Царские дни в Екатеринбурге

16–17 июля для Екатеринбурга и всей России особые дни — дни памяти Святых Царственных Страстотерпцев: Царя Николая, Царицы Александры, Царевича Алексия, Царевен Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии. 16–17 июля мы вспоминаем те трагические события, когда июльской ночью 1918 года была расстреляна Царская Семья.

И по уже многолетней традиции, в эту ночь, на месте злодейского убиения, где сейчас возведен Храм-Памятник на Крови во имя Всех Святых, в Земле Российской Просиявших, было совершено Всенощное бдение и Божественная литургия. Службы возглавил архиепископ Екатеринбургский и Верхотурский Викентий.

Святыми людьми Церковь Христова с самых ранних лет и веков своего существования называла тех, кто, очистившись от греха, стяжал Духа Святого и являл силу Его в окружающем нас мире. Большинство издревле почитавшихся святых были мучениками за Христа. К святым причисляли и исповедников, гонимых за Православие и претерпевших от язычников истязания, пытки или заключение и ссылку, но не пострадавших «даже до смерти», как мученики.

Чествование мучеников и в древние времена, и позже было несколько выше, чем святителей и иных святых, ибо они знаменовали славу Церкви. Мощи – честные останки их, «сокровище более ценное, чем все драгоценные камни и золото» – собирались Церковью с благоговением, как причастные действию Духа Божия.

Начиная с эпохи гонений, христиане сходились на молитву именно при мощах мучеников, при которых было засвидетельствовано много знамений и чудес. Нередко и сами храмы христианские строились на месте погребения или страдания («на крови») мучеников.

На протяжении девятисот лет со времени крещения Руси святым равноапостольным князем Владимиром, в истории Русской Церкви запечатлелись преимущественно подвиги святителей и преподобных, благочестивых государей и великих князей, Христа ради юродивых

В XX веке Русской земле было попущено небывалое антихристово нашествие. Соблазны свободы и социализма, устроения материального рая «в отдельно взятой стране» охватили души некогда православных христиан. Отступление от Бога привело к тому, что практически весь XX век для России стал веком великих страданий.

Плененный своими же генералами в поезде под Псковом 15 марта 1917 года, Николай II пишет в своем дневник: «Кругом измена, трусость и обман». Генералы Рузский, Алексеев, Эверт, Брусилов и думские масоны требовали тогда у Царя отречения от престола в пользу Наследника, угрожая в противном случае братоубийственным пролитием крови в неминуемой гражданской войне. После ночи молитв и мучительных раздумий Государь подписал не Манифест, а лишь телеграмму в Ставку с лаконичным, конкретным текстом и единственному адресату – начальнику штаба. Это потом ее назовут «Манифестом об отречении», но Государь, подписывая (карандашом) телеграмму, знал, как знало и его ближайшее окружение, что отречение самодержавного Государя, да еще с формулировкой «в согласии с Государственной Думой», не допускалось никакими законами Российской Империи. Кроме того, в телеграмме речь шла о передаче престола брату, минуя единственного законного наследника, Цесаревича Алексея. Можно ли было всерьез воспринимать этот документ?

Являясь свидетельством личного непротивления волеизъявлению подданных, государево послание тогда было и единственно возможным в тех обстоятельствах призывом к Армии. Прямой призыв вряд ли получил бы огласку, а телеграмма об отречении была спешно разослана в войска начальником штаба Ставки генералом Алексеевым. Всякому честному офицеру было ясно, что творится насилие, государственный переворот, и долг присягнувшего повелевал спасать Императора…

Но не поднялась Армия за Царя и свое Отечество, хотя никакой Манифест не освобождал воинство от присяги и крестоцелования.

