возможно только при восстановлении исторической памяти и национального самосознания русского народа. Православие открывает человеку, что основная движущая сила истории – духовное нравственное самоопределение личности. Христианство – религия трагического оптимизма, религия смерти и Воскресения Богочеловека («смертию смерть поправ»), – наделяет человека зарядом исторического оптимизма. Гражданин обновленной России немыслим без возрождения качеств, воспитываемого веками Православием. Это и государственная воля, и жертвенное патриотическое сознание, и православная соборность, выражающаяся, в частности, в удивительной уживчивости русского народа, это и невероятная выживаемость народа, несущего свой исторический крест.
  Во внешних формах жизни еще сильны процессы разрушения и разложения. Но это рецидивы прошлого. Соборное духовное самоопределение восстанавливает духовную доминанту народа. Мы переживаем сложный и длительный процесс восстановления духовной конституции народа. Политические лидеры, лишенные религиозной веры и религиозной совести, спонтанного чувства исторического долга и ответственности, не могут не быть разрушителями России, российской православной цивилизации. Ибо они не предстоят перед Творцом мира, а пресмыкаются перед прахом земным, который моль и ржа истребляют. Религия не сводится к бытовому исповедничеству и нравственному катехизису, но целостная религиозная вера задает основы миросозерцания. Без религиозного сознания политики не обладают спонтанным чувством исторического долга и ответственности, они не способны понять Россию. Их действия в большинстве своем мотивированы эгоистическими инстинктами в конъюнктуре политической борьбы всех против всех. Именно этим прежде всего объясняется большинство наших бедствий. Решения о разрушении союзного государства, о гибельной экономической политике, о танковом расстреле парламента страны, о чеченской бойне в 1995 году принимали безрелигиозные люди, которые ничего не понимают не только в высших ценностях, но и в реальной жизни, поскольку их сознание идеологизировано, утопично, клочковато, историческая память отсутствует, воля редуцирована до элементарных инстинктов власти и наживы.
  Новая власть в новую эпоху призвана осознать, что религия играет огромную роль в оздоровлении общества. После многих десятилетий государственного атеизма и религиозных гонений государство должно вернуть исторический долг верующим, для чего требуется поддержка государством традиционных религиозных конфессий: установление их плодотворного взаимодействия с государством и обществом во всех аспектах духовно-нравственного воспитания; борьба с псевдорелигиозными античеловеческими сектами; противостояние размыванию традиционной для России религиозности; поддержка миссионерской деятельности. При этом необходимо вернуть церковное имущество (храмы, недвижимость, земли), насильственно отторгнутое режимом государственного атеизма.
В свете духовной брани за преображение России можно оценивать и просветительскую миссию Церкви. За всеми недостатками и немощами надо разглядеть грандиозную задачу миссионерства и просветительства как детоводительство ко Христу, как врачевание исторической памяти народа, восстановление его подлинного национального самосознания. Это вопросы не столько обучения людей особым премудростям, это вопросы жизни и смерти нации, вопросы ее спасения – и в историческом измерении, и в перспективе вечности.
  Все эпохальные вызовы требуют объединения разрозненных частей Русского Православия. Как уже говорилось, разделение Русской Православной Церкви в противостоянии богоборческому режиму было неизбежным. Разошедшиеся части Церкви провиденциально расширили фронт противостояния богоборчеству. Конечно же, во многом правы были те иерархи, которые вслед за Патриархом Тихоном стремились всеми силами сохранить церковную организацию в России во имя религиозного окормления десятков миллионов православных людей. Только мысль о том, что все церковнослужители покинули Россию или принципиально ушли в катакомбы, показывает, какими бы духовными бедствиями это обернулось для русских людей. Сохраняя официальную организацию, руководство Московской Патриархии отстаивало возможность легального противостояния государственному атеизму со стороны миллионов людей. В условиях ужасающих гонений в течение десятилетий тлеющая миссионерская, проповедническая и пастырская деятельность оказывалась во мраке тотального богоборчества единственно спасительным светом для десятков миллионов людей. Но, конечно же, это не могло не сопровождаться прельстительными компромиссами с безбожной властью. Некоторые формы компромисса были объективно неизбежны в пасти «красного дракона», но были и такие, которые являлись результатом только человеческих немощей и греховности – прельщения, предательства, слабодушия, – опять же неизбежных в нашем падшем мире.
  Малая часть церковного народа – наиболее мужественная и духовно твердая – ушла в церковное подполье. Катакомбная Церковь видела все искушения взаимодействия с советской властью, сохраняла чистоту церковного Предания, являла пламенных мучеников за веру, но она была лишена доступа к массам церковного народа, который не должен быть брошен пастырями ни при каких обстоятельствах. В свою очередь, представители Русской Зарубежной Церкви со стороны имели возможность видеть и обличать ложь и кровавые насилия коммунистического режима, фиксировать пагубные формы прельстительного церковного компромисса в России. Особой миссией Русской Церкви в зарубежье было свидетельство о Православии среди других народов. И все же прихожане РПЦ за рубежом находились в тылу эпохальной брани богоборчества с русским Православием, где они имели возможность сохранять и наращивать силы, духовно очищаться, оздоровляться и создавать противоболезненные средства. Но тем не менее решалось все на фронте, где перемешаны кровь и грязь, мужество и трусость, геройство и предательство, беззаветная вера и отступничество, хитроумные маневры и откровенная глупость, наступления и отступления, победы и поражения. Таковым фронтом и была десятилетиями многострадальная Россия, все диаспоры которой могли выполнять только вспомогательную роль.
  Наступило время собирания камней, когда необходимо осознать: все разделения были вынужденными, в общей брани у каждого есть и провиденциальная, и греховная сторона. Но никто не приоритетен, и ни у кого нет основания требовать друг от друга и друг перед другом покаяния. Покаяние –это добровольная глубинная миссия, которая не может быть неукоснительным предварительным условием воссоединения. Задача общая и каждой части Русской Церкви – преодолеть вынужденные временные разделения и накопившиеся разногласия, братски воссоединить на земле то, что на небесах никогда и не разделялось – Русское Православие.

Виктор Аксючиц
Православие.ru

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской Епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11–1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475