Диакон Андрей Кураев, профессор Московской духовной академии: «Основы православной культуры: кому это надо?»

 Привведении в школе новой дисциплины вполне естественно задать вопрос: является ли она научной и есть ли в ней уже сформировавшееся научное предание (школа)?Далее не менее естественно спросить конкретных педагогов: а какое отношениек этой научной школе имеют именно они, знакомы ли они с основными именами, трудами,концепциями той дисциплины, которую они хотят не то что изучать, а уже и преподавать?
 Обратим этивопросы к новому курсу «Основы православной культуры» (ОПК). Возможен аналитико-культурологическийрассказ о Православии? Да! Труды и имена Алексея Лосева, Михаила Бахтина, СергеяАверинцева, Юрия Лотмана, Арона Гуревича, Александра Панченко, Бориса Успенскогоговорят о том, что такая научная школа и методология уже существуют. Все ониписали (только Б. Успенский пишет и сейчас) в советские времена. Ни о какойпрямой проповеди тогда и речи быть не могло. Но добротное научное исследованиевсе равно пролагало себе дорогу. Книги Аверинцева «Поэтика ранневизантийскойлитературы», Козаржевского «Источниковедческие проблемы раннехристианской литературы»,Гуревича «Категории средневековой культуры» стали катехизисами для целого поколениясоветской интеллигенции.

 Обратнуюочевидность дает ответ на второй вопрос. Знают ли нынешние педагоги, призванныена преподавание ОПК, имена классиков своей науки? Держали ли они в руках этикниги? Помнят ли они цвета их обложек? Хуже того – знают ли эти книги те священники,что на епархиальных курсах переподготовки натаскивали этих мобилизованных «культурологов»?Боюсь, что для большинства новых «культурологов» история их предмета начинаетсяс трехлетней давности учебника Аллы Бородиной – учебника цвета зеленой скуки.
 И то, что упомянутые классические труды не всплывают даже в методических указаниях для учителей ОПК, означает понятную вещь: авторы этих учебников и методичек писалисовсем не то, о чем объявили. Объявили – «культурологию», изготовили – «ЗаконБожий». И то ведь, правда: ну как можно излагать культурологию в начальной и средней школе?! Замахнулись на слишком многое, а в итоге потеряли метод и подменилипредмет. А, скорее всего, с самого начала рассчитывали, что их нечестность проглотят.
 И вот на парты светских школ легли учебники с выражениями «наш Спаситель», «Господь нашИисус Христос»… Признаюсь, я бы и эти не-культурологические огрехи простил быэтим учебникам, будь они талантливы. Но так ли это? Откуда вообще у православнойпедагогической общественности такая самоуверенность, будто нам уже есть с чемидти к светским детям?
 Педагогика– это та сфера человеческой жизни, где наименее заметно прямое влияние христианства.И в античной, и в средневековой культуре ребенок есть прежде всего совокупностьнедостатков (несовершенный взрослый). Авторы житий ничего не могут конкретногосказать о детстве своих персонажей («был благочестив и детских игр уклонялся»).Педагогическая глава «Домостроя» все наставления берет лишь из Ветхого Завета,и сводятся они к «сокруши сыну ребра в юности его». Семейная жизнь была малоинтереснасредневековым наставникам: монахи писали для монахов. Открытие возрастной психологиивообще оказалось уделом лишь ХХ века. И, значит, сегодня любой православныйпедагог обречен на творчество: как совместить православную аскетику, психологию,этику, веру с наработками светской психологии и педагогики? «Православная культура»знает «иконописное предание Церкви», но не знает ясно сформированного «педагогическогосвятоотеческого предания». И, значит, набором цитат тут не обойтись. Почти 100лет нас не пускали в школу. И что же, неужели за 15 лет у нас накопилось столькоопыта и знаний, что мы уже готовы войти во все школы разом? Не верю!
 До сих порне написан комплект учебников для семинарий. А среди существующих учебниковединицы выполнены на достойном уровне, в сочетании интересного повествованияи знакомства автора с современным состоянием научной литературы по излагаемойим дисциплине (прежде всего – на Западе).
 За 15 послесоветскихлет не написан ни один новый учебник «Закона Божия» для собственно православныхшкол.
Это можно было бы счесть частностями, если бы не одно обстоятельство: за этигоды в два раза упал конкурс в семинарии. Понятно, что семинарий стало многобольше, чем в былые времена. Но ведь и приходов, и православных семей, и церковноймолодежи тоже стало в несколько раз больше. Так отчего же при росте церковныхгимназий не наблюдается соразмерного роста числа «призваний»?  И почему в самих семинариях все обостряется проблема с «уклонистами» – теми студентами,что семинарию окончили, но священничества принять не захотели? И если мы не столь убедительны в глазах своих же детей, то откуда у нас представление, что уж чужим-то мы точно понравимся?!