По сей день не только историков озадачивают непостижимые факты: как могла Красная Армия, возглавляемая прапорщиком Крыленко, бывшим в Первую мировую редактором-крикуном «Окопной правды», руководимая беглым каторжником Троцким без какого-либо имевшегося у него военного опыта, предводительствуемая студентом-недоучкой Фрунзе, юнкером Антоновым-Овсеенко, лекарем Склянским, – как могла эта Красная Армия теснить Белую Гвардию, громить Корнилова, Деникина, Врангеля, Колчака – лучших выпускников лучших военных академий, опытнейших военачальников, умудренных победами и неудачами японской и германской войн, собравших под свои знамена боевых офицеров, солдат-фронтовиков?

Истина открылась не сразу, но одна из причин такой нелепой, в общем-то, ситуации, была такова: на каждом из предателей Императора лежал грех клятвопреступника, отдавшего Царя врагам его. Трагичные судьбы генерала Алексеева (это он держал в руках нити антимонархического заговора), генерала Рузского (пленившего Государя в псковском поезде), генерала Корнилова (явившегося в Царское Село арестовывать Августейшую семью), генерала Иванова (преступно не исполнившего Государев приказ о восстановлении порядка в Петрограде), адмирала Колчака (командовавшего Черноморским флотом и ничего не сделавшего для защиты Государя), а также многих других – свидетельствуют о скором и правом суде Божием. Рвавшиеся уйти из-под воли Государя в феврале 1917 года, жаждавшие от Временного правительства чинов и наград, уже через год-два они расстались не только с тридцатью полученными сребрениками, но с жизнью расстались – такова подлинная цена предательства.

Порушив закон и присягу, Русская армия вся – и в этом состоит ответственность всех за грехи многих – понесла наказание разделением на красных и белых, гибелью и отступничеством вождей, а в следующем поколении – сталинского террора, возобновлением германской войны, в горниле которых погибли десятки миллионов людей.

За трагедией Армии и народа встает трагедия Русской Православной Церкви. Почему ее, тысячелетнюю, великую, родившую на рубеже веков многих святых и только что прославившую новых угодников Божиих, открывавшую новые храмы, монастыри, училища – весь этот, казалось, нерушимый оплот Православной веры и Царства, – вдруг в одночасье поразил раскол, жестокие гонения со стороны безбожников и иноверцев? Что сталось с православными, не с новомучениками, исповедавшими Христа и верность Государю, а с массой русских христиан, «страха ради иудейска» отвергавшихся христианского имени и все-таки попадавших под мстительный вихрь репрессий? Где были их прежние духовные вожди и наставники, которые могли бы остановить народное богоотступничество? А произошло вот что.

Коренное зло было совершено в Церкви 6 марта 1917 года, когда Церковь в лице Святейшего Синода не усомнилась в законности царского отречения, «молча глядела она на то, как заносился злодейский меч над священною главою Помазанника Божия и над Россией».

5 марта 1917 года в Могилеве, не убоявшись гнева Божия, не устыдившись присутствия Государя, штабное и придворное духовенство осмелилось служить литургию без возношения Самодержавного царского имени. Уже на следующий день самовольный почин был закреплен решением Святейшего Синода: «принять к сведению и исполнению» «акты» об отречении и возглашать в храмах многолетие «Богохранимой державе Российской и благоверному Временному Правительству ея».

Пастыри поставили себя над Помазанником. Архиереи же по-мирскому рассудили, что Царь грешен, немощен, недалек, и для «завоевания гражданской свободы» призвали христиан «довериться Временному Правительству», безрассудно приняв никогда не существовавшее отречение Царя. Фактически они благословили народ на цареотступничество.

И не встала Православная Русь спасать своего белого Царя. Протопресвитер придворных соборов Александр Дернов смиренно испрашивал указаний Синода «относительно того, как будет в дальнейшее время существовать все придворное духовенство», чем ему кормиться и кому подчиняться. Из 136 человек причта придворных соборов и церквей ни один не последовал за Государем в заточение. Среди тех, кто пошел за ним на мученический крест, были дворяне, мещане, крестьяне, были слуги-иностранцы и иноверцы, но духовных лиц среди них не было.

