Наше грехолюбие

Странное существо человек! Хочет одного, а делает другое; любит добро, а делает зло… Не еже бо хощу доброе, творю; но еже не хощу… еже ненавижду… злое, cue содеваю! (Рим. 7; 19, 15). Это за всех грешников говорит святой апостол Христов Павел. Окаянен аз человек! — восклицает он, говоря о слабости, о греховности человеческой, — Кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7; 24). Кто из грешников в добрую минуту на себе самом не испытывал этого тяжкого состояния? Кто не жаловался на себя самого, на свои греховные склонности и привычки, если только хотел начать добрую жизнь по заповедям Божиим? Поистине …творяй грех раб есть греха, как говорит Единый Безгрешный Господь наш Иисус Христос во Святом Своем Евангелии (Ин. 8; 34), и блажен, кто всегда противится греху и хранит себя от этого рабства привычкам греховным!

В одно и то же время жили на земле Евер и Нимрод, — рассуждает святитель Димитрий, митрополит Ростовский, — и оба были люди знатные. Евер — родоначальник народа Еврейского, а Нимрод — первый царь на земле. Но по правам столько же различались между собою, как свет и тьма: Евер был благочестив, а Нимрод — нечестив; первый сиял, как свет, добрыми делами, а последний был сам мрачен, как тьма, и других омрачал грехами. Евер был богоугодный муж; а Нимрод — богопротивный. Евер учил людей богоугождению, а Нимрод — прогневанию Бога, ибо по его настоянию грешные люди задумали строить башню до небес… Но вот что удивительно: размножившиеся после потопа люди не пошли по следам праведного Евера, а последовали за нечестивым Нимродом. Человека Божия не послушали, а отдали себя на волю раба сатанина… Почему так случилось? Да потому, что после грехопадения Адамова природа человеческая стала более склонна ко злу, чем к добру. До преступления заповеди Божией человек был невинен, незлобив, безгрешен, пребывал в благодати Божией как сын в любви отчей, не знал, что такое грех, и не желал его. Не было в нем гордости и не искал он чести выше той, какая дана была ему от Бога: не завидовал Ангелам, ближе его стоящим к престолу Божию. Не было в нем жадности и не искал он ни золота, ни серебра, ни камней драгоценных, и ничего, что теперь люди собирают с таким ненасытным желанием. Не было в нем гнева и ярости, не знал он похотения плотского, не искал пресыщения, и никогда сам по себе не преступил бы заповеди Божией и не подумал бы о запрещенном плоде, если бы не был прельщен от врага. А как скоро согрешил и прогневал Господа преступлением Его заповеди и за то лишился прежней благодати Его, то, познав зло, он стал очень склонен к нему. И вошло тогда в природу человеческую всякое греховное пожелание: и гордость, и жадность, и гнев, и зависть, и плотское вожделение.

И стали люди, от Адама произшедшие, гордиться и тщеславиться, собирать богатства и завидовать, гневаться и обижать друг друга, и угождать во всем плоти своей, так что привычка ко греху обратилась у них как бы в природу, ибо как трудно противиться требованиям природы, так же стало для них трудно расставаться и с привычным грехом. Вот почему, когда праведный Евер увещевал их угождать Богу, а не прогневлять Его, то богоугождение казалось им делом странным и необычным; а когда Нимрод предлагал им дела Богу противные, они охотно брались за них, как за дело привычное. Так, грешный человек всегда готов скорее послушать злого совета, чем доброго, и по привычке к смертным грехам без страха идет на самые богопротивные дела.