 Так что быстрыйпрорыв в школу чреват столь же стремительным отступлением. И если оно будет– не стоит опускаться до сетований про «происки врагов». Есть наши ошибки и их последствия. И именно они компрометируют действительно хорошую идею.
Научиться говорить о своей вере с отстраненно-культурологических позиций важнодля самой Церкви. В разнообразном и светском мире надо уметь объясняться с людьми.Не проповедовать, не обличать, не доказывать, а просто объяснять. Доказать и объяснить – две разные интеллектуальные процедуры. Доказать – значит передатьмои глаза, понудить к согласию с моей точкой зрения.  Объяснить– значит просто снять с себя клеймо идиота: да, мой мир другой, нежели ваш,но у него есть своя логика. При этом объясняющий сам учится смотреть на себясо стороны. И в итоге понимает неочевидность, а, значит, и логическую необязательностьвсех своих убеждений. А потому и сам проходит школу неосуждения инакомыслящего.
 Без этогоосознания своей собственной «факультативности» Церковь ждет печальная роль старойброшенной любовницы, вечно комплексующей и скандалящей из-за осознания своейневлиятельности. Это очень трудно: христианство, как и любая сотериологическаярелигия, убеждено в том, что оно исключительно и сверхнужно людям: оно несетим «спасение». Но многие люди как раз и не видят той угрозы, от которых их якобыспасает Церковь. Классический сюжет триллера: малоадекватный «пророк» косноязычнопробует предупредить обывателя о катастрофе… Кто виноват в непонимании? «Обыватель»в силу своего статуса не обязан понимать мистические тайны. А вот миссия «пророка»как раз и состоит в установлении коммуникации, и если он это делает неадекватно,неэффективно – значит, несостоятелен именно он в качестве «пророка». Или, как сказал профессор Дамблдор Гарри Поттеру: «Гарри, я задолжал тебе объяснение.Объяснение ошибок старика. Юноше не дано понять, как думает и чувствует старик.Но старики виноваты, если они забывают, как это – быть молодым».
 Так что для самой Церкви важно поскорее бросить наводить косметику на свою привычную законоучительнуюпроповедь и попробовать всерьез овладеть трудным искусством объяснения и диалога.
 А какой замечательныйповод для воспитания силы воли («аскетизма») дает ОПК самим преподавателям!Вот самая-самая любимая Машенька поднимает руку и, глядя на тебя небесными глазками,спрашивает: «Марьванна, а как мне молиться о моем котеночке?». И так хочетсятут же ей и классу все объяснить: и как пальчики складывать, и на какую иконкусмотреть, и какие церковнославянские слова подобрать… Но педагогическая честностьдолжна помешать всей этой идиллии и в качестве ответа произнести: «Машенька,это вопрос личный, а потому давай об этом после уроков»…
 Непонятнее же всего в ситуации вокруг ОПК позиция федерального Министерства образованияи науки. Оно пошло самым легким, нетворческим путем – путем запретов. Причемзапретов заведомо неэффективных. О том, что министр Фурсенко против ОПК, известнодавно и всем. И, тем не менее, десяток регионов и сотни школ объявили об иномсвоем выборе. Тут сказались и родительские надежды, и общий рост национальногочувства, и дипломатические таланты местных епископов. Есть общественное ожидание.Есть общественная проблема. Это же нормальный творческий вызов: разработатьнерелигиозный подход к преподаванию религиозных знаний. Тут бы и использоватьресурс объединенного министерства, найти новых аверинцевых и дать им простордля творчества. Нужны книги живые, аргументированные, и с таким запасом анти-ваххабитскойустойчивости, чтобы даже взбалмошная Марьванна, для которой урок ОПК есть поводпрежде всего рассказать детям о знаках антихриста, не смогла бы своим энтузиазмомиспортить прекрасный предмет.
 В школе и в университете умеют рассказывать о внутренней логике мира Достоевского, а затем– о той логике, что определяла творчество Льва Толстого, и вслед за этим – о вселенной символов Маяковского. Требуют одно: «Пойми!». Но не требуют: «Согласись!».Но так же можно говорить и о православной культуре – о целостном мировоззрении,характерном не для одного гения, а для целой семьи народов.
 Идея интересная.Опыт успешной ее реализации уже есть. Тогда отчего же он игнорируется и министерством,и церковными энтузиастами? Если бы удалось написать учебник действительно культурологический,то опасения, будто он станет средством навязывания православия детям из иныхсемейных традиций, отпадут. Автомобиль, конечно, источник повышенной опасности.Но вместо запрета лучше все же строить дороги и отстранять от вождения дураков.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475