Как затмение нашло на этих облеченных долгом пастырей, воспринявших революционную пропаганду, начитавшихся газетной травли, напитавшихся крамольным духом «демократии» и не отдававших себе отчета в том, что нарушают принесенную ими на Евангелии при поставлении в священнический сан присягу.

Стоит ли удивляться размерам бедствий, что исцеляющая Десница послала на Церковь, возвращая ей забытый страх Господень…

Март 1918. Убит священник станицы Усть-Лабинской Михаил Лисицын. Три дня водили его с петлей на шее, глумились, били. На теле оказалось более десяти ран, и голова изрублена в куски. (Это отсюда, из Лабинской, неслось в Синод приветствие новому строю!).

Апрель 1918. В Пасху, под Святую заутреню, священнику Иоанну Пригоровскому станицы Незамаевской, что рядом с Екатеринодаром, выкололи глаза, отрезали язык и уши, связавши живого, закопали в навозной яме. (Духовенство Екатеринодара всего год назад выражало радость от наступления «новой эры в жизни Церкви»).

Весной 1918 в Туле большевики расстреляли Крестный ход из пулеметов. (Совсем недавно тульское духовенство «в тесном единении с мирянами» надеялось на возрождение Церкви «на началах свободы и соборности»).

Март 1920. В Омской тюрьме убит архиепископ Сильвестр Омский и Павлодарский. (Это его духовенство одобряло «условия новой жизни Отечества»).

Армия и Церковь – две организованные русские силы, согласно клятве, обязаны были защищать Государя и его Наследника до последней капли крови. Но оказалось, что в большинстве своем православные лишь формально относились к присяге. Утратив веру, они легко впали в массовый грех отступничества.

Наказание последовало незамедлительно — оно содержалось в преступлении. Вслед за Царем, Всевышний просто «не противился» жажде свободы, оставив людей наедине с ней. Тогда обнажилась безбожная, а значит, и бесчеловечная суть этой жажды «счастья» и «славы» без Царя, ибо самодержавие хранило древнее Таинство Помазания, то есть «договор» с Богом, что Он Сам будет управлять Своим народом через законного властителя.

Период объявленного большевиками «красного террора», годы гражданской войны 1918–1922 отмечены бесчисленными жертвами «чрезвычайки». Синодик с их именами, печальный и в то же время достославный, содержит скупые свидетельства о святых подвижниках: «умучен», «распят на церковных вратах собора вниз головой», «сожжен в топке паровоза», «живым закопан в землю», «сам рыл себе могилу», «привязан к хвосту лошади и пущен в степь», «зарублен шашками», «утоплен в проруби», «облит ледяной водой и так заморожен» или «просто» «расстрелян» – вот далеко не полный перечень истязаний и пыток за исповедание веры.

В истории Русской Церкви XX века навечно запечатлен подвиг Святых Царственных Страстотерпцев, новомучеников и исповедников, который учит строгой вере и служит для нас спасительным уроком.

Об этом в своей проповеди напомнил по окончании богослужения в Храме-на-Крови тысячам собравшихся прихожан архиепископ Викентий. Владыка также поблагодарил паломников из Владивостока, Иркутска, Омска, Челябинска, Владимира, Москвы и других городов за их ревность в почитании Святых Царственных Страстотерпцев.

А затем состоялся многотысячный двадцатикилометровый крестный ход от Храма-на-Крови в монастырь Царственных Страстотерпцев на Ганиной яме, где честные останки Царской Семьи были уничтожены и где вся земля пропитана их святыми мощами.

Здесь Владыка совершил молебен и благословил всех паломников на «добрые труды по возрождению нашего Отечества в духе нравственности, чистоты и страха Божия».

Святые мученики и исповедники, молите Бога о нас!

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475