Как далеко отстоит восток от запада, так и добро отстоит от зла; а худое так близко к злому, так сродно ему, как тьма мраку и грязь — нечистоте. Удивляется святой Иоанн Лествичник, что мы грешные, имея помощь Самого Всесильного Бога и святых Ангелов Его к совершению добрых дел, с трудом совершаем их; а на худое дело нас может прельстить один лукавый бес. «Почему так?» — вопрошает он и не желает дать ответа на сей вопрос. А мы думаем, что нет на то другой причины, кроме той, что человеческой природе, грехом прародителя растленной, стало сроднее зло, чем добро, ибо он во зле и зачинается и рождается: в беззакониих, сказано, зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя (Пс. 50; 7). А с чем кто родился, того и желает, о том и помышляет: …прилежит помышление человеку… на злая от юности его… (Быт. 8; 21). Вот почему мы так медленны на все доброе, и так скоры на все злое. Ах, как много добрых советов и увещаний к добродетели мы имеем в писаниях пророков, апостолов и святых Отцов, как часто слышим наставления духовных учителей! Но как мало их слушающих, как мало спасающихся! А на худое нам не нужно многих учителей: один какой-нибудь бес пошепчет, — и грешник готов ему повиноваться! Да и самая природа наша грехолюбивая склоняет каждого ко греху, а дружба с порочными какому злу не научит? И часто случается, что один делается для другого бесом, научающим его всякому злу. А кто дойдет до привычки ко греху, кто сроднится с ним, тот уже и Бога не боится, и не страшится делать всякие Богу противные дела. Будем же остерегаться, чтобы не привыкать ко грехам, а как можно скорее восставать от грехопадения. Ибо если кто раз впадет в смертный грех и не восстанет скоро покаянием, тот легко уже впадет в него и в другой, и в третий раз, и, повторяя его, дерзнет и на другие, еще более тяжкие грехи. Ведь страшно согрешить только в первый раз: а кто раз согрешил, тому не страшно уже и еще повторить грех… А причина этого бесстрашия во грехах — та, что по первом падении человек не поспешил восстать покаянием. Есть такой вопрос: если бы Адам, по своем грехопадении в раю, тотчас же покаялся и со смирением и сокрушением сердечным просил у Бога прощения, то простил ли бы ему Бог грех его? Ответ: конечно простил бы, ибо не свойственно Божию благоутробию отвергать истинно кающегося грешника. Преподобный Дорофей говорит, что Господь Бог для того и вопрошал Адама: «Где ecu?» — чтобы возбудить его к покаянию, чтобы он сказал: «Прости», — и помиловать его. Еще вопрос: если бы Бог простил Адама, дерзнул ли бы Адам согрешить в другой раз? Никогда! Познав от первого падения, сколь велико зло — грех, он не возвратился бы к нему опять, и грех не вошел бы в род человеческий. Но Адам не покаялся.

И вот, от первого греха его, скорым покаянием не очищенного, как от нечистого источника, истекли струи других грехов и затопили весь мир… То же самое происходит и в нас самих: если бы люди, согрешив, тот час же каялись, то снова не падали бы в те же грехи. А так как грешник медлит c покаянием, то грехи повторяются, и с ним бывает по слову Премудрого: Егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит (Притч. 18; 3), то есть, когда грех войдет у него в привычку, то он уже небрежет о своем спасении, не боится Бога. Он походит тогда на человека, который сорвался с высоты в пропасть: ему не за что удержаться — он падает в глубину и разбивается. Вот так же и грешник, падший от жития богоугодного: если не удержит себя тотчас же покаянием, то начинает ниспадать от греха во грех; ему очень трудно будет, хотя и возможно, удержать себя от греха, потому что ко греху влечет его привычка греховная, которая обратилась у него в природу. Итак, не медли во грехе твоем, падший человек!»

Так заключает свое рассуждение святитель Димитрий. Вот, братие, как велика сила греха, когда он овладеет душой человека! Убоимся, други, сего жестокого господина, чтобы не быть рабами его. А кто имел несчастие пасть в какой-либо смертный грех, тот не медли ни минуты: спеши с покаянием ко Господу, спеши, пока грех не овладел совсем твоей душой; тогда трудно будет тебе покаяться, ты впадешь во глубину зол — и погибнешь!…

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475